Эксперимент (СИ) - Юнина Наталья

– Богиня секса, не иначе, – усмехнувшись, произносит этот наглец.

– Я бы тебе не дала. В любом состоянии. Если только ты меня не изнасиловал.

– Это вообще-то ты меня, на минуточку, изнасиловала. Так знатно мне еще никто мозг не трахал. Ладно, тебе надо прийти в себя. Даю тебе ровно час. Полотенце, халат, зубная щетка и прочее лежат на нижнем полке в ванной. Она вот здесь, – указывает взглядом на дверь, встает с кровати и, совершенно не стесняясь своей наготы, скидывает полотенце, являя моему взгляду свою голую задницу. Неплохо так. Не обвисшая. И не волосатая.

– Насмотришься еще потом, – его насмешливый голос вновь вырывает меня из раздумий. Боже, откуда у этого мужика столько самоуверенности? Стоит себе и как ни в чем не бывало надевает при посторонней девке трусы. – Вставай давай, богиня секса, – резко отвожу взгляд. – Шестьдесят минут уже пошли. Меньше потратить можно, больше – нельзя. Как будешь готова, спустишься по лестнице, потом направо. В общем, иди на запах еды. Я пока приготовлю нам обед.

– Обед?! Сколько сейчас времени?

– Половина второго. Дня, если ты не поняла.

– Черт! У меня же работа! – резко сажусь на кровати и тут же одергиваю себя. Я же голая. Пока он не свалит из комнаты, я из кровати не вылезу.

– Не волнуйся насчет работы. Я тебя уволил. Кстати, скажи спасибо, выбил из этой стервы три твоих оклада. В счет, так сказать, твоих стараний и актерских способностей.

– Какой стервы? – недоумеваю я.

– Ксении, мать ее, Андреевны. Или ты еще на какую-то суку работаешь? – сказать, что я охренела – ничего не сказать. Значит все же мое реальное имя мне не показалось. Полный капец. Ну не могла я ему выдать такую информацию. – Завтра у тебя начинается новый рабочий день в моем доме.

– Чего?!

– Будешь работать у меня домработницей. Детали контракта обсудим после обеда, – какая на фиг домработница?! Какая еще домработница и контракт. – Долго еще будешь лежать или тебя снова надо куда-то занести? – Господи, он еще и носил меня куда-то?

– Не надо меня никуда носить. Я жду пока я останусь одна. Я не одета, – зачем-то поясняю ему как дура.

– Да ладно, неделя, максимум две, и все равно просыпаться будем друг перед другом в первозданном виде. Все, Наталь Санна, ждут тебя внизу. У тебе в запасе уже пятьдесят восемь минут.

Считать он еще вздумал. Кое-как встаю с кровати и на глаза тут же попадают… таз и лежащее на полу полотенце. На Архангельском было другое.

***

Стоило мне только дойти до ванной и встать под прохладный душ, как память подкинула мне весьма яркие воспоминания.

К горлу подкатывает очередная волна тошноты, но я упорно борюсь с ней. Не извергать же содержимое желудка в салоне чужого автомобиля. Зачем я столько пила? Это ведь я сама подливала себе водку в томатный сок. Не он меня спаивал. Какая же я отвратительная…

Нехотя открываю глаза, как только машина останавливается. Ничего не понимаю. Вокруг темно. Переворачиваюсь на спину и понимаю, что все двоится. Закрываю один глаз и наконец различаю картинку. Надо мной возвышается Архангельский. Точнее, это я лежу на его ногах. Пипец.

– Где мы? – пытаюсь приподняться, но с первого раза это не получается от слова совсем. Равно как и со второго. Тело ватное.

– Подъезжаем к моему дому.

– Почему не к моему?

– Предлагаешь мне ютиться в твоей студии?

– Причем тут ты? Я же просила отвезти меня домой.

– Ну ты же не уточнила, что к тебе домой.

– Какой ты все-таки гад, – вновь закрываю глаза.

– Для в дупель пьяной особы, ты слишком разборчиво говоришь.

– Жаль, что это не относится к моим ногам. И рукам. Они меня не слушаются. И вообще мне плохо.

– Это потому что надо было слушать старших и остановиться на текиле. Столько выжрать водки – это надо еще постараться.

– Было вкусно. Да и водка в кровавой Мэри вообще не ощущалась. А вот лимон… мне кажется, что плохо именно от него. Я его переела.

– Да, конечно, во всем виноват лимон, – насмешливо бросает Архангельский. И как будто в подтверждении моих слов, я не смогла себя сдержать и салон автомобиля разразила моя отрыжка. Лимонная…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍– Ну вот, я же говорила, что во всем виноват лимон.

– Никакого флера таинственности. Рыгать, блевать и прочее – надо после свадьбы. Не слышала о таком? – нехотя открываю один глаз.

– Так я как бы уже замужем. Так что мне можно.

– Точно, как же я забыл. Что скажем твоему мужу?

– А я ничо не буду ему говорить. Он в командировке. Слушай, отвези меня ко мне домой. Полажуйста.

– Да скоро положу тебя в кровать. Не бойся, пьяной трахать не буду. Как только протрезвеешь, так сразу.

– Трезвой тоже. Видал, – не знаю, что на меня находит, я тычу фигой ему в лицо.

На удивление, руку мне никто не отбивает. А дальше я тупо вырубаюсь. Очухиваюсь только, когда слышу какой-то громкий звук. Открываю глаза. Наверное, в любой другой ситуации и с другим мужчиной я бы сказала, что это романтично, когда тебя несут на руках. Но это не наш случай. Мало того, что этот мужик, хоть и красивый, годится мне в отцы, так еще и явно связан с каким-нибудь криминалом. А сейчас я еще и на его территории. Вот же влипла…

Блин, какой, однако, красивый дом. Сколько здесь квадратов?

– Ни фига себе хоромы. Куда тебе одному столько?

– Люблю пространство.

– А бассейн есть?

– Есть. Но пьяным туда вход запрещен.

– Можно подумать, я туда хотела.

Честно говоря, я думала меня уложат спать, а не поставят на ноги в ванную. Я, блин, еле стою. Зачем так издеваться.

– А сразу в кровать было нельзя? Где ваши манеры, Вяле… Вялес…, ай Вячеком будешь? Так что там с манерами?

– А кто в туалет хотел?

– Ой, точно. Мерси.

Оставшись одна, справила свою нужду, а дальше что-то сильно пошло не так… Сначала крестик с цепочкой упали в унитаз и, кажется, я чуть не потеряла руку. А затем фонтаны. Много фонтанов…

Смотрю на некогда вылизанную до блеска шикарную ванную комнату и сердце уходит в пятки. Как я объясню все хозяину дома? Ну если стены я еще, может быть, смогу отмыть, то унитаз-то я точно не соберу. Как я вообще его разобрала?

– Ты оглохла? Живо отрой дверь, – блин, и давно он меня зовет? Мамочки, что делать? Окно… пролезет ли моя прекрасная жопа в окно? А дальше что? Это же второй этаж. Я разобьюсь, и Миша даже не узнает, что я умерла. Архангельский точно закапает мой труп где-нибудь в лесу. – Ты там жива, блядь?! – но-но-но, но я не блядь! Блин, нашла о чем думать. – Наташа!

Это что еще за фигня? Я, конечно, бухая в хлам, но Наташей я точно не называлась. Сильный стук в дверь, и я вдруг четко осознала, что мне некуда деться. Он дверь выбивает! Видать, не хочет с трупом возиться.

Как только дверь распахнулась, я примкнула в угол ванной и застыла со скрюченной рукой и, к сожалению, открытыми глазами. Надо сказать, не моргающими. Наверное, со стороны я выгляжу как красивая статуэтка. Несколько секунд Архангельский осматривает ванную с очень странным выражением лица. А затем переводит взгляд на меня.

– Тебя замкнуло? – ничего не отвечаю. Нет меня. Просто нет! Я статуя. Статуя! – Матушки-сратушки. Что здесь произошло? – не выдержав его пристальный взгляд, я опускаю задеревеневшую руку и сдаюсь.

– Нинаю, – пожимаю плечами. – Я пришла, а тут так и было. До меня.

– До тебя?

– Да. Я еще удивилась, как у такого богатого человека сломанный унитаз. И стены как-то они сильно констати…контасти…контрастируют со всем интерьером, – никогда еще так на меня не смотрели. Даже в детстве, когда шкодила по самое не могу.

– И все-таки ты маленько ебаненько.

– Справедливости ради, не маленько. Ладно, извини. Я случайно. Честно. Оно само как-то… сфонтанировало. Я все отмою. Завтра. У меня просто все плохо сейчас слушается.

– Мне никогда не нравился красный цвет в интерьере, – скривив лицо, выдает Архангельский.