Полное собрание творений. Том 5 - Игнатий Брянчанинов

Часто новоначального при занятии Иисусовой молитвой одолевают сон и уныние. Епископ Игнатий советует не приходить от этого в отчаяние, потому что сон и уныние при молитве свидетельствуют о том, что молитва начинает приносить духовную пользу и враг рода человеческого, видя это, старается отвлечь инока от молитвы всевозможными средствами, в том числе и сном и унынием. {стр. 689} Новоначальному позволительно заниматься только устною Иисусовою молитвою, которая постепенно сама перейдет в умную (произносимую в уме), и ни в коем случае не дерзать думать о высшем делании — о молитве умом в сердце. Для стяжания глубокой сердечной молитвы необходимы продолжительное время и основательная подготовка самой жизнью, которая должна заключаться в изучении опыта монашеской жизни и в деятельности по евангельским заповедям.

Приступать к высшему молитвенному подвигу, по мнению Владыки, приличествует возрасту зрелому. Не отвергается и возраст юный, если он имеет свойство зрелости и особенно если имеется опытный наставник. При этом Владыка поясняет, что зрелость заключается не в возрасте монаха и не в количестве лет, проведенных в монастыре, а в том, рассматривал ли монах себя в течение продолжительного времени при свете Евангелия, в котором изображен новый человек и все оттенки ветхого, и изучал ли писания святых Отцов, научающих жить непогрешительно по Евангелию.

Инокам, стремящимся заняться умным деланием, Владыка советует обратить особое внимание на исполнение евангельских заповедей. «Опыт не замедлит открыть уму молящегося теснейшую связь между заповедями Евангелия и молитвою Иисусовою» [1916], — пишет он. Евангельские заповеди служат для молитвы тем же, чем служит елей для горящего светильника. Светильник без елея гаснет, испускает дым и зловоние; умное же делание, не основанное на жизни по евангельским заповедям, не будет иметь твердого основания и не сможет получить правильного развития.

Епископ Игнатий считал, что монастырь, особенно общежительный — самое удобное место для занятия Иисусовой молитвой. В обители, если инок ведет правильный образ жизни, то он имеет полную возможность деятельно жить по евангельским заповедям, исполняя с усердием все монастырские послушания, а из всех случающихся преткновений познать греховность своей и общечеловеческой природы. Кроме того, в каждой обители инок может изучать творения {стр. 690} святых Отцов, получить нужный совет от старшей братии и, возможно, найдет наставника, который укажет ему правильное направление в умном делании.

Большое значение для правильной молитвы имеет исполнение различных монастырских послушаний. Каждое монастырское послушание служит к образованию в иноке смирения, смирение же более других добродетелей настраивает душу к истинной молитве. Инок, исполняющий с усердием и истинным смирением возложенные на него монастырские послушания, может в короткое время преуспеть в молитвенном подвиге.

Ежедневное исполнение послушаний и истинное, нелицемерное смирение пред всей братией приводит сердце инока в умиление и способствует истинной молитве.

Деятельность же в монастыре по своей воле порождает высокоумие и приводит к высокопарению ума и мечтальности, которые уничтожают внимательную молитву. «Оставление смирения, для сохранения своего достоинства по отношению к ближнему, отымет у сердца умиление, ожесточит сердце, убьет молитву, лишит ее существенных свойств, внимания и умиления. Каждый поступок против смирения есть наветник и губитель молитвы. На послушании и смирении да зиждется молитва! Эти добродетели — единственно прочное основание молитвенного подвига», — пишет епископ Игнатий [1917].

Научая инока усердно проходить монастырские послушания и тем подготавливать себя к прохождению высших ступеней умного делания, Преосвященный Игнатий неоднократно предупреждает, что всякое преждевременное стремление к подвигу выше сил хотя и кажется весьма заманчивым, но может погубить весь, может быть многолетний, духовный подвиг инока.

Не только во время епископа Игнатия, при почти полном отсутствии опытных наставников умного делания, но и во времена расцвета древнего иночества, при изобилии духоносных старцев, соблюдалась крайняя неспешность и постепенность при обучении новоначальных умному деланию. Так, в общежитиях преподобного Пахомия Великого, где процветало возвышенное делание умной молитвы, каждый {стр. 691} вновь поступающий вручался старцу и под его руководством занимался телесными трудами в течение трех лет. За это время телесный труд, частые наставления старца и отсечение им воли новоначального, ежедневная исповедь внешней и внутренней деятельности быстро и могущественно доставляли уму и сердцу инока значительную чистоту. В эти три года новоначального инока обучали и молитве в соответствии с его устроением. По прошествии трех лет новоначальный должен был выучить наизусть все Евангелие и Псалтирь, а наиболее способные и все Священное Писание, что необыкновенно развивало устную внимательную молитву. Только после того как новоначальный заучивал наизусть Евангелие и Псалтирь, ему преподавалось «тайноучение умной молитвы».

Епископ Игнатий учил, что упражнение Иисусовой молитвой имеет свое начало, свою постепенность и свое окончание. Каждый новоначальный должен начинать усваивать умное делание с начала, а не с середины или с конца. В подтверждение этого Владыка приводит слова двух великих делателей умной молитвы. Святой Каллист, патриарх Константинопольский, повествуя о плодах Иисусовой молитвы, говорит: «…Никто из не наученных тайнам или из требующих млека, услыша высокое учение о благодатном действии молитвы, да не осмелится прикоснуться к нему. Возбранена такая несвоевременная попытка. Покусившихся на нее и взыскавших преждевременно того, что приходит в свое время, усиливающихся взойти в пристанище бесстрастия в несоответствующем ему устроении, Отцы признают не иначе как находящимися в умопомешательстве. Невозможно читать книг тому, кто не выучился грамоте» [1918].

Преподобный Симеон Новый Богослов, когда говорит о безуспешности молитвы и о печальных последствиях этой безуспешности, причину этого указывает в несохранении правильности и постепенности молитвенного подвига. «Хотящим взойти, — говорит Богослов, — на высоту молитвенного преуспеяния, да не начинают идти сверху вниз, но да восходят снизу вверх, сперва на первую ступень лествицы, потом на вторую, далее на третью, наконец на четвер{стр. 692}тую. Таким образом всякий может восстать от земли и взойти на небо» [1919].

Делателю умной молитвы надо прежде всего отвергнуть всякую изнеженность и плотские наслаждения. Его пища и сон должны быть умеренными соразмерно с телесными силами и со здоровьем. Как первого, так и второго каждому иноку надо избегать и держаться золотой середины — не пресыщаться и не доводить своего организма до истощения. Одежда, келья и все, что окружает инока и зависит от него, должно быть скромным и простым: всякое излишество и роскошь могут породить в душе инока чувство тщеславия, а от этого сделается бесплодной его молитва.

Истинный делатель Иисусовой молитвы должен строго хранить свои чувства, особенно зрение и слух, чтобы чрез них не вторглись в его душу впечатления, которые надолго опустошат ее, лишат внутреннего мира. Уста и язык нужно приучать к молчанию, как говорит епископ Игнатий, «оковывать» их им, потому что празднословие, многословие, насмешки, пересуды и злоречие являются злейшими врагами молитвы» [1920]. По возможности нужно отказаться от посещения келлий братий и не принимать к себе никого в келью. Епископ Игнатий уподобляет келью истинного инока могиле или гробу, в котором он плачет о своем мертвеце — своей душе, истерзанной и убитой грехом. «Из могилы-келлии молитва восходит на небо; в той могиле, в которую скрывается тело по смерти, и в могиле адской, в которую низвергается душа грешника, уже нет места для молитвы» [1921], — пишет Владыка.

В обители нужно стараться вести себя странником: не связывать себя самочинно никакими попечениями, не заводить ни с кем близкого знакомства, отвергнуть от себя суетное любопытство и любознательность. Посещать неопустительно храм, а в случаях нужды и келлию своего духовника.

Истинный делатель Иисусовой молитвы должен в каждом своем действии подражать духу святых Апостолов, и {стр. 693} только тогда он сможет устроить свою внешнюю и внутреннюю жизнь в соответствии с тем великим деланием, которым занимается. Человек, сердце которого не очищено от страстей и пороков, не должен дерзать на высший подвиг умного делания. Владыка свидетельствует, что ему были известны некоторые благонамеренные люди, впадавшие в плотские грехи по причине образовавшейся порочной привычки, бывшие не в силах воздерживаться от падений и в то же время пытавшиеся упражняться в сердечной молитве. «Может ли быть что безрассуднее, невежественнее, дерзостнее этого начинания?» — восклицает мудрый Святитель.