Любовный марафон - Лайза Хелл

— И что теперь? Что можно сейчас сделать?

Всегда такая находчивая Нита не знала ответа. Она беспомощно пожала плечами.

Фелициате пришлось самой ответить на свой вопрос:

— Таким образом, мы можем надеяться только на то, что Джерми или Ред позвонят нам из Сан-Франциско, иначе…

Что иначе произошло бы, им было ясно. Знакомство с двумя американцами не имело бы продолжения и осталось бы в памяти как короткий чудесный сон. И ничего нельзя было бы сделать!

5

— Прочитай еще раз вслух! Что ты там написал? — Джерми стоял у окна их квартиры и смотрел на столпотворение, царящее на Юнион-сквер. Эта площадь, горячая точка делового квартала Сан-Франциско, как обычно, была переполнена элегантными дамами, туристами со всего мира, торговцами, актерами, фокусниками. Кроме того, хватало городских бродяг, с удобством расположившихся на скамейках в парках и скверах. Пестрые цветы и зеленые изгороди излучали на Джерми свое праздничное очарование. Парк, по обыкновению, был переполнен. Джерми стоял спиной к Гарретту, и его не интересовало, что происходит сзади него. Собственно говоря, его также не интересовало и объявление, которое сочинил и только что начал ему читать его друг. В данный момент его занимал и не давал покоя единственный вопрос: «Почему она не пишет? Почему не позвонит?» Джерми был влюблен в Фелициату и ни о чем другом не мог больше думать. Он не мог больше работать, читать, есть! Сегодня уже третий день после их возвращения! Сколько же идет почта?

С отчаявшимся лицом Джерми повернулся к Реду, который несколько нервно констатировал:

— Ты меня даже не слушаешь, Джерми! Поглядел бы ты на свое лицо! Ты делаешь меня еще более дерганым! И только не спрашивай меня сейчас снова, сколько вдет почта от Нью-Йорка до Сан-Франциско!

Именно это и хотел спросить Джерми! Его лицо исказила болезненная гримаса душевной боли, но он промолчал.

— Они еще напишут и вообще как-то проявятся! — успокаивал Гарретт своего друга. Его рыжевато-каштановые кудри в беспорядке спадали на лоб. Зеленые глаза были устремлены на лист бумаги, который он держал в руке. — Итак, слушай, — потребовал Ред. — Я написал следующее: «Для рекламного фильма, который мы хотим снять о городе, нам нужна пара статистов — молодая девушка и юноша. Кто хочет принять участие? Позвоните по телефону, номер…» Ну, как ты это находишь? Наверняка нам кто-нибудь позвонит! Или у тебя другая идея?

— Делай все так, как считаешь нужным. У меня вообще нет никаких идей! Мои мозги совершенно иссушены. И все же, что ты думаешь, как долго идет почта от Нью-Йорка до Сан-Франциско?

— О нет, нет, только не это! Я больше не отвечаю тебе! Ты доведешь меня этим вопросом до безумия! Он, как граммофонная пластинка, которая постоянно крутится в твоем мозгу. Серьезно прошу тебя, Джерми, забудь хотя бы на мгновение эту маленькую белокурую танцовщицу и сосредоточься на подготовке фильма! Нам нужно сделать тысячу вещей, и ты мне нужен! Ведь я один не могу выполнить все, что требуется! Мне самому тоже необходимо быть более собранным! Вряд ли ты поверишь, что я забыл Ниту? Она также постоянно в моей голове и в моем сердце. Но я из-за этого не жалуюсь! В конце концов, возьми себя в руки! Они уже написали. Самое позднее завтра их письма будут здесь! — Ред снова посмотрел на объявление. — Думаю, мы дадим его в «Сан-Франциско кроникл» и одновременно в «Сан-Франциско икзэ-минер», ты согласен?

— Я со всем согласен, — равнодушно ответил Джерми. — И когда ты дашь объявление?

— Подожди… — Гарретт немного подумал и продолжил: — Хотелось бы начать съемку побыстрее, как только возможно! Сегодня двадцать восьмое июня! Если я сейчас передам объявление по телефону, то оно могло бы появиться в газетах уже завтра, то есть в среду. В четверг мы отобрали бы статистов, а в пятницу могли бы начать работать над фильмом! До этого я планирую составить программу-сценарий.

— Слушай, ведь следующий понедельник — четвертое июля, что ты думаешь по этому поводу, Гарретт?

— Непосредственно ничего, но это ничего не меняет! Мы просто прервемся, остановим съемки на один день, но к этому времени уже будем иметь для обработки материал, снятый за три дня.

— А у нас не запланирована на четвертое какая-нибудь вечеринка? — поинтересовался Джерми. На четвертое июля — День независимости Соединенных Штатов — вечеринки планировала вся Америка. Повсюду царило праздничное настроение. Для жителей Сан-Франциско стало традицией встречаться в этот день в парке «Золотые ворота», протянувшемся на шесть с половиной километров и имеющем ширину почти в километр. Парк находился в северо-западной части города. На больших зеленых лужайках, по берегам трех озер, по опушкам небольших рощ люди устраивались на своих одеялах, а рядом с ними громоздились огромные корзины со всякой снедью для пикника. Смех, улыбки, веселье, встречи старых друзей и ожидание гигантского фейерверка, которым город каждый год радовал своих жителей.

— Мы приглашены сразу на несколько вечеринок, — сообщил Гарретт. — Но я хочу предложить тебе нечто другое! Пора снова спускать на воду нашу яхту. Как ты думаешь, четвертое июля — подходящий день?

Кто не праздновал этот день в «Золотых воротах», тот выходил на своей лодке в залив Сан-Франциско, откуда открывался замечательный вид на расположенный на холмах город и на его изумительные по красоте мосты.

— Прекрасно! Но, если будем только ты и я, — сказал Джерми.

— Пока я еще никого не приглашал!

— Хорошо, тогда я согласен! Но действительно только мы вдвоем, Ред, я не хочу видеть на яхте ни одной девушки!

— Никогда? — усмехнувшись, спросил Гарретт. — Ты настолько влюблен?

— «Никогда» — звучит слишком патетически, но, в ближайшие недели точно не хочу. Да, я влюбился, и почему я не могу в этом признаться?! — Вдруг Джерми стремительно метнулся к телефону. — Алло! — крикнул он в трубку. — Алло?

По разочарованному лицу друга Гарретт понял, что звонок не из Нью-Йорка.

— Да, мы вернулись, — услышал он голос Джерми. — Да, было интересно, Нью-Йорк всегда интересен!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});