Том 4. Пьесы. Жизнь господина де Мольера. Записки покойника - Михаил Афанасьевич Булгаков

желания? А?

Пьер. Беру, беру назад. И прошу вас извинить меня. И денег, ежели вам нужно на дорогу.

Анатоль робко улыбается. Элен, успокоенная, выходит на сцену.

О, подлая, бессердечная порода!

Темно.

Сцена II[9]

Комната в доме князей Болконских в Москве. Входит Пьер, а навстречу ему княжна Марья. Пьер целует ей руку. За дверями слышится голос князя Андрея: «Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него ошибки других; а я скажу, что ежели что-нибудь сделано хорошего в нынешнее царствование, то все хорошее сделано им, им одним... Сперанским[10]!»

Марья (шепотом). Он сказал, что ожидал этого. Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но все-таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть...

Пьер. Но неужели все кончено?

Марья с удивлением смотрит на него, уходит.

Андрей (выходит, доказывая кому-то). И потомство отдаст ему справедливость... (Пьеру.) А! Ну ты как? Все толстеешь?

Пьер. А вы?..

Андрей. Да я здоров. (Пауза.) Прости меня, ежели я тебя утруждаю. (Достает письма из шкатулки.) Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином или тому подобное. Правда ли это?

Пьер. И правда и неправда.

Андрей. Вот ее письма и портрет. Отдай это графине, ежели ты увидишь ее.

Пьер. Она очень больна.

Пауза.

Андрей. А князь Курагин?

Пьер. Он давно уехал. (Пауза.) Она была при смерти.

Андрей. Очень сожалею об ее болезни. Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову?

Пьер. Он не мог жениться, потому что он был женат.

Андрей (засмеялся). А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать?

Пьер. Он уехал в Петер... Впрочем, я не знаю.

Андрей. Ну да это все равно. Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна и что я желаю ей всего лучшего.

Пауза.

Пьер. Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге? Помните о...

Андрей. Помню. Я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорю, что я могу простить. Я не могу.

Пьер. Разве можно это сравнивать?!

Андрей. Да, опять просить ее руки, быть великодушным и тому подобное? Да, это очень благородно, но я не способен идти sur les brisees de monsieur...[11] Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мной никогда про эту... про все это. Ну прощай. Так ты передашь?

Пьер уходит.

(Один.) Мне не стоит, не стоит унижаться до столкновения с ним. Не стоит. Но я не могу не вызвать его, не могу, как не может голодный человек не броситься на пищу! Ах, боже мой, боже мой. И как подумаешь, что и кто — какое ничтожество может быть причиной несчастья людей!..

Дверь тихо открывается. Входит княжна Марья.

Марья. André, я понимаю, что ты разумеешь того человека, который погубил твое счастье. André, об одном я прошу, я умоляю тебя. Не думай, что горе сделали люди. Люди — орудие его. (Указывает вверх.) Ежели тебе кажется, что кто-нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать!

Андрей (рассмеявшись). Ежели ты уговариваешь меня простить, значит, надо наказать. Наказать!

Темно.

Сцена III[12]

Зал в доме графов Ростовых. Вечер. В окне стоит комета. Наташа выходит к Пьеру.

Наташа. Петр Кириллыч, князь Болконский был вам друг. Он и есть вам друг. Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам. Он теперь здесь; скажите ему, чтобы он... прост... простил меня.

Пьер. Да, я скажу ему, но...

Наташа. Нет, я знаю, что все кончено. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить меня за все.

Пьер. Я все скажу ему, но об одном я прошу вас — считайте меня своим другом и, ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому-нибудь — не теперь, а когда у вас будет ясно в душе, — вспомните обо мне. (Целует ее руку.) Я счастлив буду, ежели в состоянии буду...

Наташа. Не говорите со мной так: я не стою этого! (Хочет уйти.)

Пьер (удержав ее за руку). Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас.

Наташа. Для меня? Нет! Для меня все пропало!

Пьер. Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.

Наташа плачет и уходит из комнаты.

Куда? Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или в гости? Все люди так жалки и бедны в сравнении с тем благодарным взглядом, которым она взглянула на меня. (Подходит к окну.) Комета. Комета! Да, комета... (Уходит.)

Чтец (выходя в дом Ростовых). Огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив, Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место на черном небе и остановилась, энергично подняв кверху хвост...

Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.

Темно.

Сцена IV

В темноте слышен церковный хор.

Чтец. В 1812 году силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их,