Хронос. Ледяной поход (СИ) - Дмитрий Алексеевич Митюшин

программера за прокушенную руку.

— Что это? Откуда кровь?

— Ты прокусила.

— Я? Когда?

— Только что.

— Антош, не пугай меня, пожалуйста. Я и так боюсь. Что происходит?

Тоха в красках рассказал.

8. Дмитрий Борисович Воронцов

(прапорщик запаса)

13 июня 2015 г.

г. Москва

Дмитрий Борисович нашинковал зелень и ножом смахнул в салатник с порезанными помидорами и огурцами. Взял луковицу. Звонок в дверь заставил оторваться от действа.

Бывший прапорщик проворно, несмотря на небольшой животик, направился в прихожую. Посмотрел на экран подъездного домофона. Никого. Переключился на камеру у двери. Двое. В светло-серых летних костюмах. Как говорили раньше, типичной комитетской внешности. Дмитрий Борисович нажал кнопку спикера.

— Слушаю вас.

— Федеральная служба безопасности, — проговорил тот, что справа, доставая из кармана пиджака удостоверение. — Позволите войти?

Федералы не сделали парольный жест. Сердце заколотилось. По идее, они могут сообщить пароль и в квартире. Дмитрий Борисович открыл дверь:

— Прошу.

Двое молодых парней зашли в квартиру.

— Воронцов Дмитрий Борисович? — поинтересовался правый.

Пароль ребята не сказали. Жеста нет. По словам куратора Хронослужбы, претензий к нему со стороны полиции или спецслужб быть не может. Никаких. От слова «совсем», как выражается Тоха. Значит…

— Да, это я.

— Прошу проехать с нами.

Сердце заколотилось сильнее. Произошло то, о чём предупреждал куратор. Ещё тот, самый первый…

* * *

(рядовой Советской армии)

20 апреля 1984 г.

Ограниченный контингент Советских войск в Афганистане

Провинция Кунар

Идущая в сорока…пятидесяти метрах впереди БМП входит в правый поворот. Пушка смотрит вправо, на лесистые горы. На броне десяток пацанов в разгрузках и бронежилетах.

Дима Воронцов неспешно направляет тентованный «КамАЗ» с грузом снарядов следом, выдерживая требуемую дистанцию. В кабине душно. Слева на двери висит его «броник» — жалкая иллюзия защиты. Стекло и жестянку кабины пули прошьют как бумагу.

Уже несколько месяцев шестьдесят шестая отдельная бригада ведёт в провинции бои с отрядами полевого командира Хекматияра. Сейчас затишье…

Неясный хлопок. С горы срывается малиновый шарик и несётся к «бэхе». Дальше всё будто в замедленной съёмке. Пацаны приподнимаются, готовые сорваться с «брони». Шарик влетает в борт. Взрыв.

Вопль сидящего справа прапорщика Кахоева «К машине! К бою!» возвращает в реальность. Дима хватает автомат и вываливается из кабины.

Грохот. Горячая волна швыряет его в неглубокую балку слева от дороги. Пару раз кувырнувшись, Дима грохается на спину.

В ушах звон. Звуки проникают как сквозь вату. Немного придя в себя, медленно открывает глаза. Вверху голубое афганское небо. Пока ещё голубое, не раскалённое. Весеннее.

Кряхтя и помогая себе руками, садится. Правый рукав и штанина в районе правого бедра порвана. Слева в двух шагах валяется «калаш».

Недолго думая, потянулся за автоматом. Лишь оружие оказалось в руках, оглянулся.

Развороченная кабина его «КамАЗа» дымит. Загорелся тент. Прапора не видно. «Бэха» поливает по холмам из пушки. Рассыпавшиеся, кто остался в живых, мотострелки тоже огрызаются.

Почему «бэха» «жива», Дима удивиться не успел. Несколько пуль впились в полуметре в каменистый грунт, подняв вверх крошево камней. Что-то царапнуло по щеке.

В голове пустота. Он откатился и резво пополз по склону балки вверх, под защиту грузовика, сбивая об острые камни руки и колени. Автомат пару раз звякнул о каменистый грунт.

Под «КамАЗом», под правым передним колесом увидел прапора. Тот отчаянно матерясь, бьёт короткими очередями. Рядом из пробитого бака стекает соляра.

Дима нырнул под «КамАЗ». Кахоев повернул к нему окровавленное лицо и проорал:

— Воронцов, бей бак! — и ткнул пальцем назад в левый, уцелевший.

Прапор снова приник к автомату.

Дима перевернулся на спину и клацнул затвором.

— Ножом! Ёшь так растак! — на миг отвлёкся от стрельбы прапор. — Патроны береги! — и дал две короткие очереди.

С визгом несколько пуль подняли фонтанчики пыли перед колесом. Кахоев выругался.

— Тент горит! — выкрикнул Дима, трясущимися руками расстёгивая ремешок на ножнах и вытаскивая штык-нож. — Снаряды! Ща рванёт!

— Без взрывателей не рванёт! — проорал прапор. — Бей бак!

Дима метнулся к баку и два раза снизу ударил. После второго нож застрял в жестянке. Воронцов с трудом вытащил клинок обратно. На землю потекла соляра, намочив «хэбэшку».

Несколько пуль ударили в раму, парочка пробила бак. Пули прилетели с той стороны, откуда он только что приполз. Глянул туда.

К ним, пригнувшись, подбираются семеро «духов».

— «Духи» сзади! — тонким голосом взвизгнул Дима.

Тупой удар в бедро заставил заорать и схватиться за ногу. По штанине расползается тёмно-бордовое пятно. Прапор развернулся и, придвинувшись, дал очередь по врагу. Те залегли. Кахоев достал аптечку и сквозь одежду в бедро вколол шприц-тюбик промедола.

— Держи тыл! — приказал он, снова заняв прежнюю позицию.

Дима до упора опустил рычажок предохранителя и, наставив автомат на врага, нажал на спуск. Вместо ожидаемой очереди «калаш» пальнул один раз.

«Чёрт! Одиночный!» — догадался он.

Чуть успокоившись, перевёл рычажок на автоматический и выцелил ближайшую фигуру.

Очередь.

«Дух» вскидывает руки и валится на землю.

— А, сука! — радостно орёт Дима.

Тут же пули «духов» глухо ударяют в колесо, со звоном — в раму, а его тело застывает, будто скованное невидимой плёнкой.

Что за…

Пошевелится невозможно. Накатывает паника. Парень пытается дёрнуться. Безрезультатно. Даже глаза не двигаются. Остаётся только смотреть вперёд, ну и ещё боковым зрением.

Оказывается, сковало не только его, но и всё окружающее пространство. Он рассмотрел «духов». Один замер, падая на землю, и так остался висеть в воздухе. Другой, очевидно получил пулю, стал заваливаться на спину, и повис в положении под сорок пять градусов. Ещё одному пуля разбила голову, и красно-серая масса застыла в воздухе.

Две пули зависли чуть впереди в десятке сантиметров выше и в метре от головы Димы. Третья — сантиметрах в пяти ото лба.

И тут из лёгкого марева материализовались трое в советской военной форме. Один с тёмной папкой в руках. Троица направилась к скованному странной, невидимой плёнкой Воронцову.

Незнакомцы приблизились. «Плёнка» превратилась в густую массу. Такую же невидимую, и Дима смог пошевелить глазами.

— Дмитрий Воронцов? — спросил самый ближний, усатый капитан.

— Так… точно… тащ… капитан, — с трудом шевеля языком, проговорил Воронцов. — Что… происходит? Вы… кто?

Густая «масса» стала заметно «жиже». Потянуло в сон.

— Эй, парень, не отключайся! — раздался голос, чей, не разобрал.

Лёгкий укол в плечо. Сонливость тут же исчезла, в голове прояснилось. Перед ним на корточках сидит капитан.

Дима огляделся и повторил вопрос:

— Что происходит?

— Не шевелись, — приказал капитан. — Это, — он сделал неопределённый жест рукой, — темпоральная заморозка. Локальная остановка времени. Мы — из Хронослужбы, Службы защиты времени. Из двадцать четвёртого века. У нас мало времени. Предлагаем работать на нас. Нужно твоё принципиальное согласие. Работа интересная и высокооплачиваемая.

Идея понравилась. Но как-то всё… странно. А если кинут?

— Я могу отказаться? — спросил Воронцов.

— Конечно, можешь. Мы не имеем права тебя заставлять. Всё добровольно. Но как только мы уйдём, эта пуля, — капитан почти дотронулся до висящего в воздухе закопчённого кусочка металла, — разобьёт тебе голову, и тебя отвезут в домой в цинковом ящике. Оно тебе надо?

Дима с трудом покачал головой. Оно ему точно не надо.

— Я согласен.

— Молодец, — капитан