Награда для Героя - Su.мрак

Глава 16. Если враг сопротивляется, его уничтожают

Проехав пять остановок в одном направлении, два мага сменили его на другое, затем, выбрав безлюдное место, аппарировали, использовав несколько промежуточных точек, и только после этого позволили себе устроиться в маггловском кафе, чтобы подкрепиться и передохнуть.

— И что теперь? — чары Конфиденциальности не давали кому бы то ни было подслушать разговор, и Принц решил разговорить словно бы превратившегося в каменное изваяние мага.

— А теперь всё просто. Ради такой «приманки» Шварц обязательно вылезет из своего убежища. Охраны у него сейчас мало. Скорее всего, он почти всех отправил на захват добычи. Узнаем, кому ещё, кроме него, известно о Даре Люциуса. Сотрём им память, а на Шварца натравим его «друзей», — голос Блэка был предельно деловым и абсолютно лишённым каких-либо эмоций, на лице словно застыла маска невозмутимости, и только в зелёных, затягивавших, словно Бездна, глазах притаилась тоска.

— А посильная ли это задача для двоих?

— А у нас есть выбор? Если мы дадим уйти Шварцу, охота на Люциуса начнётся снова. Он единственный из сильных мира сего, точно знает личность Плетельщика, берущегося выполнять опасные заказы, остальные только догадываются. Моих людей и людей Люциуса Аврорат будет трясти несколько дней, не спуская с них глаз, так что они нам не помощники. Остаёмся только мы с вами, профессор.

— Логично. Кстати, о ваших людях. Мне померещилось, или я и впрямь слышал ваш голос со стороны приближавшихся преследователей?

— Тэд — метаморф, он может принять облик любого человека.

— Но ведь есть артефакты, способные обнаружить метаморфомагию.

— Есть, в министерствах и в Гринготтсе, но они не подлежат переноске, а если Драко не подведёт…

— Драко сработает как надо.

— Тогда у следователей не будет повода проводить какие-то дополнительные обследования, кроме допросов, а в поместье, надеюсь, найдётся пара фиалов антидота к «Веритасеруму»?

— Найдётся. Ваш крестник — сообразительный мальчик.

— Вот уж не думал, что услышу от вас похвалу отпрыску одного из Мародёров.

— Я и его отца идиотом не считал. У Римуса были проблемы с честолюбием и силой воли, но никак не с мозгами. Да и девчонка Тонкс была отнюдь не самой глупой ведьмой на своём потоке. Стоило ей только справиться со своей неуверенностью, порождавшей неуклюжесть, и из неё получился великолепный боевой маг… — на мгновение просветлевшее лицо Принца, вновь приобрело замкнутое выражение. — Получился бы… если бы не эта Мордредова война…

— Да, «если бы»… — ушедший «в себя» Блэк так и не притронулся к содержимому своей тарелки. Его мысли сейчас витали далеко от этого маггловского кафе. Закрепление Партнёрства на физическом уровне позволяло ему как никому другому чувствовать своего Партнёра… и он великолепно понимал, что при том состоянии эмоциональной настороженности и недоверия, ещё не стёршегося между ними, Люциус, вероятнее всего не простит нападения… Даже если оно было совершено из лучших побуждений.

— Он поймёт… не сразу… со временем, но поймёт… — Северус никогда не считал себя мастером в психоаналитике (только в «мозгодолбании»), но стылая пустота в этих до боли знакомых зелёных глазах почему-то подтолкнула его к тому самому виду беседы, который он так не любил ещё со времён своего общения с таким асом, как Дамблдор.

— Время… Скажите, профессор…

— Ладно! Если уж вы с таким трудом привыкаете к моей новой фамилии, можете называть меня… Северусом, — для с трудом сходившегося с людьми зельевара это было отнюдь не лёгким решением, но они слишком давно и хорошо знали друг друга, да и время частично стёрло разницу в возрасте, чтобы терпеть и дальше вызывавшие у обоих досаду «пританцовки» с обращением.

— В таком случае, я для вас — Гарри… Так вот, Северус, вы действительно считаете, что с таким, как у нас с вами, образом жизни мы можем всерьёз рассчитывать на какое-то там Время? Мама… Дамблдор… Редж Блэк, с которым, как я знаю, вы дружили… Нарцисса… Сегодня мы живы, а завтра — нет. И кто может предсказать, когда для нас с Люциусом наступит это «завтра»? — Блэк с трудом сдержал рвущиеся с языка слова, сейчас было не время и не место для откровений. — Я… не буду ему навязываться… Если захочет, он сам меня найдёт. Сейчас главное сделать так, чтобы весь Магический Мир прекратил на него охоту. А это невозможно сделать, пока жив Шварц.

— В таком случае, ГАРРИ, сотрите с лица это похоронное выражение и будьте добры съесть свой обед! Мне вовсе не хочется потом возиться с вашим бренным телом, свалившимся от банального истощения!

— Вот теперь я узнаю «Ужас Подземелий», — губы Блэка против воли растянулись в чуть жутковатой ухмылке. Он решительно загнал в подсознание все свои страхи и переживания, склонился над тарелкой и заставил себя съесть всё, что на ней было, без остатка. Северус был прав, силы им ещё могли понадобиться, и уменьшать их из-за бесплодных переживаний было глупо.

До вычисленного ранее «места лёжки» Вильяма Шварца они добрались после аппарации с пятью промежуточными сменами направлений, попутно заскочив в небольшой загашничек детективного агентства, в котором сыщики хранили, кроме походных запасов и оружия, некоторые не совсем легальные и вовсе уж запрещённые артефакты, связь которых с законопослушными частными детективами была нежелательной.

Как они и предполагали, «кукловод» отрядил почти всех своих подручных и боевиков на поимку Люциуса, сам оставшись под охраной всего трёх человек, одним из которых был уже небезызвестный им Робин. Он ведь не предполагал, что его люди увязнут в допросной Финского Аврората. Это вызывало у помощника Министра определённую досаду. Впрочем… Шварцу их арест не мог принести никакого ощутимого вреда: никто из наёмников не знал ничего серьёзного о своём нанимателе. Единственное, что могло его сейчас беспокоить — это жизнь и здоровье Люциуса Малфоя, которого ухитрилась проклясть одна из его марионеток. Кто бы вообще мог подумать, что рохля Бурке был способен на что-то большее, кроме как наложить в штаны при виде бывшего Упивающегося Смертью? Вильям Шварц пребывал в состоянии с трудом контролируемой ярости. Нет, о каком-то там сострадании к находившемуся по его вине между жизнью и смертью магу даже и речи не шло! Жалость?! Пффф! «Серый кардинал» считал её глупым и никчёмным чувством… Как, впрочем, и все чувства вообще… Для него они были лишь инструментом, на котором можно было играть, манипулируя жизнями своих противников и союзников. Друзей и близких людей у него никогда не было, да ему они и не были нужны. Единственной радостью, целью в жизни, наркотиком, без которого он не мог существовать, была власть. Ощущение всемогущества, когда он ради собственных планов корёжил и разрушал чьи-то жизни, приносило ему ни с чем не сравнимое удовольствие. А тут… Тут, из-за того что какая-то загнанная, уже списанная со счетов крыса перед смертью «показала зубы», у него чуть не сорвалась такая операция. Подумать только! Герр Вильям Шварц, второй помощник Министра Магии Германии, чистокровный незнатного рода, не обладающий ни красивой внешностью, ни свойственной лидерам харизмой, ни великими навыками в какой-либо области Магии, человек, на которого Министр и Глава Аврората смотрели, как на пустое место, мог бы стать… почти хозяином Магического Мира! Ведь покорный его воле Плетельщик для того, чтобы уберечь свою семью от обвинения в соучастии в убийстве, мог бы сделать для своего Хозяина всё, что угодно! Для мага такого уровня ничего не значили Родовые Защитные чары, наложенные не одно столетие назад. Он мог пройти через всю охранную систему Гринготтса, как нож сквозь масло, и наоборот, сделать жилище своего Господина неприступной крепостью. Люциус Малфой был для Шварца чем-то вроде всемогущего восточного джинна из сказок «1001 ночи»… и глупый предсмертный «укус» Бурке лишил его «лампы», с помощью которой манипулятор мог бы управлять аристократом. Теперь «серому кардиналу» ничего не оставалось, как в открытую вступить в игру, раскрывая свою заинтересованность и подставляя спину сцепившимся в междоусобной схватке бывшим союзникам. А он не любил риска.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});