Гроб для мертвого колдуна - Алексей Клименко

Марина заметно нервничала. Прошло уже пятнадцать минут с момента появления Кономии, а самого главного они так и не узнали. Марионетка упыря легко выдавала любую информацию, кроме самой главной. В ответ на любой вопрос, касающийся местонахождения детей, она только злобно щерилась и шипела от боли. Первый испуг прошел и теперь перед шиноби находился совсем другой человек. После того как на правой руке ей сломали четвертый палец, Ирина вообще замолчала… нужно было принимать решение, а Марина колебалась. Несмотря на очевидные факты, пленница совершенно не походила на зомбированную Упырем жертву. Сколько их прошло через руки шиноби… но в случае захвата они вели себя одинаково. Сначала бешенное сопротивление, а потом безвольная апатия, после которой их, как правило и добивать не требовалось. Сами дохли!

Неужели она тоже контрактник? Но в таком случае, почему она упорно утверждает, что находящая в доме девочка ее дочь? Ведь это же откровенная ложь! Потому что достоверно известно, что оба находящихся в доме ребенка — дети де Зорро, а сама Кономия всего лишь медсестра. Информация получена из надежного источника и проверена… СТОП! А кем проверена?

Марина похолодела. Замолчала, так и не закончив очередной вопрос… Рыбоглаз. Сведения прошли через руки этого вымороженного ублюдка, а значит верить им нельзя ни на грош!

Танцующая наклонилась к Кономии, оружие в руке она уже не скрывала. Удерживая двумя пальцами веки на правом глазу пленницы, поднесла к зрачку острие иглы,

— Кем тебе приходится де Зорро? Говори, тварь!

Вот только должного эффекта угроза не возымела. В голосе Ирины впервые с момента встречи прозвучало торжество,

— Вот когда он за тобой придет, тогда сама и спросишь!

— Да кто ты такая, чтобы…

Марина сообразила, что уже несколько секунд не слышит пения птиц. Ставший за пару дней пребывания шиноби на Латангаи привычным звуковым фоном, громкий галдеж пернатой братии исчез. Еще некоторое время, словно по инерции, звенели над головами комары и пели в тени деревьев цикады. Потом смолкли и они.

Над густым тропическим лесом застыла неестественная тишина. Потом накатил ужас. Липкий, сосущий под ложечкой страх словно шептал, — Беги! Спасайся пока не поздно! Беги, если хочешь жить. Танцующая отпрыгнула назад, заозиралась, прижавшись спиной к широкому стволу старой араукарии. Один из удерживающих пленницу шиноби на четвереньках отползал в заросли кустарника, а второй, хоть и продолжал удерживать жертву прижатой к земле, побледнел как мел,

— Чт-то это? — собственный голос показался Марине похожим на испуганное блеяние, но долгие изматывающие тренировки ментальной защиты помогли. Танцующая сунула руку за отворот куртки-доги и ухватившись за гроздь подготовленных к встрече с Упырем амулетов, активировала их все одновременно… и ничего не изменилось. Все также, туманя мысли и вызывая слабость в теле, давила чужая недобрая аура. У этой подавляющей, сминающей волю силы был только один посыл: УМРИ. Словно сам лес пробудился из вековечной спячки и увидев на своем могучем теле вырубленные просеки и выстроенное человеческое жилье, пришел в ярость. Казалось даже в шуме ветра и шелесте листвы слышалось грозное: 'Да как вы посмели, твари?'

Потом вдруг давление резко стало почти невыносимым и на голову Марине посыпалась древесная труха. Тренированное тело не подвело и на этот раз. На одних инстинктах, Танцующая рыбкой прыгнула вперед и перекатившись, развернулась лицом к опасности…

…Он стоял на высоте пяти метров над землей словно человекоподобная статуя. Длинная горизонтальная ветка казалась слишком тонкой для того, чтобы удерживать на себе такого гиганта… но она даже не наклонилась под его тяжестью. В глазницах монстра ярко горело яростное изумрудное пламя, а длинная седая коса, извивалась в воздухе словно змея в поисках букашки, посмевшей вызвать гнев ее хозяина. Опущенная вниз правая рука, без труда удерживала на весу, неподвижно висящее тело в черном балахоне.

А потом взгляды Марины и гиганта встретились. Шиноби отшатнулась словно от удара и выставив перед собой ниндзято, шагнула назад… но гигант уже не обращал на нее внимания. Словно оценив во время мимолетного взгляда, не признал в ней достойного противника… а вот когда он увидел неподвижно лежащее на земле тело Ирины… Танцующей стало тяжело дышать. Дерево, избранное Гигантом в качестве опоры начало стремительно сохнуть, на землю посыпалась внезапно пожелтевшая хвоя, а неизвестный монстр спрыгнул вниз.

Марина приготовилась услышать звук тяжелого падения, но чудовище приземлилось словно кошка, мягко присев для смягчения удара,

'Си-и-туффф!!!' — царапнул внутренности мощный низкочастотный звук, а от Гиганта во все стороны пошла по земле кольцевая волна, взметнувшая вверх листья. Безвольной куклой полетел в сторону небрежно отброшенный наблюдатель… а оставшийся у тела Кономии шиноби, вдруг схватился руками за уши и начал с криком кататься по траве.

И только потом, когда Гигант склонился на Ириной, наваждение вдруг исчезло. Заорали, наверстывая упущенное во время вынужденной паузы, попугаи, очнулись насекомые, а у Марины словно открылись глаза.

Никакое это было не чудовище. Танцующая узнала этого человека. Как Кономия и предупреждала, на ее спасение лично явился Дзинко де Зорро. Вот только теперь ситуация сложилась так, что Марина не знала, как ей поступить… напасть? А как же план? И что тогда будет с оставшимися в Старой Столице детьми? Как теперь заставить его помочь?

— Ты меня все-таки не послушалась! — правитель Латангаи взял пострадавшую на руки, и когда та ойкнула от боли в случайно задетой руке, начал успокаивающе нашептывать ей что-то на ухо, потом снова посмотрел на Танцующую… и в этом взгляде было намешано столько всего, что Марина оцепенела. Снова возникло ощущение давящей ауры… но гнева в ней не было, только сожаление.

— Что ж ты так, Красота? То письма прощальные шлешь, то в глотку вцепиться пытаешься… ты уже определись… дорогая.

У несгибаемой Танцующей подкосились ноги. Так называл ее только один человек… а она опять заигралась со своей таинственностью. Ведь могла же позвонить, могла! А теперь…

Марина опустилась перед воскресшим мужем на колени,

— Я не прошу у тебя прощения, потому что не имею на это права… обо одном только умоляю, спаси детей. После сегодняшней неудачи, Арпада не упустит возможности наглядно продемонстрировать, что ждет непокорных.

Диего застыл высоченной башней над уткнувшейся лицом в землю девушкой, потом с трудом разлепил искаженные ненавистью губы,

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});