Лунная трилогия: На серебряной планете. Древняя Земля. Победоносец - Ежи Жулавский

— Владыка! Не возвращайся на Землю! Ведь мы тебя ждали! Владыка, пойми! Мы тебя ждали семьсот долгих лет! И вот ты вернулся и говоришь как-то странно, даже я тебя с трудом понимаю, о прочих и говорить нечего! А мы знаем только одно: если бы не вера в тебя, если бы не надежда на твое возвращение, мы не выжили бы здесь в таких мытарствах, в нищете, в рабстве! А ты не успел прибыть, как говоришь, что снова покинешь нас!

Монах обернулся и отчаянным жестом указал на безмолвный скелетик Ады, который нес завернутым в свою рясу оттуда, где видны были разом Солнце и Земля.

— Гляди! Это Ада, священница твоя, она знала тебя, когда ты был здесь Старым Человеком, это ей первой ты обещал вернуться! Она ждала тебя здесь до конца своих дней! И потом, когда умерла, все равно ждала, обратясь взглядом к Земле, так же, как и мы, так же, как и вон те!

Он указал на розовую от солнца макушку холма, на копошащихся монахов — они поднимали мертвецов с их насиженных мест, чтобы принести сюда, к ногам Победоносца.

— Им ты уже не нужен. Им довольно, что ты пришел и кончилось их тяжкое посмертное бдение. Они сгорят, чтобы уйти на вечный покой, здесь, в низине, где никогда не горел огонь, потому что мы тебя здесь ждали в шатрах без огня, как бы выйдя из дому всего лишь на часок навстречу гостю желанному. Но нам ты нужен! В тебе упованье всех, кто рассеялся вдоль берегов Великого моря и по горам, по долам над потоками! А ты? Ты явился, ты затеял со мной игру и на том — и на том собираешься нас опять покинуть?

Элем говорил с чувством, почти торжественно, оправившись от испуга, из-за которого слова поначалу застревали в горле. А под конец голос у него дрогнул, словно от горькой иронии, причинившей боль и ему самому.

Все веселье будто соскочило с Марка. Он смотрел на монаха широко открытыми глазами с таким видом, словно только сейчас понял, что его лихая вылазка на Луну нечаянно обернулась чем-то грандиозным, что ему нежданно-негаданно наваливается неведомое бремя. Легенда, в которую он нехотя встрял, выходила не такой уж смехотворной — от нее повеяло страхом. Он потер лоб и окинул взглядом монахов, которые, собрав мертвые тела, молча укладывали их на мох лицом к нему.

— Чего ж вы от меня хотите? — против воли произнес он.

— Спаси нас, владыка! — воскликнул Элем.

— Спаси нас, спаси нас, владыка! — словно эхо, повторили хором Братья в Ожидании.

— Но что с вами стряслось? Расскажите же, наконец… — Голос пресекся. Марк глубоко вздохнул. — Что с вами?

Элем оглянулся на сбившихся в кучку братчиков и шагнул вперед.

— Владыка, — начал он. — Нас полонило зло. Нас полонили шерны. Когда ты уходил отсюда Старым Человеком…

Протестующим взмахом руки Марк прервал монаха. Сел на камень и кивком подозвал к себе.

— Ты прости меня, брат, — сказал он, кладя монаху руку на хрупкое плечико. — Прости, что я себя так вел. Но выслушай меня внимательно и постарайся понять. Я сделаю для вас все, что в моих силах, но я, — ты пойми! — я вовсе не этот ваш Старый Человек. Старый Человек умер здесь, на Луне, семьсот лет тому назад, в безвоздушной пустыне. Я знаю о нем и о вас только потому, что он перед смертью послал на Землю свой дневник в герметическом контейнере. Я прибыл сюда по своей охоте, я знать не знал, что здесь кого-то ждут…

Элем едва заметно усмехнулся. Недаром Ада писала когда-то, что Старый Человек упорно не хотел, чтобы кто-то знал, что он — Старый Человек. Вот и Победоносец не хочет. И монах потупился, притворно соглашаясь с тем, что слышит.

А Марк продолжал:

— Но прибыл. И раз вы во мне нуждаетесь, я готов… Не знаю, по силам ли мне то, чего вы от меня ждете. Кто такие шерны? Это что, здешние первожители?

— Да. Они ужасны. С той поры, как ты… То есть с той поры, как нас покинул Старый Человек, вся наша история — это непрерывная война с их жестоким игом. Там, на Теплых Прудах, где поставили первый поселок, в подземелье спрятаны священные книги. Нам здесь книги не нужны, мы передаем рассказ о тебе из уст в уста, а там есть и книги. В некоторых предсказано твое пришествие. А все остальные начинаются со слов: «Да узнает, да ведает Старый Человек, когда вернется Победоносцем, горькую судьбину народа своего». И вправду там почти нет страниц, которые говорили бы о чем-нибудь другом, а не о горькой судьбине твоего народа, владыка. Там записана вся наша история. Когда ты окажешься на Теплых Прудах, о владыка, и прочтешь эти книги, ты узнаешь, что шерны измываются над нами вот уже семь веков. Сразу же после тво… после ухода Старого Человека они переправились через Великое море и напали на наши жилища. Бывали времена, когда нам было вообще не вздохнуть. Они жгли дома, истребляли нашу молодежь, угоняли в полон женщин. А нынче, нынче, когда ты возвратился, о владыка, мы переживаем самые худшие времена. Все селения человеческие к северу от Великого моря до самых пределов пустыни находятся под владычеством шернов. На Теплых Прудах, рядом с престолом первосвященника, они посадили своего наместника, он властвует над нами из своей крепости и собирает с нас дань. С шернами заключен мир, владыка, но пусть лучше смерть, чем такой мир. Полярная страна, где мы тебя дожидались, — единственное место, куда не достает их вражья сила. Они страшатся вида благословенной Земли, они зовут ее злой и стократ проклятой звездой, будто в зверином невежестве своем чуют, что оттуда должен явиться ты, нам избавление, а им разгром и управа. Спаси нас, владыка!

— Спаси нас, спаси! — хором воскликнули монахи, прихлынули, стали целовать Победоносцу ноги. Отрекшиеся от семей и имущества ради ожидания, сейчас они вспомнили, что там, в порабощенной стране, живут их друзья и родичи, и начали наперебой и беспорядочно рассказывать о причиненных шернами бедах, о смертях, о пепелищах и притеснениях.

Сквозь эти стенания, сквозь ненависть, которой дышали голоса, упрямо и внятно звучало только одно:

— Спаси!

Марк сидел на камне, хмурый, губы плотно сжаты. Он долго что-то взвешивал в мыслях, хотя молящие голоса давно примолкли и вокруг воцарилась тишина, полная трепетного ожидания. Был миг, он невольно глянул на свою сверкающую машину, готовую к отлету, — юркнуть бы туда и умчаться в межпланетное пространство обратно на Землю! Но эту мысль он разом отбросил. На молодом лице обозначилось некое твердое решение.

— Каковы эти шерны? Они похожи на людей? — спросил он.

— Нет-нет! Они страшилища!

— Страшилища-страшилища! — нестройно подхватили монахи.

Марк вопросительно глянул на Элема. У того на лице читалось отвращение, граничащее с болью. Элем потупился, помолчал и пробормотал:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});