Герой советского времени: история рабочего - Георгий Калиняк

В начале 1929 года мы, ученики, взбунтовались. Дело в том, что в конце рабочего дня мы убирали свое рабочее место, но наши хозяева заставляли нас убирать все помещение артели бесплатно. В один из дней мы отказались это делать. За это нас хотели уволить. Но рабочком[34] стал на нашу сторону, и увольнение не состоялось. Мы продолжали работать, но отношения были уже испорчены. Хозяева выжидали, чтобы нанести удар наверняка.

Вот и обнажилась вечная патологическая грань между трудом и капиталом. В конце мая нас всех уволили по сокращению штатов.

Увольнение привело к тому, что мы потеряли друг друга. Только в 1970 году Яша Хесин, будучи проездом в Ленинграде, узнал мой адрес. Но встреча не состоялась – меня не было дома, и я узнал [о его приезде] из письма Яши.

Эта первая трудовая школа – первая ступень в большую жизнь – незабываема. Я и теперь иногда прихожу на улицу Маяковского (бывшая Надеждинская) и у дома, где в подвальном помещении была наша мастерская, стою как в почетном карауле у своей юности, и сердце сжимается от горьких и сладких воспоминаний. Ведь жизнь уже прожита, а тогда было все впереди.

После увольнения я встал на учет на бирже труда. И мне назначили пособие по безработице в размере 11 рублей в месяц. Но я ни разу не получил это пособие. Через десять дней пришло направление на работу с биржи труда на завод «Электросила» в качестве ученика прессовщика.

Так начала сбываться моя мечта стать рабочим большого завода.

10

Это действительно был большой завод. На нем работало четыре тысячи человек. Завод располагался по обе стороны Московского шоссе. Если смотреть на юг в сторону Пулкова, то по левую сторону от заводских корпусов вдоль шоссе стояли четыре каменных дома и несколько деревянных развалюх. За ними простиралась заболоченная равнина и городская свалка. По правую сторону от завода находился учебный аэродром, а за ним лежала до самого Пулкова ровная как стол равнина с росшими кое-где кустиками и осинками.

Только узкая проезжая часть шоссе была покрыта булыжником, а остальная часть, где теперь [нрзб.] и великолепные растут липы, была летом пыльной, а весной и осенью утопала в грязи. По обеим сторонам шоссе были прорыты канавы с застойной зеленой водой. На откосах этих каналов обычно летом сидел рабочий люд, ожидая гудка в половине восьмого, когда начинался впуск на завод.

Я любил эти утренние часы, когда мощный хорал заводских и фабричных гудков бодрил и призывал к труду. Мы знали гудки по голосам. Вот нашему басовитому отвечает баритон завода им. Егорова. Нежно ноет фабрика «Скороход». Фальцетом звенит макаронная фабрика. А от залива, приглушенные расстоянием, нас приветствуют гудки Нарвской заставы.

Это была чудесная симфония, создающая рабочему человеку настрой на дневной труд. Сотни гудков по всему городу призывали к борьбе, творчеству, к работе.

Тут же у проходной стояли с корзинами наши кормилицы-женщины. Эти торговцы в разнос были также порождением НЭПа. Они торговали булочками, вареными яйцами, дешевой колбасой, бубликами. Только через несколько лет на заводе появилась столовая, а в больших цехах буфеты.

Таких торговок в городе было много. Они торговали не только у заводов и фабрик, но и на проспектах и больших улицах. Особенно они были активны на Невском проспекте (тогда проспект 25 Октября). При появлении милиционера торговки стремительно исчезали. Самой грозной фигурой для них был милиционер, стоящий на углу Невского проспекта и Садовой улицы, по кличке Петух. Это был человек небольшого роста, худощавый, но с орлиным взглядом. Он все замечал, если это был непорядок, нарушающий течение городской жизни. Когда он умер, его провожала многолюдная процессия, в которой находилось много торговок, так как он был широко известен как неподкупный законник и праведник.

Уличный бард про этих торговок сложил песню, которую любили петь эти женщины.

Купите бублики,Горячие бублики.Гоните рубликиНарод скорей.И в ночь ненастную,Меня несчастную,Торговку частнуюТы пожалей.Отец мой пьяница,За рюмкой тянется.А мать уборщица —Какой позор.Сестра гулящаяСовсем пропащая.А брат-братишечкаБандит и вор.Купите бубликиГорячие бублики.Гоните рубликиНарод скорей.И в ночь ненастнуюМеня несчастную,Торговку частнуюТы пожалей.

Наши заводские торговки обладали одним хорошим качеством: они были милосердны.

За несколько дней до получки у многих молодых рабочих наступало безденежье, и торговки давали нам в кредит, не делая никаких записей. В получку подходишь к тете Насте и спрашиваешь: сколько должен? А в ответ: «Ты уж, миленький, сам считай. Где мне всех вас упомнить». И мы честно рассчитывались за съеденное.

В то время по стране начала шагать пятилетка (1929 г.). Расширялись старые заводы. Строились новые. Шла коллективизация в деревне. Завод «Электросила» был одним из растущих заводов. В прошлом, при царе на его территории располагалось пять заводиков: Сименса-Шуккерта, Зигам, Рекса, Литейный завод и Завод стальных вагонов. Все это объединила «Электросила» – Электромашиностроительный завод.

Началась усиленная электрификация страны. И наш завод, тогда единственный по характеру производства, начал расширяться. Строился огромный двухпролетный красавец-корпус для изготовления турбогенераторов.

К 1929 году «Электросила» зарекомендовала себя как серьезный производитель турбогенераторов. Завод изготовил первые турбогенераторы для первой ГЭС им В. И. Ленина на реке Волхов. Генераторы были мощностью 8–9 тысяч киловатт, а вся станция имела мощность 56 тысяч киловатт. По теперешним временам карлик, но тогда и сравнивать было не с чем, и она казалась гигантской. Строилась Волховская ГЭС без техники. Не было ни экскаваторов, ни машин, ни кранового хозяйства. Лопата, носилки, тачка, грабарка (лошадь с телегой), да русский «авось» и «эх, ухнем» – вот и вся строительная премудрость. Бетон рабочие уплотняли ногами.

Но было упорство и желание двигаться вперед. Строительством руководил академик Графтио. Построил ГЭС на совесть. Во время войны станция по кабелю, проложенному по дну Ладоги, давала ток осажденному Ленинграду. Она и теперь продолжает работать и дает свои киловатты в общую энергетическую систему.

Меня приняла в свои ряды заводская семья. С какой завистью я узнавал у ветеранов, что они работали пять, десять и больше лет. Мне казалось, что у меня никогда не будет такого стажа.

Наш участок изготавливал катушки для гидро– и турбогенераторов. Но они не были похожи на катушки для ниток. И сама работа не походила на работу в артели, хотя я числился прессовщиком-учеником и получал все те же семнадцать рублей в месяц. Работа шла в три смены.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});