Небо Голливуда - Леон де Винтер

И быстро обыскал карманы Тино. Ничего, конечно. Если Тино когда-нибудь арестовывали, то в компьютерных базах данных ФБР должны были сохраниться отпечатки его пальцев. Грин был почти уверен, что Тино сталкивался с юстицией.

По возвращении из ущелья Грин спросил Бенсона:

– Расскажите мне в деталях, что тогда произошло?

– Чем вы сейчас там занимались? – поинтересовался Бенсон, обливаясь потом, с безумным от напряжения взглядом.

– Ничем. Я его получше спрятал, вот и все.

– Зачем? – спросил Джимми Кейдж, со спокойным видом облокотясь на машину и куря папиросу.

– Зачем? Затем.

Они сели в машину, и Грин повел «олдсмобил» по неосвещенной извилистой дороге вниз. Было половина третьего ночи. Ни одного автомобиля. На повороте, в свете фар флюоресцирующие глаза нерасторопной белки, зигзагами пробежавшей перед ними.

– У вас есть план? – спросил Бенсон с сарказмом в голосе. Пот струился по его щекам. Прохлада кондиционера не доходила до его перегретых внутренностей. – Господин Грин, вы готовите проект аферы века?

Грин проигнорировал вопрос.

– Расскажите, пожалуйста, что вы видели. Как можно точнее.

– Зачем?

– Ответ на этот вопрос сейчас находится в ущелье. Мы знаем о преступлении. Мы знаем, кто жертва. Мы знаем, кто преступники.

– Может, это все-таки не он, – засомневался Бенсон.

– Палец представляется мне достаточно убедительным доказательством, – сказал Грин. – Вы пытаетесь сейчас отказаться от того, что так пылко защищали: это Тино, приконченный своими дружками.

– Может, это вовсе не так, – пробормотал Бенсон.

– Где ты работал тогда? – спросил Кейдж.

– Уитли-Хейтс. В Голливуде, за шоссе. В красивом старинном доме. К тому же очень известном – раньше там жила Жан Хэрлоу. Некоторое время назад его снял человек, похожий на гангстера. И конечно, заказал установку сигнализации.

– Почему вы решили, что он гангстер? – спросил Грин.

– А как вы определяете, что человек в униформе и фуражке, с револьвером на поясе и резиновой дубинкой – полицейский агент? Он одевается, как гангстер, ходит, как гангстер, говорит, как гангстер.

– А у гангстера есть имя? – спросил Грин.

– Родни Диджиакомо.

– Чем Родни официально зарабатывает себе на жизнь?

– Он рассказывал, что торгует спиртным. Я в этом сомневаюсь.

– Родни живет один?

– Понятия не имею.

– Сколько у вас еще осталось там работы?

– На один день.

– А сколько дней уже проработали?

– Три.

– Расскажите еще раз, что вы видели.

– Я работал там позавчера, около половины десятого утра. Ворота в сад были открыты. Если идти по дорожке параллельно крыльцу, то сначала проходишь мимо гостиной, затем мимо входной двери и, наконец, попадаешь в столовую. Я находился в гостиной, когда вдруг рядом оказался Тино. Он спросил, где Родни. На нем были те же брюки и рубашка, что и сейчас, а в руках большой черный чемодан «Самсонайт». На шее висела золотая цепочка – кстати, мы не обратили внимания! – а в левой руке он держал солнечные очки. Именно в тот момент я заметил, что на одном из пальцев чего-то не хватает. Затем вошел Родни, и они обнялись, широко улыбаясь. Они произнесли лишь имена друг друга и тут же отправились в рабочий кабинет Родни, который находится в центральной части дома, между коридором и бассейном. Спустя некоторое время они вышли на улицу. Дважды они заносили в дом четыре тяжелых чемодана. Через полчаса какой-то мужчина – я проворонил, как он входил в дом, – направился в туалет. Такой же – как бы получше выразиться – характер, как и у Родни. И в зеркало, висевшее в коридоре, я увидел, как при помощи специальной машинки, которой пользуются в банках, они пересчитывали деньги. Машинка трещала, а на столе лежали стопки банкнот. Кроме Родни и Тино там был кто-то еще.

– Всего четверо? – уточнил Грин.

– Да. Полагаю, да.

– И дальше?

– Я подумал: так, господа перевозят крупную партию денег. И я притворился, будто у меня из носа течет кровь.

– А потом?

– В половине третьего я пошел пообедать, а когда вернулся, то застал Родни уже одного.

– Где вы обедали?

– В кафе на улице Франклин.

– Долго отсутствовали?

– Около часа.

– Достаточно, чтобы прикончить Тино.

– Я этого не говорил. Ведь я практически ничего не видел, – сказал Бенсон.

– Завтра утром вы установите там микрофон, – сказал Грин. Это была дерзкая мысль, но Грин не мог устоять перед искушением, от которого по всему телу разливалось тепло.

– Ты не в своем уме, – прокомментировал Кейдж с заднего сиденья.

– Господин Грин, какой в этом смысл? – спросил Бенсон.

– Мы должны узнать, где лежат деньги, – голос Грина слегка дрожал. Он нервничал, раскрывая им свой замысел.

– И что потом?

– А потом мы их украдем.

Грин украдкой бросил взгляд на Бенсона – тот молча смотрел перед собой. Он по-прежнему потел и тяжело дышал. Грину следовало проявить осторожность и не употреблять таких слов, как «украдем». Нужно было просто посеять семена этой идеи в их головах так, будто бы она явилась плодом их собственного воображения.

– Что у тебя на уме? – спросил Кейдж. – Я-то думал, что ты серьезный малый. Интеллектуал, случайно ставший актером. А ты, оказывается, просто дурак. Ограбить мафиози – есть более простые способы покончить жизнь самоубийством. Не такие болезненные, потому что, если они тебя застукают, ты – покойник.

– Они не узнают.

– Они вспомнят, кто мог знать о деньгах, и выйдут на Флойда. Ты хочешь пожертвовать Флойдом?

– Никто не жертвует господином Бенсоном. Я просто размышляю вслух.

– Что вы задумали, господин Грин? – проворчал Бенсон. – Объясните же нам, наконец.

– Я хочу взять деньги и не понести наказания.

– А я хочу стать отцом ребенка Джулии Роберте, – съязвил Кейдж.

– А я хочу спать, с вашего позволения, – сказал Бенсон.

Дальше они ехали молча, и у Грина не хватало духу нарушить тишину, где рокотал лишь мотор «олдса».

Тусклый свет падал на потрескавшиеся улицы Голливуда. Вокруг темной парковки и неосвещенных зданий ощущалось угрожающее присутствие закоренелых наркоманов и сбежавших сумасшедших, как ежедневно писала газета «Таймс». Без калифорнийского солнца, которое заставляло сиять даже навозную кучу, этот разлагающийся город производил угнетающее впечатление. Светофоры регулировали пустынные перекрестки, оставленные под наблюдение закутанных в обтрепанные одеяла бродяг.

Джимми Кейдж и Том Грин вышли у «Сант-Мартина». Флойд Бенсон, кряхтя, перелез за руль и уехал, не попрощавшись.

– Что тебе все-таки взбрело в голову? – спросил Джимми Кейдж, провожая глазами исчезающие фары «олдса». Он снова зажег сигарету. Они стояли у входа в ночлежку, освещенного неоновой лампой, – доверчивый автомобилист мог подумать, что перед ним приличный среднего класса отель. Контуры здания растворялись в ночи. Никакого визга пьяных шлюх, никаких воплей обкраденных бездомных. В этой части Голливудского бульвара было тихо, как в обычном американском районе.

Грин сказал:

– Должен существовать какой-то способ, чтобы отобрать деньги у этих бандитов.

– Ограбление остается ограблением.

– Ограбление гангстеров – это минус, умноженный на минус, в результате чего получается плюс.

– Сомневаюсь, что суд присяжных будет рассуждать так же.

– Если до этого дойдет, значит, мы разработали плохой план. В хорошем плане Родни и его дружки будут ошарашены, и прежде, чем они что-то предпримут, нас уже и след простыл.

– Куда?

– Европа. Или ближе. Карибы. Или Таити.

– Ты играешь со смертью. Они тебя пристрелят, как паршивого пса.

Грин покачал головой:

– Нет. Они сто раз подумают, прежде чем поднять руку на полицейского.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы выдадим себя за полицейских. Ты и я.

Кейдж усмехнулся и удивленно покачал головой:

– А Флойд? Он что – не участвует?

– Еще не знаю. Возможно, он тоже будет полицейским, лазутчиком, посланным наблюдать за Родни вблизи. Но сначала мы должны поподробнее узнать, откуда у них деньги. Поэтому так важно установить подслушивающее устройство. Откуда эти деньги? От торговли наркотиками? Должны ли они тем или иным способом быть отмыты? Что это – кража? Мошенничество? Обман? Или они заработали их, разнося по домам газеты? Нам нужна дополнительная информация.

– И что потом?

– Потом мы прижмем их к стенке. Мы занимаемся убийством Тино, понимаешь? Мы следователи по особо важным делам и ищем след Тино.

Кейдж смотрел на пустую улицу и наслаждался глубокой затяжкой. Выдыхая дым, он сказал:

– Тино – это не дешевый фигурант, который разыгрывает свою смерть. Тино больше не встанет, чтобы ему наложили грим. Его пытали и проломили ему башку. Тино убили! Том, до тебя не доходит? Ты не можешь глумиться над этим.

– Я и не собирался, – сказал Грин покорно.