Воспоминания (1915–1917). Том 3 - Владимир Джунковский

Когда крики «ура» смолкли, последовала команда «к ноге». Я прочел тогда приказ Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича. Оглушительное, долго несмолкаемое «ура» наполнило воздух. Известие о назначении его опять верховным главнокомандующим было встречено с редким восторгом. Пропустив мимо себя полки церемониальным маршем, поблагодарив их за молодецкий вид и выразив уверенность, что они не только не ослабят, а удесерят свою энергию для борьбы с врагом, я уехал под очень хорошим впечатлением.

К сожалению, я не мог сразу объехать все полки, т. к. два из них стояли в окопах и потому я был принужден отложить беседу с ними до смены их с позиции.

Меня смущали в штабе корпуса, говоря, что я слишком смело выступил перед солдатами, что остальным полкам, с которыми мне придется беседовать через две недели, мне не удастся и половины сказать того, что я говорил о бывшем государе, т. к. полки уже будут так распропагандированы, что мне не дадут и сказать двух слов.

Опасения штаба корпуса оказались напрасными. 57-й и 58-й полки приняли все мои слова о государе и через две недели так же сочувственно как и первые два, а учебная команда 58-го полка просила меня разрешить оставить висеть у них портрет Николая II. Я им ответил, что очень ценю их добрые благородные чувства, но разрешить этого не могу, т. к. за всех ведь они не смогут поручиться и среди них всегда может найтись такой, который неуважительно отнесется к портрету и давать этому повод не следует. Я сказал им, что только этой причиной я и руководился, отдавая приказания заменить в частях дивизии портреты государя портретами Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича.

Первые дни после переворота

Вспоминая сейчас эти дни после совершившегося переворота, я удивляюсь, как меня на все хватало. Приходилось находиться все время в ужасном напряжении, целыми днями объезжать части дивизии, внимательно прислушиваясь ко всему, что происходит в них, говорить и со стрелками, и с офицерами, рассеивать разные нелепые слухи и небылицы и стараться, чтобы эти последние не проникали в части дивизии, принимать меры к ограждению передовой линии от тлетворного влияния с тыла и т. д.

Все казалось у меня наружно спокойно, никаких выступлений, резкостей не замечалось, но, конечно, чувствовалось сильная нервность, а она-то и могла сама по себе вызвать эксцессы, влиять на настроение толпы, тем более, что отовсюду получались вести тревожного характера и в соседних с нами гренадерских дивизиях было далеко не ладно.

Целыми днями я ходил по ротам, беседуя со стрелками, стараясь, чтобы они узнавали все непосредственно от своих офицеров, а не подпольными путями, требовал, чтоб ротные командиры, офицеры постоянно общались со стрелками, читали бы им газеты, приказы, разъясняли им. К сожалению, на офицеров было трудно положиться, кадровых было мало, а все эти новоиспеченные были уж чересчур мало образованы.

В общем, настроение было довольно хорошее, революционный дух как-то не проник еще в ряды моей дивизии. Помню, как несколько дней после получении вестей о перевороте, проезжая мимо землянок саперной роты, я обратил внимание на повешенные красные флажки. Остановившись и войдя в землянку, я спросил, зачем это они повесили какие-то красные флаги. Саперы сконфуженно, как мне показалось, ответили, что так теперь везде украшают в знак свободы. Я им на это сказал, что этот цвет вовсе не означает свободу, а кровь, и красные флаги являются эмблемой кровавой революции; у нас же, как им известно, революция прошла бескровно. Я прибавил, что я не запрещаю им, если им это нравится, но остановился и зашел к ним только для того, чтобы высказать им свой взгляд вообще на красные флаги и сказать им, что многое, что допустимо в тылу, в боевой линии, где все мысли должны быть направлены к победе над врагом, является неуместным.

Сказав это, я уехал. Возвращаясь обратно я уже флагов не заметил. По объезде всех частей я вынес впечатление, что большинству происшедшая перемена в правлении России была безразлична, их интересовала она только с точки зрения продовольственной – будут ли их лучше или хуже кормить, другая часть, напротив, была очень рада новому режиму, жадно набрасывалась на газеты и на всякие известия, очень многие жалели государя, других шокировали крайности и они никак не могли о ними мириться. Все в один голос приветствовали назначение великого князя верховным главнокомандующим. Его имя действительно объединяло армию, про него ходили разного рода легенды.

И немцы были подавлены его назначением. 8 марта к нам перебежал один немец-офицер, за всю войну это был первый случай в нашей армии – по его словам, когда у них узнали о революции в России, то ликование было общее, но когда пришло известие о назначении великого князя, то ликование сразу стихло, они опустили голову, имя Николая Николаевича было для них пугалом.

И действительно было очень заметно, что немцы сильно нервничали, забрасывали наши окопы прокламациями об окончании войны, а также и возбуждающие против Англии, как например:

«Солдаты! В Петрограде революция! А вы еще не замечаете, что вас обманывают.

А вы еще не замечаете, что англичане погоняет Россию, что они вгоняют ваше отечество в бедствие. Англичане обманули вашего царя, они принудили его к войне, чтобы с его помощью овладеть миром.

Сперва англичане шли рука об руку с царем, а теперь они против него: всегда они добивались только своих собственных корыстных целей. Англичане заставили вашего богом данного вам царя отказаться от престола.

Почему?

Потому что он не хотел больше даваться им в обман. Потому что он понял всю лживость английской игры. Военные поставки дали англичанам огромный заработок, дали им бесчисленные миллионы, и от продолжения войны может быть польза только англичанам. А кто ведет эту кровавую войну? Это мужик, славный, много терпящий мужик, молча страдающий, молча умирающий без понятия о том, что проливает кровь для Англии.

А кто еще больше страдает от этой кровавой ужасной войны, это ваши матери, ваши жены и ваши дети. Уже более двух в половиной лет у них нет сына, мужа и отца. Бьются они без помощи, без поддержки, а теперь перед ними новый враг: дороговизна, недостаток хлеба, недостаток всяких съестных припасов. И придется им гибнуть от нужды и голода. А откуда дороговизна, голод, нужда? Вот откуда: Англия и кулаки – торговцы, вступившие с ней в союз, скупили всякие припасы и хранят их у себя, чтобы после добиться невиданных и неслыханных цен.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});