Обязалово - В Бирюк

Мечта подростка — «Капитан Сорви-голова» — разбилась об государственные нормативы для призывников. Что не ново.

Эх, Буссенар, Буссенар. И бесчисленные «буссенарики»… Не скакать мне с пацанами по саванне на пони, постреливая из полуавтоматического и крупнокалиберного во всё шевелящееся и нехорошее…

Да и фиг с ним — не такой уж я любитель верховой езды. Но полтора десятка здоровых, оружных, обученных, чужих мужиков в моей Пердуновке… Ключевое слово здесь — «чужих»… Будут проблемы. Их надо заблаговременно минимизировать. До полного… минимума. Как? — «ХЗ» — «хрен знает»…

Моё, несколько мальчишеское (все мужчины до старости — мальчишки), желание обучиться всяким военным хитростям, типа скакать по-джигитски, рубиться по-батырски и стрелы пускать по-робингудски, захлебнулось в первой же оттепели. Едва стало теплее и мокрее, как начало «гореть» зерно, гнить и вонять мусор, прежде прикрытый снегом, и течь, все, что не попадя. Включая носы моих людей.

Потом начал сходить снег в лесу, на недавних лесосеках. И началась корчёвка. А людей у меня нет. Потому что я — кретин 21-вековый! Все технологические цепочки строил по индустриальному: «сегодня мы так, как вчера, а завтра гораздо ещё» — повторение изо дня в день.

«Повторение — мать учения». А здесь — все неуки. Потому что — всё сезонное! И если в лесу оттаяла полянка, то нужно всё бросать — и строительство изб, и лепку кирпичей, и срочно бежать — дёргать пни из земли.

Как первый пригорок согревшийся увидел… Я, конечно, сразу побежал, оповестил, организовал, обеспечил… Ну там… кони-телеги, топоры-лопаты, мужики-начальники… Сам с топориком полез корни рубить. Тут Потаня засопел, засмущался сильно и так это, на ушко, намекнул:

— А пошёл бы ты, боярич, отсюдова на… к своим боярским делам.

Нет, выразился он более витиевато. Полностью до меня только к вечеру дошло. Но смысл именно такой: не боярское это дело — на пупок брать. Иди отсюда, мешаешь.

Скучно. Все в лесу делом занимаются, а я тут по подворью круги нарезаю. Ладно, будем справлять боярскую… справу. Если не я, то — кто?

Сбегал на заимку: Артёмия проведать и, заодно, перепроверить достоверность услышанного от «аксакалов с б. опытом».

Увы мне — таки «да». Артёмий и ещё одну «плюшку» добавил. Специфически-местно-эпохальную. В смысле: «здесь и сейчас».

При становлении новых вотчин и, особенно, при формировании новых боярских дружин, князья навязывают владетелям «своих людей».

Невелика новизна — так строиться моя Россия в ВВПешном варианте: в руководстве каждой приличной компании — человек из соответствующих органов. Он, конечно, отставник, но связей не теряет. Такое… «государево ухо». На финансовых потоках.

Дальше по фольку: «в одно ухо влетает…». Или по Ломоносову: «И ежели где чего и убудет, то в другом месте столько же…». За вычетом, естественно, накладных расходов и комиссионных.

Впрочем, «князь навязывает» — громко сказано. Принцип хорошо знаком по Демократической России: сам себе ошейник попросишь, накормишь, украсишь… И будешь радоваться — не сильно «трёт шею».

Артёмий объяснил внятно:

— Князь с тобой и говорить не будет. Ну, если только у Акима о здоровье спросит. А вот конюший, или помощник его — ясельничий, посоветует: возьми вон того — старшим десятником.

— А на кой он мне? Неизвестного человека да в командиры…

— А куда ты денешься? Эх, Ваня… Девкой тебе лучше было. Ладно, пошутил я. Неужто ты думаешь, что можно выставить 15 гридней, чтобы никакого огреха не было? У одного — нож не наточен, у другого — подмётка отваливается, у третьего морду скосоротило — зуб болит… Что тебе будет в укор поставлено — один господь знает. Но что-то будет обязательно. А вот далее… Ежели у тебя старший десятник из княжих — он пойдёт, поговорит, скажет, что исправит, ему поверят, да отпустят вас с миром. А вот если Аким с разговорами сунется… Ну, дадут день на исправление. А на другой раз снова упущение найдут…

— Погоди. Так ведь Аким и сам из дружины.

— Аким… Ты знаешь — как его из дружины уходили? Вот и я об том. Тут вопрос в доверии. А Акиму… Да и вообще: боярин, просидев в глухомани 10 лет… а тут ещё и князь поменялся — в Смоленске теперь Роман Ростиславович, Благочестник. Так что наперёд надо будет с боярами ближними потолковать, разнюхать… А то — по шапке дадут, вотчину отберут да другому и отдадут. По закону.

Как это?! Мою вотчину?!! Пердуновку с Рябиновкой и «Паучьей весью»?!!! Я здесь столько сил…! Я тут всякого чего…! И это всё моё — какому-то… кое-какеру?! С печками, с хоромами… А люди мои?!!!

— Коли будет новый боярин — ему и люди служить будут. И вы тоже — земля-то его станет. Ну, или на княжьи земли переберётесь. Будешь под княжьим тиуном ходить, подати в княжью казну платить.

Мда… Вполне по Окуджаве:

«А ударник гремит басамиТрубач выжимает медьДумайте сами, решайте сами:Иметь или не иметь».

Очень типично: если ты что-то имеешь, то и тебя за это… имеют. Мне здесь хоть какое «государево ухо»… или — глаз… или — нос… или ещё какой государев член…

Но с этой… феодальной системой бодаться… Если не на укус-хапок — «украл-убежал», то нужна другая система. Наверно, тоже феодальная — средневековье же! Но — своя. И чего делать?

Как любит приговаривать Аким Янович: «Индо ладно. Поглядим».

Странный я какой-то попаданец. Первый раз вижу, чтобы прогрессор мудрых слов — у аборигенов поднабрался…

Глава 203

Выхожу я весь такой «обзабоченный думами тяжкими» от Артёмия и попадаю к Маране в руки.

С Артёмием, по её словам, всё нормально будет — через месячишко, пожалуй, и спляшет. Ещё там у неё всякие дела по хозяйству: спирта ей ещё надо, щипцы зубодёрные сделать, а то у нас тут зубы ниткой дёргают.

Ну, известное дело: нитку — на зуб и другой конец к дереву. А потом — резко огнём в лицо. Человек с перепугу дёргается, отскакивает, а зуб — на месте остаётся. В смысле — на ниточке.

Я киваю, и тут она мне выдаёт:

— А ещё должен ты три дня держать полный пост. Только на воде, на хлебе и без баб. А на третий день — помойся весь начисто и, как стемнеет, приходи один сюда.

И чтобы это значило? Нормальный глаз у неё прикрыт, на лице — умильная улыбка. В её исполнении — похоже на оскал крокодила. Второй зрачок смотрит как дуло крупнокалиберного, а одной из своих нижних конечностей она землю смущённо ковыряет.

— Зачем?

— Ты что? Ты струсил?!

— Кто?! Я?!!! Конечно. Ты же — смерть ходячая. Как же мне тебя не боятся? Тем более — помывшись… Так зачем я тебе нужен?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});