Бездомыш. Предземье - Андрей Олегович Рымин

на крыше. Меч Ло бросил под ноги, и у нас в руках теперь лук.

Ага! Вот и первые враги показались! Обряженные в шкуры охотники с топорами и копьями выскакивают из леса, бросаясь навстречу солдатам с торговцами. На головах воинов сделанные из звериных черепов шлемы. Вон медведь, вон безрогий лось, вон муфр или крупная рысь.

Снежники! Обычные разбойники так бы не вырядились. А какие все здоровенные… Один в шлеме из черепа зубра так и вовсе двухсаженный гигант. Первым же ударом огромной секиры разнёс в щепки подставленный щит и едва ли не напополам разрубил державшего его имперца.

Бах! Стрела врезается в стенку нашей повозки чуть ниже крыши. Но это последняя. Грабители уже отбросили луки, и вокруг тракта кипит рукопашная схватка. Нападающих больше, но имперцы превосходят врагов в мастерстве. То один, то другой снежник падает от удара меча, или от неизменно точного выстрела беса. Собственно, сейчас только мастерство Ло и спасает солдат с обозниками от полного разгрома. Лишь единожды выпущенная моими руками стрела не достигла цели, когда тот гигант смог закрыться секирой.

Но враги уже поняли, кто мешает их быстрой победе, и к нашей повозке устремилось сразу несколько воинов с черепами на головах.

— Айк, смени меня!

Бросив лук и подхватив меч, бес соскакивает с крыши повозки на землю, а закончивший возиться с лошадьми Айк, наоборот, лезет наверх. Первый нападающий метит мне в грудь копьём. Стремительный бросок в сторону — и Ло в длинном выпаде дотягивается кончиком меча до горла врага.

Нырок под летящий топор. Укол снизу вверх. Выдернуть меч из пробитой груди и наотмашь рассечь лицо третьему. Несколько быстрых прыжков влево-вправо. Один взмах рукой, другой… И противники кончились.

Бегом вокруг повозки. С этой стороны ещё трое. Столько же точных ударов, уложившихся в пять-шесть секунд — и здесь тоже чисто.

А кони ржут, люди орут, бабы визжат. Но не в нашей повозке. В нашей как раз-таки тихо. Бес бросается к сместившейся ближе к нам группе солдат и обозников, что с трудом отбиваются от наскакивающих на них снежников.

Подлетаем маленькой стремительной смертью. Никогда не подумал бы, что меч — настолько страшное оружие. Впрочем, в моей руке, когда она отдана бесу, даже камень опасен. Десяток секунд, шесть ударов — и с теми врагами, что за это короткое время успели свалить воспрявшие духом солдаты с обозниками, у нас под ногами корчится несколько будущих трупов и ещё восемь тел недвижимо лежит в лужах крови.

— На ту сторону! К нашим! — ревёт капрал Ёш, возглавлявший спасённую бесом группу бойцов.

Шлем имперца куда-то пропал, и кудрявые длинные волосы растеклись по широким плечам. Здесь, и правда, уже драться не с кем. Одиночных врагов и без нас гонят в лес. Зато с той стороны тракта нашим приходится очень несладко. Проскакиваем между повозок — одну перепуганные животные умудрились завалить на бок — и с дружным боевым рёвом на устах мчимся навстречу обряженным в шкуры разбойникам.

Тут нет центра схватки, где сошёлся бы отряд на отряд. Сражение разбито на несколько небольших групп дерущихся. И в каждой снежники превосходят наших числом. Бросаемся к той, что ближе. Стремительного беса достать невозможно. Напрасно машут враги топорами. Напрасно бьют копьями. Нырки, кувырки, отклонения, выпады, отскоки, наскоки, прыжки. И удары, удары, удары без промахов.

В одном месте всех выкосили. Кинулись к следующему островку боя. Там тоже управились. Бросились к новым врагам.

Как здорово, когда можно уже не скрываться! Пусть думают всё, что хотят. Вот такой вот у меня дар. Китар — Смерть! Китар — Вражья погибель! Китар — Кровавый жнец! Китар — Одержимый!

Стой… Перегнул уже. Не надо последнего. Что это? Горн? Охотничий рог? Кто-то трубит. Очень громко трубит.

— Побежали! Побежали, шакалы!

Капрал Ёш подхватывает с земли выпавший из чьих-то рук топор и метает его вслед рванувшему к лесу снежнику.

— Не преследовать! Арбалеты на взвод! У кого, что с лечилками? Быстро к раненым!

Солдаты бросаются к своим лошадям — те привычны к такому и послушно стоят, где их оставили. Обозная же животина беснуется почём зря. Повозки во все стороны растащили, в друг друга упёрлись, упряжью перепутались, дыбятся, ржут. Хорошо, что наших Айк распряг и стреножил.

Как он там, кстати? У нас с другом по лечилке в карманах, и ещё пара пузырьков есть в повозке. Пора гнать беса — дальше я сам. Ло уж точно зелье зажмёт. А народ умирает. Ждать некогда.

Возвращаю себе своё тело и кидаюсь к нашей повозке. У моих всё в порядке. Бес хоть и отдалялся во время боя немного, но всё время косился туда. Ни один снежник, после той первой попытки достать Ло, так и не появился в опасной близости от наших.

А с лечилками-то в обозе всё очень неплохо. Народ не из бедных — хоть один пузырёк, да у каждого есть. Кому можно помочь — и без нас тут помогут. И тут и там льют на раны уже.

Йок твою мать! Айк!

Друг сидит у повозки, прислонившись спиной к колесу. Из груди торчит стрела.

Нет! Не грудь! Плечо больше. Наконечник вошёл в тело чуть выше правой ключицы. Отлегло… Будет жить.

— Не могу поломать, — словно извиняясь, бормочет Айк. — Неудобно одной рукой. А вторую поднять не могу.

— Сейчас!

Достаю из кармана зелье. Пусть наготове будет. Теперь к стреле. Хватаю за край с оперением, тяну на себя. Но выдёргивать нельзя — рана сквозная. Натужился… Клац — обломил к хвосту ближе. Откинул в сторону кусок и подтянул к себе стонущего Айка, чтобы достать до его спины.

Схватился за наконечник стрелы. Дёрнул в противоположную сторону. Есть! Теперь можно и зелье лить. Половину пузырька спереди, половину сзади. Если не хватит, найду у друга в кармане вторую лечилку.

Хватило. Жижа зашипела, впитываясь в раны. Кровь сразу же перестала течь. Зеленоватый дымок заструился вверх вдоль шеи Айка. Миг, другой, третий — и оставленные стрелой дыры начали затягиваться на глазах. Через десять секунд на месте ран уже розовела новая гладкая кожа. Завтра тут буду лишь светлые пятнышки.

— Айк! Сынок!

Выскочившая из повозки Лина бросилась к продолжающему сидеть на земле Айку.

— Сидеть на месте! — прикрикнул я на собравшихся было последовать примеру женщины Вею с Халашем и рявкнул на Лину. — Куда выперлась? Твоё дело — малых охранять!

Получилось грубо, но мать Айка и не подумала огрызаться в ответ. Слишком напугана.

— Мама, в повозку вернись. Всё в порядке.

Айк чересчур лихо вскочил на ноги. Лицо парня скривилось.

— Спасибо, Кит! — хлопнул он меня по плечу левой рукой и нагнулся за оброненным луком. Но стрелять уже само собой было не в кого. Мы победили. Недобитых врагов уже и след простыл, а между мёртвыми ходили солдаты, тыкая для проверки мечами в тела.

— Сударь… Китар, кажется?

В нашу сторону направлялся успевший подобрать шлем капрал Ёш.

— Китар, — кивнул я.

— Я — твой должник, парень, — протянул мне имперец покрытую запёкшейся кровью ладонь. — Мы все здесь — твои должники.

— Мы просто защищали семью, — пожал я плечами. — Они не вернутся? — махнул я на лес.

— Не сегодня, — уверенно покачал головой капрал. — С твоей помощью уложили две трети уродов. Снежники — это не хорты тебе, чтобы до последнего лезть на убой. Без серьёзного численного преимущества не нападают. Видел, сколько их было? Целый клан. А то и два разом. Если бы не удвоенная охрана… Да кого я обманываю? Без тебя и с тройной бы не справились. Ещё раз спасибо тебе, одарённый! Помог, так помог.

* * *

До форта мы добрались только через три дня. Два из них провели в пути, а остаток того злополучного ушёл на расчистку дороги, приведение обоза в порядок и сбор трупов. Девятнадцать наших погибших погрузили на повозки, часть из которых лишилась хозяев и теперь вместе с грузом будет дожидаться наследников, если таковые найдутся. Сорок семь мёртвых снежников, избавленных от малочисленных ценностей и оружия, грудой звериного корма бросили на обочине тракта. Тут с трупами разберутся без нас.

Своим же на стоянке, куда добрались уже поздним вечером, разожгли погребальный костёр. Победители, пусть и поверженные, вознеслись к Единому через огонь — у имперцев такой способ проводов считается самым правильным.

Оказавшийся никаким не чиновником, а служителем Храма, мужик из кареты толкнул даже речь про отважных и смелых воинов, не убоявшихся схлестнуться