Перепутья - slip

было смысла.

- Ну я и говорю, он сломался, - кивнула Мириам, - Как дрон с ним залетел вовнутрь аномалии, так и сломался, - стоп. Юля уже открыла рот, чтобы задать вопрос, но вставить хоть слово в монолог Мириам было невозможно, - На остальных… Ну, можно сказать, что все в порядке, - в ее голосе появилась неуверенность.

- Что Вы имеете ввиду? – нахмурилась Юля.

- Они всегда показывали 0.5 Юм, а со вчерашнего вечера значения начали расти, - Мириам отложила счетчик на стол и почесала голову.

С каждой секундой все страннее и страннее.

- В каком смысле, расти? – переспросила Юля.

Если бы это произошло сразу после реконфигурации, ее радости бы не было предела, но сейчас она знала слишком многое.

- Да в прямом! – воскликнула Мириам, - Сейчас, секунду, - она пересекала палатку и принялась копаться в одном из столов, - Вот, нашла, смотрите, - с победным выражением лица, она обернулась. В руках у нее был очередной счетчик Канта, - Этот вчера утром показывал 0.5 Юм, у нас есть записи самописца. Сейчас – уже 1.5 Юм.

- Да что у вас тут такое происходит и почему мне раньше об этом не было известно… - пробормотала Юля себе под нос.

Рука Йоханна виднелась все сильнее и сильнее.

- А что там с этим сломанным счетчиком? – Юля кивнула в сторону стола, - Говорите, он залетел в аномалию?

- Ну да, - кивнула Мириам.

- А я могу его взять? Нужно проверить одну гипотезу.

- Какую? – заинтересованно переспросила Мириам.

- Вот когда проверю – расскажу.

Айзек словно сквозь землю провалился. Шли дни – а сообщения так и висели без просмотра и ответа. Фабио не знал ничего. Совет планировал забросить их на следующее задание уже через неделю – и подготовка шла вовсю, отнимая все его свободное и несвободное время вместе.

Кротокрысы никак не хотели идти на контакт. Юля раз за разом пыталась их разговорить – и раз за разом натыкалась на одну и ту же стену. Она даже не смогла выяснить их имен, не говоря уже о чем-то другом. Ладно бы если бы они так относились только к ней, но и у Мириам результат был не лучше.

Нервозность обстановки нарастала, пока в один не-очень-то-прекрасный день все отошло даже не на второй – на десятый план.

Уровень реальности на исправных счетчиках Канта стабильно рос с каждым днем. Аналогичные счетчики, установленные по периметру зоны покрытия якорей реальности в Вайоминге выдавали старые и стандартные 0.5 Юм – и Юля даже не знала, что и думать.

Складывалось ощущение, что кто-то на черепашьей скорости тащил в их сторону якорь реальности ватт на двести – не меньше.

Такого просто не могло быть, но было.

Картина на счетчике, побывавшем внутри границ аномалии, оставалась стабильной. -2 Юма – и не изменялась ни на йоту вне зависимости от значений на остальных счетчиках.

Пока у него еще был экран.

Как она и предполагала, несчастный счетчик Канта оказался обмазан неизвестной… Пора было называть вещи своими именами – неизвестной реальностью, что влияла на них через квантовую запутанность, - полностью. От их собственной реальности в нем, напротив, не оставалось почти ничего, и Юля никак не могла отделаться от настойчивого ощущения, что он с минуты на минуту превратиться в бульон из элементарных частиц.

При экстремально низких уровнях реальности больше не выживало ничего – и это было неизбежно.

Но случилось совсем другое.

Сначала на счетчике исчез экран. Не отвалился, не разбился – просто исчез, и на его месте появилась черная дыра в самом мироздании, от одного взгляда на которую в голове поселялся гул, отдающий меметическим воздействием.

Дальше – больше. К вечеру следующего дня от счетчика остался только красный диод, мигание которого, однако, исправно сообщало об экстремально низком уровне реальности любому, кто мог удержать на нем взгляд достаточно надолго.

Диод моргал посреди абсолютного ничего.

Борясь с всепоглощающим гулом в голове, Юля с трудом успела сделать фотографию и отправить ее Фабио, Лоренсу и Айзеку до того, как Кротокрысы вступили в дело.

На сообщение отозвался только Фабио, и от его ответа внутри все похолодело:

Ф. Кассола: прости меня если сможешь…

Всего четыре слова. Первые и последние, после которых чат замолк навсегда. Последним из всех. Она осталась совсем одна.

Что Кротокрысы сделали с бывшим счетчиком осталось загадкой, но уже к вечеру следующего дня в штабную палатку снова стало возможно зайти, не испытывая гула в голове и леденящего душу ужаса.

Места для ошибок и сомнений не осталось. Если от несчастного счетчика так фонило, внутри аномалии базовой реальности уже не существовало.

Что пришло на ее место было неизвестно.

Юля сидела у костра и невидящим взглядом таращилась на огонь. Несмотря на теплый вечер, по спине стройными рядами шагали огромные ледяные мурашки.

Лагерь спал. Она еще не рассказала никому о своих выводах – и роскошь спокойного сна была для них еще доступной.

Вибрация телефона в кармане вывела ее из транса. На экране отображалась фотография Федерико и она быстро нажала на кнопку ответа и тихо сказала:

- Да.

- Босс, - голос Федерико с той стороны звучал испуганно, - Босс, я не знаю, что происходит, но у нас в лаборатории обыск.

- Какой обыск? – позабыв о всей секретности, воскликнула Юля.

- Не знаю, - шепотом тараторил Федерико, - Какие-то типы вломились с полчаса назад, всех мордой в пол. Что-то выносят из твоего кабинета. Я сделал вид, что у меня живот скрутило и спрятался в туалете.

- Молодец, - оглянувшись, отозвалась Юля. Лагерь продолжал мирно спать, - А что за типы?

- У них нашивки какой-то опергруппы, я такой не знаю. Стремные какие-то, как роботы. Думаю, это как-то связано с де Ройтером.

Айзек…

Сердце забилось еще быстрее, когда Федерико продолжил:

- Он пришел ко мне утром. Сунул какую-то флешку, сказал, что это очень важно и нужно это передать тебе.

- Как он? Что с ним? Куда он пропал?! – Юля бомбардировала его вопросами.

Но Федерико было нечем на