Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А я верю — все будет. Поля, золотая моя, — и сама уткнулась ей в грудь.
Женщины затихли. Где-то далеко-далеко в ленинградской стороне загудело. По безликому небу пробежал бледный прожекторный луч. Он будто хотел остановить наступление вечера. Прошмыгнула, пискнув, какая-то запоздалая пичужка. Потянуло сыростью. Трава под ногами стала мягче. Но женщины не уходили: сообщение Поли взволновало их.
— Счастливая... Матерью станет, — смотря перед собой, после долгого молчания сказала Ирина.
— Раньше нас домой возвращается, — вдруг мечтательно, нараспев проговорила Ольга.
— А я вот и не знаю — сумею ли жить после войны в Ленинграде, — грудным голосом сказала Вера Тихонова. — Вот Ольга — вологодская. Она не испытала блокады. Мой сын от голода умер... А меня запах горящих складов душит... Ленинградцы помнят этот дым... Этот сладкий дым...
...Немецкая авиация налетела на Бадаевские склады и подожгла их. День и ночь жадно пожирал огонь муку и масло, сахар и крупу. Продовольствия в городе стало еще меньше. А когда голод вошел в квартиры, сотни, ленинградцев через весь город потянулись к месту пожарища. Ходила туда и Вера Тихонова. Вырубила кусок смерзшейся земли и принесла домой. На горячей сковороде земля оттаяла, комната наполнилась вкусным запахом. Вера брала прожаренную землю и ела. Но голод не проходил. В желудке сосало, начиналась тошнота...
— У меня до сих пор жженая земля вот здесь стоит, — Тихонова показала на горло. — Город будет постоянно напоминать об этом, — закончила она рассказ.
В это время подошел старший телефонист Коляда.
— Вера Дмитриевна, про ужин-то забыли.
Только теперь женщины почувствовали, что проголодались.
Последним в землянку пришел Андрей. Он подменял Бондаря на дежурстве. Получил ужин и вышел. Примостился за столом на дворе. Через минуту к нему подсела Тихонова. Андрей поднял голову, Вера предупредила:
— Это я, — в голосе слышалась просьба. — Не помешаю?
Хотя от речушки тянуло сыростью, вечер не был колодным.
«Рано или поздно, а разговор с Верой должен произойти», — подумал Андрей, ожидая, когда заговорит Вера. Ее присутствие смущало Бойкова. Звякнула ложка, он отодвинул котелок.
— Я принесу вам чаю. Можно взять котелок — помою? — спросила Вера.
— Не нужно, спасибо, — отозвался Андрей.
— Вы будто сердитесь на меня, — снова нерешительно проговорила она и придвинулась ближе к Андрею. Он почувствовал глубокое дыхание Веры и тепло ее тела. Явилось непреодолимое желание узнать, как она выглядит. «Проявляет ко мне чуткость. Наверное, потому, что слепой... А все же, какие у нее глаза, лицо? Не знаю даже рук ее — нежные они и ласковые, или огрубевшие и сильные от работы?»
Уже сколько лет Андрей не видит женского лица. Смутно представляет вообще красоту женщины. В отрочестве не понимал ее. Только Валя Иванова оставила след. Но с ней связано и другое — вечная темень. Они стоят рядом — первая любовь и трагический день...
— За добро не сердятся, Вера... Откуда вы взяли, — наконец произнес Андрей.
— Будто сторонитесь меня, — ответила она и опустила голову.
Он ждал этих слов. Готовился внутренне к ним и все же они встревожили.
— Простите, Вера. Мне трудно говорить правду, — запинаясь, начал он. Женщина поняла его по-своему:
— Говорите, говорите, — сказала она, перебивая Андрея.
— Зачем вы... Почему вы для меня делаете больше, чем для зрячего? Погодите, — он передохнул. — Я слепой и с этим свыкся... Поначалу принимал помощь, чтобы не обидеть вас... Если же вы жалеете меня, — Андрей взмахнул рукой, — к черту!
В наступившей темноте Вера видела неясный профиль слепого. Он прямо держал голову.
— Зачем так, Андрей? — робко и в то же время с чувством заботы спросила женщина.
— Если нет, — прошептал Андрей и повернулся к Вере, — если нет... Мы люди взрослые... Нужно выяснить все до конца...
— Не надо так, Андрей... Федорович, — она дотронулась до Андреевой левой руки. Он машинально прикрыл ее правой и не отпустил. — Мне так хочется сделать для вас хорошее...
Бойков услыхал не только то, что говорили ее слова.
Суровость в его душе надломилась, и он заговорил мягче, тише.
— Я понимаю, вам трудно... Нелегко и мне... Как бы ни огрубел человек, но чувства его живучи... Я огрубел... Ожесточился. В войну особенно. А вот жизнь полюбил еще больше... Людей. Я сильный этой любовью. Жалость — не по мне... Женская жалость —• особенно. Она бывает обманчивой...
Андрей недоговорил. Загудел рельс, и у леса отозвалось эхо:
— Тре-во-о-ога-а!
Бойков рванулся. Упала палка. Поднимать не стал. Побежал. Верину руку не выпускал. Казалось, она упирается, а он тянет ее к прибору. Так и прибежали вместе.
Бондарь был уже на звукоулавливателе. Сказал, что ночь темная и звездная. Прибежали остальные бойцы. Андрей начал медленно поворачивать маховик и вслушиваться в небо. А в голове стоял взволнованный голос Веры Тихоновой. Она и здесь была рядом — корректировщик азимута. Бойков ощущал неловкость, и все же такой разговор должен был произойти.
Что-то, едва уловимое, пощекотало ухо. Андрей напрягся. Повернул на пол оборота маховик: раздался шелест, словно муха пробежала по бумаге. Потом сильнее. Ага, начинает беспокоить затылок. Пока легко. Нет, шум нарастает. Вот уже комариный зуд. Самолет? Да, немецкий.
— Цель поймана! — крикнул Бойков.
Готовчиков от звукоулавливателя побежал на пульт управления. На позиции — гнетущая тишина. Слышно как в овраге бурчит агрегат. Доложил о цели Бондарь. Корректировщики спокойно совмещают стрелки. На пульте высчитали скорость и дальность самолета. Враг шел прямо на точку. Андрей слышал гудение уже не одного самолета. Затылок болел от рева фашистской армады. Немцы решили обрушиться на город неожиданно. Надеялись, что воздушная защита Ленинграда усыплена их молчанием.
Далеко слева заметались прожекторные лучи. Над позицией висела чернота. Небо стонало. Словно от тяжелого гула потускнели звезды. А может, их
- Голос Ленинграда. Ленинградское радио в дни блокады - Александр Рубашкин - О войне
- Линия фронта прочерчивает небо - Нгуен Тхи - О войне
- Час мужества - Николай Михайловский - О войне
- Яростный поход. Танковый ад 1941 года - Георгий Савицкий - О войне
- Смертники Восточного фронта. За неправое дело - Расс Шнайдер - О войне
- Оскал «Тигра». Немецкие танки на Курской дуге - Юрий Стукалин - О войне
- Баллада об ушедших на задание - Игорь Акимов - О войне
- Последний защитник Брестской крепости - Юрий Стукалин - О войне
- Записки подростка военного времени - Дима Сидоров - О войне
- Жить и помнить - Иван Свистунов - Советская классическая проза