Люди талисмана - Ли Брэкетт

Но вот Винтерс увидел город, раскинувшийся между горной грядой и высохшим морем, город будто следовал вдоль холмов за исчезнувшей водой. Винтерс увидел следы пяти портов, покинутых один за другим по мере того, как отступало море. Широкие каменные набережные странно выглядели в этой пустыне… Сохранились и полузасыпанные жилые дома — они покидались марсианами и строились заново на более низком месте, а теперь сгруппировались вдоль канала, самого глубокого, где сохранилось немного растительности.

Было что-то бесконечно печальное в этой тонкой темной линии, в этом остатке когда-то бурного голубого океана…

Геликоптер сделал круг над каналом и опустился. Кеши что-то протараторил на своем диалекте, Винтерс понял только одно слово: «Валкис». Кор Хал ответил ему и сказал Винтерсу:

— Нам отсюда недалеко. Держитесь возле меня.

Они вышли из геликоптера. Винтерс чувствовал, что Кеши следит за ним, и что это делается не только ради его собственной безопасности.

Дул сухой порывистый ветер, из-под ног поднимались облака пыли. Перед ними лежал Валкис — масса темных камней громоздилась на берегу, холодных в слабом свете обеих марсианских лун. Поднявшись на гребень, Винтерс увидел разрушенные башни дворца. Они прошли мимо черной стоячей воды по мостовой, выглаженной сандалиями бесчисленных поколений. Даже в этот поздний час Валкис не спал. Желтый свет факелов пробивал темноту ночи, была слышна странная музыка — улицы, переулки, плоские кровли домов кишели жизнью.

Гибкие худощавые мужчины, изящные женщины с искрами в глазах, молча следили за чужаками; а над всем Валкисом слышались характерные звуки городов Нижнего Канала — звон колокольчиков, которые носили женщины-марсианки, вплетая в свои серые косы и подвешивая к ушам и щиколоткам.

Колдовским был этот древний город — колдовским и зловредным, но не уставшим как другие города. Винтерс чувствовал здесь горячую и мощную пульсацию жизни. Ему стало страшно. Его городская одежда и белые туники его спутников бросались в глаза среди обнаженных грудей, коротких блестящих юбок и поясов с драгоценными камнями.

Но, казалось, никто не обращал на них внимания, и они вслед за Кар Халом вошли в бронзовую дверь в стене.

4

— Скоро? — спросил Винтерс с нетерпением, тщетно пытаясь унять дрожь в руках.

— Все готово, — ответил Кор Хал. — Холк, проводи нашего друга.

Кеши, которого оказывается звали Холком, поклонился, и Винтерс последовал за ним.

Дом был совершенно не похож на резиденцию Шанга в Кахоре. Между этими стенами из тесанного камня мужчины и женщины жили, любили и умирали насильственной смертью, а кровь и слезы, собиравшиеся веками, высыхали в трещинах между плитами.

Древние ковры, шторы и мебель стоили миллионное состояние — время их изрядно подпортило, но древняя таинственная красота все еще существовала — даже усиливалась…

Холк внезапно остановился:

— Раздевайтесь, — приказал он.

В другом конце коридора находилась бронзовая дверь с узким «тюремным» отверстием, забранным решеткой.

Винтерс заколебался — он не хотел расставаться с револьвером…

— Почему именно здесь?.. Я хочу сохранить одежду.

— Раздевайтесь здесь, — повторил Холк. — Таково правило для всех.

Винтерс повиновался.

Он голым вошел в узкую камеру. Здесь не было обитого мехами стола, только несколько звериных шкур брошено на голый пол. На противоположной стене — еще одно отверстие с решеткой.

Внезапно за ним закрылась бронзовая дверь, и Винтерс услышал, как загремел тяжелый засов. Стало абсолютно темно. На этот раз он по-настоящему испугался.

Но вот глаза привыкли к темноте, и Винтерс увидел — скорее, почувствовал — что над ним в своде потолка что-то отсвечивает. Он лег на шкуры. Свет в потолке разгорался. Это светилась призма, оправленная в камень, вырезанная из цельного кристалла огненного цвета.

Через решетку послышался голос Кор Хала:

— Землянин!

— Да, — ответил Винтерс, не вставая со шкур.

— Эта призма — одна из оставшихся драгоценностей Шанга. Ее резали мудрецы Каер Ду пол-миллиона лет назад, когда твои прародичи еще не дошли до Космоса. Наши мудрецы унесли с собой секрет и умение резки граней. В мире осталось всего три таких драгоценности…

Искры — они были скорее энергией, чем светом — потрескивали на стенах камеры. Красные, оранжевые, зеленовато-голубые. Маленькие огоньки Шанга, сжигающие сердца. Винтерсу опять сделалось страшно…

— А радиация? — спросил он. — Эти лучи в призме — той же природы, что и в Кахоре?

— Да, природа та же. Но тайна их возникновения исчезла вместе с мудростью Каер Ду. Наверно, они использовали космические лучи, а мы употребляем обыкновенный кварц — он подходит для тех целей, которые мы преследуем в Коммерческих Городах, радиация получается достаточно слабой.

— Кто это «мы«? — поинтересовался Винтерс.

— Землянин, мы — это Марс! — ухмыльнулся Кор Хал.

Разгорающийся свет от призмы, казалось, пронизывал тело Винтерса, горячил кровь, заполнял мозг — это состояние не походило на бурное наслаждение в солярии Шанга в Кахоре — Винтерс корчился и извивался в судорогах от невыносимой, но сладкой боли… Голос Кор Хала звучал бесконечно далеко:

— Мудрецы Каер Ду оказались не такими уж мудрыми. Обнаружив секреты Шанга, они ушли, а попросту, удрали Туда, спасаясь от жизненной скуки и суеты… прошли обратный путь эволюции и… все исчезли с поверхности Марса в одно поколение! Не нашли ничего лучшего!

— Они погибли? — спросил Винтерс. Становилось трудно отвечать, трудно думать.

— Исчезли.

— Какая разница? — прохрипел Винтерс. — Пока они жили, они были счастливы.

— Ты еще жив, землянин! Ты — счастлив?

— Да!

Винтерс едва выговорил это «да». Он извивался на меховой подстилке, испытывая колдовской огонь Шанга, все его печали и неприятности исчезли в каком-то бесконечном блаженстве.

Кор Хал опять рассмеялся. Винтерс уже шел по пути Шанга. Его рассудок помутился, были периоды полной тьмы. Когда Винтерс приходил в себя, то испытывал ощущение необычности происходящего. У него даже сохранилось воспоминание об одной части этого поразительного пути. В какой-то момент прояснения Винтерсу показалось, что призма Шанга отошла в сторону и приоткрыла кварцевый экран. С экрана на него смотрело гордое аристократическое лицо марсианки с зелеными, как огонь Шанга, глазами и спелыми искушающими губами. Винтерс услышал ее низкий голос — она назвала его по имени. Винтерс не мог подняться, но ему удалось показать глазами, что эта гордая марсианка уже стала частью его возбужденного состояния, уже вошла в него, и он готов ее слушать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});