Плечом к плечу - Дмитрий Воронин

— Качка кончилась. И корабль всё ещё держится на плаву.

— Это… хорошо… наверное… — глубокомысленно выдавила из себя Таша. Затем с трудом перевернулась на спину, после чего попыталась принять сидячее положение. Со второй попытки ей это удалось.

Дилана, собрав в кулак всю свою волю, уже встала — её шатало из стороны в сторону, перед глазами прыгали чёрные круги, сливаясь с пляшущими по стенам тенями, отбрасываемыми качающейся под потолком масляной лампой. Странно, что лампа не погасла… интересно, у самой Диланы хватило соображения долить масла, или позаботился кто-то из экипажа? Последнее — вернее, поскольку от вчерашнего дня, как и от ночи, не сохранилось почти никаких воспоминаний.

Поминутно теряя равновесие, она сумела натянуть тонкие лайковые бриджи, высокие сапоги, затем вернулась к койке, под которой располагался рундук с вещами. Осмотр сохранивших относительную чистоту нарядов не принес положительных эмоций — вещи порядком отсырели и одна лишь мысль о том, как эта влажная ткань или ставшая липкой кожа будет прикасаться к телу, вызывала отвращение.

После некоторого раздумья она выбрала тонкое нижнее платье из нежной узорчатой камки, с вырезом, который вполне могли счесть неприличным даже в не склонной к показушной скромности Кинтаре. Сверху надела длинное, с высоким воротником-стойкой, дорожное платье без рукавов из дорогого кинтарийского сукна благородно-синего цвета. Разрез, поднимающийся спереди чуть не до пояса, позволял платью не стеснять движений, шнуровка на талии выгодно подчеркивала фигуру. Носить подобный наряд во время шторма было бы либо безумием, либо неуместным бахвальством, но раз уж волнение успокоилось, почему бы и не выглядеть так, как полагается благородной леди.

А вот принято считать неуместным в наряде благородной леди, так это оружие. Волшебницы редко носили клинки, Таша Рейвен в этом была исключением. Дилана же, несмотря на всё своё магическое искусство, прекрасно знала цену хорошо отточенной стали. И сейчас сунула в ножны, притачанные изнутри к голенищу сапога, длинный тонкий стилет кинтарийской работы. Может, качеством металла эта игрушка и уступала индарскому оружию, зато отделка была поистине великолепной.

— Я сейчас… встану, — пообещала Таша, тупо изучая пространство перед собой.

— В этом нет необходимости, — успокоила её Дилана. — Шторм утих, вы наконец-то сможете отдохнуть.

— Немного свежего воздуха — вот что мне сейчас нужно, — пробормотала леди Рейвен, то ли отвечая Дилане, то ли пытаясь убедить в этом саму себя.

— В таком случае… — Дилана чуть помедлила, раздумывая, стоит ли проявить скупость, но в итоге всё-таки решилась на широкий жест, — может, что-то из вот этих вещей вам подойдёт. Прошу, не стесняйтесь, Таша, ваш наряд нуждается в серьёзной чистке, прошедшие дни были нелёгкими.

— Благодарю…

Мысленно Дилана усмехнулась, представляя, что будет чувствовать орденская гордячка, надевая вещи заклятого врага. Хотя… да, к леди Рейвен у неё был особый счёт, и той пока что не стоило рассчитывать на прощение долгов, но жизнь меняется. Кто знает, как боги поведут нить её судьбы — а вдруг вчерашние враги станут… не друзьями, это попросту невозможно, но хотя бы временными союзниками. Как стал когда-то союзником седой сморщенный старик, месяцами не покидающий своих покоев, но умудряющийся при этом держать в стальном кулаке многие сотни воров, мошенников и убийц Ночного Братства. Она сумела убедить Старшего Брата, что сотрудничать выгоднее, чем враждовать — и, кажется, оба от этой сделки в итоге получили немалую выгоду.

Оглядев себя и решив, что с одеждой лучшего эффекта достичь не удастся, Дилана занялась приведением в приличный вид лица и спутанной гривы. Густые волосы удалось расчесать с минимальными потерями, хотя большой чан с горячей водой и много душистого мыла сейчас не помешали бы. А вот лицо… Зеркало в ажурной серебряной оправе наглядно демонстрировало, что пара недель полноценного отдыха этой женщине просто жизненно необходима. Мешки под глазами, землистая кожа, красноватая сыпь на правой скуле, заветренные губы — всё это можно и нужно поправить, но как-нибудь потом.

Сокрушенно вздохнув, Дилана принялась аккуратно плести «фантом», уделяя особое внимание не столько долговечности ложного облика, сколько филигранности исполнения. Применением магии для «наведения красоты» увлекались все волшебницы, как в Гуране, так и в Инталии — считалось, что именно работая над собой, удаётся по-настоящему прочувствовать тончайшие нюансы этого искусства. И пусть магию Крови, хоть и в столь безобидном проявлении, Орден и, в особенности, Святитель очень не одобряли, ничего поделать со стремлением женщин к красоте не могли. Как известно, желаниям женщины покоряются сами боги.

Наконец, работа была завершена. Теперь зеркало отражало именно то, что следовало — молодую женщину с нежной бархатной кожей, тонким аристократическим носиком, точеными бровями и пухлыми розовыми губками, длинной шей, лишенной намёка на морщинки. Улыбнувшись отражению, Дилана положила зеркало и направилась к двери.

Палуба встретила волшебницу шумом и суетой. Матросы, пользуясь передышкой, торопливо приводили галеру в порядок, ремонтировали поврежденный в нескольких местах фальшборт, меняли оборванный такелаж. Корабельный плотник задумчиво вышагивал вокруг обломка мачты, цокал языком, хмурился, пожимал плечами, явно ведя спор с самим собой на предмет — чинить или так сойдет. Судя по кислому выражению лица, сам плотник придерживался второй точки зрения, но приказ получил прямо противоположный.

Лёгкий ветерок тут же принялся играть с прядями темных волос леди Танжери, то красиво вздымая их в воздух, то небрежно разбрасывая по плечам. Не менее десятка взглядов тот же устремились в её сторону, дело разом встало — но тут же засвистели плетки десятников, кто-то рыкнул от боли, кто-то отреагировал солёным словечком в три этажа с перехлестом в душу, и работа пошла вновь, пусть уже и не столь рьяно — с косыми взглядами, сальными ухмылками.

Поднявшись на ют, Дилана улыбнулась собравшимся там офицерам, среди которых с удовольствием обнаружила и своих телохранителей, и без удовольствия — Дейна арБавера, баюкающего сломанную руку. Присутствие на борту орденца её раздражало, хотя… По всей вероятности, Борох так ещё и не коснулся бутылки с драгоценным вином, иначе шум поднялся бы такой, что ушедший ураган в сравнении с ним показался бы невинным развлечением. А раз он жив, то присутствие воинов может оказаться нелишним. Вне всяких сомнений, обнаружив Верховного жреца мертвым и опознав яд в качестве причины смерти (не слишком сложное дело для опытного мага), безликие станут искать виновного. И сообразят, что вряд ли кому-то из матросов или офицеров корабля придёт в голову расправляться со стариком с помощью редкого и, что важнее, очень дорогого снадобья. Эти люди предпочитают поступать проще — дубинкой по голове или ножом под ребро можно отправить человека на встречу с Эмнауром так же верно, как и ядом. Или ещё вернее, поскольку от большинства ядов всё-таки можно успеть исцелиться, а вот клинок в сердце — это очень надолго. Можно сказать, навсегда.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});