Мое сердце - Бертрис Смолл

— Спасибо, папа, — мягко ответила Велвет. Атмосфера разрядилась, и вся семья, собравшись в последний раз, устроила настоящий праздник, заставив Велвет чуть ли не расплакаться. На столе стояли яства, которых она давно уже не видела: зажаренная целиком половина говяжьей туши, обсыпанная солью, жир с которой стекал в специальный огромный поддон, который внесли вместе с ней в столовую четыре лакея. Была подана обмазанная медом ветчина, окорок косули, фаршированные сливами и грушами утки с вишневой подливкой, ломти мяса с золотистой корочкой, исходящие жаром пироги.

Алекс внес свой весьма необычный вклад в это празднество. Его люди привели с собой из Шотландии несколько лошадей, навьюченных бочонками, в которых в свежей воде плавало по паре живых лососей. Теперь эти рыбины в отварном виде, лежащие на подстилке из листьев салата, были представлены на суд семьи де Мариско.

С ферм привезли морковку, шпинат, редиску и салат латук. На столах стояли обжаренные в яйцах ломти свежего хлеба, сливочное масло, бри из Нормандии и совершенно особый паштет из гусиной печенки. Кубки, не успев опустеть, вновь наполнялись темным бургундским с виноградников в Аршамбо.

На десерт подали груши, обжаренные с корицей, сочный французский виноград, яблоки из Девоншира, вымоченные в марсале пирожные и сахарные вафли.

Напоследок все дети Скай решили развлечь гостей музыкой. Велвет аккомпанировала на спинете, Дейдра — на арфе, Патрик — на гобое, а Мурроу — на барабанах Виллоу, единственная из детей Скай, обладавшая даром певицы, запевала чисто и красиво. Скоро к ней присоединились остальные гости, и старый зал Королевского Молверна зазвучал радостными голосами.

После этого концерта взрослые опять уселись за столы, а дети затеяли игры в прятки, жмурки и чехарду. Было много смеха и возни. Глядя на них, Скай довольно улыбалась. Ее радовало, что вся семья собралась вместе, хотя, честно говоря, она до сих пор не могла поверить, что в пятьдесят один год уже стала бабушкой двадцати семи внуков. Нет, про себя добавила она, не двадцати семи, а двадцати восьми, если приплюсовать сюда дочь Велвет, оставшуюся в Индии. Сейчас в доме четырнадцать из них, и она неожиданно осознала, что хотя всех их и любит, но уж очень много шума, пора бы им разъехаться по домам. При этой мысли она мягко рассмеялась, и Адам вопрошающе поднял бровь.

— Я обожаю их, — тихо сказала она, — но была бы рада, если бы мы могли остаться одни.

Он, улыбнувшись, кивнул, но леди Сесили, у которой слух был, как у лисицы, несмотря на ее возраст, провозгласила:

— Дом станет похожим на могилу.

— Дейдра просила тебя поехать к ней, — напомнила Скай своей старинной подруге. — Она так счастлива, когда ты рядом. Старушка расцвела от удовольствия — Ну что же, — поломалась она, — может быть, я и нанесу ей краткий визит. Я так люблю детей.

— Мне кажется, хотя она мне ничего и не говорила, что Дейдра опять на сносях. Ты здорово ей поможешь, — сказала Скай.

— Я поговорю с ней, Скай, и она, конечно, не будет от меня таиться. Если на подходе еще один ребенок, тогда я, естественно, буду больше нужна в Блэкторн-Прайэри.

Скай положила свою руку на руку леди Сесили и тепло улыбнулась:

— Да, моя дорогая подруга, наверное, мы всегда будем нуждаться в тебе. Все эти годы ты была нашей опорой, и я молю Бога, чтобы ты оставалась ею всегда.

Леди Сесили в ответ стиснула руку Скай:

— Это невозможно, дорогая. Это невозможно, но пока Господь дозволяет, я буду стараться. Вспомни, мне ведь стукнуло семьдесят шесть прошлым маем. И если Господь допустит, то я дождусь первого ребенка Велвет. Вот тогда я смогу спокойно отойти с миром.

Скай посмотрела через комнату на свою младшую дочь. Велвет спокойно сидела рядом со своим мужем у огня. Племянницы постарались вовлечь ее в игру в прятки, но она отказалась, покачав головой и тускло улыбнувшись. Да, подумала Скай, ей лучше уехать в Шотландию как можно скорее. Потеря ребенка — нелегкое испытание. Ей необходимо как можно быстрее начать новую жизнь. И завести нового ребенка. Господи, помоги ей зачать побыстрее!

Велвет почувствовала на себе взгляд матери, и ей стало не по себе. Встав, она сказала Алексу:

— Я устала и хочу спать.

Она выглядела такой измученной, что он неожиданно посочувствовал ей.

— С тобой все в порядке, девочка?

— Я просто устала, — ответила она.

— Думаю, мы можем тихо уйти, не привлекая внимания, — сказал он, взяв ее под руку.

Увидев, как они незаметно покидают зал, Скай еще раз помолилась про себя за свою дочь; она молилась, чтобы она обрела счастье до конца своих дней, чтобы ее жизнь наконец-то стала тихой и спокойной. А больше всего за то, чтобы ее дочь опять полюбила своего мужа.

Велвет и Алекс нашли в своих апартаментах дожидавшихся их Пенен с Дагалдом. Велвет вдруг показалось, что когда-то это уже было. Когда Алекс со своим слугой вышли в маленькую спальню, Пэнси помогла своей госпоже раздеться. Сняв с нее платье, она принесла ей кувшин теплой воды с плававшими в нем лепестками левкоя и кусок любимого мыла Велвет.

— Жасмин почти кончился, миледи, и в Англии мы вряд ли его достанем.

— Не пользуйся им, — кратко приказала Велвет. — Убери его куда-нибудь подальше. Я не хочу, мне надо забыть Индию — Слушаюсь, миледи, — покорно ответила Пэнси.

— Ты счастлива, Пэнси? Как относится Дагалд к маленькому Даги?

— Он горд, как павлин, миледи! Можно подумать, что он родил его сам, и ему не терпится сделать следующего, так он, во всяком случае, говорит. — Она улыбнулась:

— Ему легко говорить, правда?

Велвет тоже улыбнулась:

— Он хороший человек, Пэнси, и по тому, как он смотрит на тебя, я поняла, что он тебя любит. Заботься о нем, девочка.

— Конечно, миледи. Тем более что, да простит меня Господь, я уже и не надеялась увидеть его больше. Как же мне повезло!

Говоря все это, служанка Велвет снимала со своей хозяйки нижнее белье, чулки, туфли, убирая все на место. Достав тонкую, как паутина, шелковую ночную рубашку абрикосового цвета, Пэнси начала одевать ее на свою госпожу, но Велвет неожиданно оттолкнула ее.

— Нет, — сказала она. — Я продрогла, Пэнси, и окончательно замерзну в этой рубашке. Дай мне обычную, из белого шелка.

Пэнси удивленно подняла брови, но, ничего не сказав, протянула своей госпоже простенькую ночную рубашку с длинными рукавами и завязывавшимися под самым горлом лентами.

Велвет плотно затянула ленты и, почистив зубы смесью пемзы и мяты, нырнула в кровать.

— Оставь меня одну, Пэнси, и можешь не приходить до утра, пока я тебя не позову. Может быть, я проснусь поздно, так что у тебя будет время побыть с мужем и ребенком. Спокойной ночи.