САФАРИ - Александр Байбак

— В общем, правильно Штурмин догадался — от безысходности эти гаврики в город полезли, — подвел я итог разговору. — Хотя понять не могу, каким нужно быть отморозком, чтобы такое учудить. Или вас как раз по такому принципу отсеяли?

— Скорее всего, — скуксился Жорж. — Осталось в основном пушечное мясо, тупые и быдловатые. И самые жестокие. Таких проще новых набрать на Гемини-3, чем отсюда вывозить.

— А ты, я гляжу, совсем не тупой. В эту гоп-компанию не вписываешься. Как умудрился к ним попасть?

— Отстал от босса по дурацкой случайности. А из-за одного человека отправку задерживать не стали. Вот и пришлось возглавить один из отрядов. Я, правда, предлагал в степь лететь и среди кочевников затеряться. С нашими силами можно было их к ногтю прижать. Только эти скоты не захотели — удобства им, видите ли, подавай! Пожрать послаще да поспать помягше. И чтоб бабы не совсем страшные были.

— Стадному инстинкту поддался, — заключил Федотов. — И поделом. Захватом заложников ты себе пожизненный срок обеспечил. И радуйся, что в Федерации мораторий на смертную казнь.

По лицу пленника можно было понять, что такая перспектива его вовсе не прельщает. Он уже полностью освоился со своим новым положением и пытался выжать из него максимум возможного. Знаю я таких типов — любой свой поступок оправдают, какую бы гнусность не совершили. Типа, а че такого-то? Заложников взяли? Так отпустили всех живыми. Угрожали бомбой? Так не взорвали же, чего теперь вспоминать? А ему жить хочется, и желательно на свободе. С теми самыми удобствами и бабами (совсем страшных не предлагать). Еще чуть-чуть, и попытается с нами договориться.

— Мужики, а может, договоримся?

Ну, что я говорил?! Однако любопытно, что предложит.

— Не о чем нам с тобой договариваться, — отрезал Федотов. — Ты, сука, радуйся, что не пристрелили.

— Я же вам лично ничего плохого не сделал! — зачастил пленник. — Какое вам дело до каких-то дикарей? Вы же из Федерации, цивилизованные люди! Должны понимать свою выгоду. А я могу очень хорошую цену дать. Моя жизнь дорого стоит!

Хрясь! Кулак сержанта врезался в многострадальный нос бывшего главаря. Я даже среагировать не успел. А Федотов, не удовлетворившись одним ударом, сбросил пленника с дивана и принялся макать лицом в воду, приговаривая:

— Жизнь?! Дорого стоит?! Да твоя жизнь, сука, вообще ничего не стоит! Капитан обещал тебя не убивать, а я ничего не обещал! Вот сейчас устрою тебе попытку бегства, и грохну с превеликим удовольствием!!!

— Марк! — я осторожно тронул сержанта за плечо. — Хорош, возьми себя в руки!

Федотов опомнился и отпустил Жоржа. Тот сжался около дивана и принялся с хрипом хватать ртом воздух, то и дело отплевываясь. Сержант напоследок зло пнул его в голень и уселся в кресло напротив. Уставился невидящим взглядом в какую-то точку на стене, и глухо заговорил:

— Всю свою сознательную жизнь я посвятил философии. Изучал труды великих предшественников, от Античности до Новейшего Времени. Все пытался понять, что такое смерть. Чем она так отвратительна? И одновременно притягательна — вот ведь парадокс! Несколько лет ходил по краю, искал с ней встречи. Докторскую хотел написать, дурак. Но сегодня я вдруг понял — все мои поиски, все исследования напрасны. Я совершил всего одну маленькую ошибку — неправильно сформулировал проблему. Кому интересна смерть, эта нищенка в черном балахоне и с косой в костлявых руках? Она довольствуется жалкими остатками на пиршестве жизни. Отбирает у нее всего лишь последнее мгновение. Какой бы короткой не была жизнь, она длится на много порядков дольше, чем смерть. Никто не знает, что ждет нас там, за порогом. Возможно, там ничего нет, и тогда смерть теряет значение — ведь мне уже все равно, что я умер. Возможно, после смерти происходит перерождение — в этом случае начинается новая жизнь, насыщенная событиями, яркими и не очень, приятными и наоборот. Но происходят постоянные изменения, делающие наше пребывание на этом свете осмысленным. А если ты при этом совершаешь хоть что-то хорошее, так вообще замечательно! В любом случае смерть всего лишь краткий миг, переход из одного состояния в другое, из бытия в небытие. Сама по себе она бессмысленна. Я раньше пытался понять, сколько будет стоить моя смерть. И в чем эта цена будет выражаться. Готовился рвать врага зубами, собирался забрать с собой как можно больше противников. Представлял, как расстреливаю накатывающиеся вражеские волны, до последнего вздоха, до последней капли крови. Красиво, ничего не скажешь! Героем себя прямо чувствовал. А сегодня вдруг понял — дело не в стоимости смерти. Гораздо важнее цена жизни. Тех, кто тебя окружает. Случайно встреченного ребенка. Женщины, с которой ты каждый день сталкиваешься на улице. Деда, гуляющего с внуком. И если своей смертью я смогу спасти им жизнь, мне глубоко по фигу, как я умру — красиво, или как последний бомж под забором. Быстро и безболезненно, или в диких муках. Захвачу с собой врага, или подохну, даже не дотянувшись до него. Не важно, сколько стоит моя смерть. Важно, сколько стоит жизнь. Раньше я никак не мог понять, что движет человеком, выбирающимся на карниз высотного здания, чтобы достать с него глупого котенка. Теперь понял.

Сержант замолчал, погрузившись в мысли. Молчали и мы с Жоржем — он от страха, а я пораженный внезапной исповедью подчиненного. Я отчетливо понял, что Марк нашел ответ на чрезвычайно важный для него вопрос и оставил за спиной целый этап своей жизни. Не удивлюсь, если он в отставку подаст по возвращении на Бурную. Однако я был за него рад. Обрести смысл жизни, хотя бы на некоторое время, дорогого стоит.

Довольно долго мы просто сидели, думая каждый о своем, потом я вспомнил посулы бывшего главаря и лениво поинтересовался:

— Так какую ты цену давал, а, Жоржик?

Пленник снова испуганно сжался, уставившись на Федотова, но сержанту все стало строго параллельно. Он развалился на диване и созерцал покрытый серыми разводами потолок, кое-где заляпанный кровью.

— Не сцы, Марк тебя больше не тронет, — ободрил я Жоржа. — Ты говорил, знаешь много? Откуда, если не секрет?

— Я ж-же говорил, что курьером был при боссе…

— Как звать босса?

— Малик Аш-Шариф. Но он на самом деле не босс, так, шестерка. В начальство выбился, когда настоящий босс пропал.

— Пропал?

— Да. Уехал на деловую встречу в город на побережье, тот, со сложным названием.

— Порт-Владимир?

— Он самый. Улетел и не вернулся.

— Как босса звать?

— Малик Салех. Он здесь главный был по торговле. Да и на Гемини-3 в этой же сфере работал. Обеспечивал, так сказать, получение материальных благ.

Вот это номер, как говорится! Если мне не изменяет память, речь идет об одном из захваченных нами в Порт-Владимире людей клана. И которые в настоящий момент томятся в цугундере здесь, в Океанариуме.

— Ну и какой же ценной информацией ты готов с нами поделиться, любезный Жорж? — вкрадчиво поинтересовался я. — Кого ограбили и где? И сколько выручили с перепродажи? Это нам не интересно. Это к местным прокурорам.

— Я секрет знаю.

— Пока что это всего лишь голословное утверждение.

— Я знаю, зачем клан в эту систему полез.

— Я тоже, — зевнул я. — Звездная система с двойником Земли — какая еще причина нужна? Приходи, занимай и властвуй. Тем более федеральный флот еще не скоро доберется. Не знаю только, как вы сюда маяк протащили.

— Стандартным способом, через гипер, — пожал здоровым плечом пленник. — Времени убили семь лет на это. А вы не задумывались, почему боссы пошли на такие затраты? Кто в наше время работает на перспективу, если не обломятся в результате нехилые дивиденды?

— Задумывался, как не задумываться. Ну и на какие дивиденды вы рассчитывали?

— Технологии Первых.

Нельзя сказать, что ответ поразил меня до глубины души. Примерно так я и думал. Слишком много совпадений и любопытных фактов и фактиков — аборигены с модифицированной нервной системой, завеса секретности до Бойни, экспериментальные корабли, интерес видного ксенопсихолога дока Ллойда-Бертье — как тут не заподозрить неладное?

— И кто же ваших боссов просветил насчет этих технологий?

— Один яйцеголовый, англичанин вроде, — нехотя ответил Жорж. — Фамилия у него забавная, двойная. Половина англосаксонская, а вторая часть на французский манер — Бертье.

— Знаешь, Жоржик, — задумчиво побарабанил я пальцами по подлокотнику, — маленькую цену ты даешь. Не тянет она на твою свободу. Так что извини. Придется тебе в местах не столь отдаленных остаток жизни провести.

— Но я могу опознать этого типа! — уцепился за последнюю соломинку пленник.

— Не нужно. Он у нас в цугундере сидит, вместе с твоим первым боссом. Салех который.

Жорж застыл в нелепой позе, уронив челюсть и выпучив глаза. Потом обреченно выдохнул и вновь скрючился у дивана. Видимо, смирился с поражением.