Нечаяный сюрприз для графа (СИ) - Ветреная Инга

- Прошу садиться, - предложила я ему, сама опустилась в кресло напротив.

Сложив руки за спиной, он остался стоять, прожигая меня взбешенным взглядом.

- Прошу прощения за мое, может быть, излишне настойчивое намерение поговорить с Вами, - начала я.

- Вы слишком снисходительны к себе, леди Оливия, - зло процедил Торин. – Беспардонная назойливость – более подходящее определение Вашему поведению.

- Сейчас я Вам все объясню, и Вы поймете, что у меня не было иного выхода, - сказала я примирительно.

- Да с чего Вы решили, что я намерен выслушивать Ваши объяснения? – продолжал он возмущаться.

- Вы ведете себя, как капризная девица, которой не позволили купить побрякушки! - не выдержала я, вскочив с кресла и приблизив к нему свое лицо. – Мы пришли сюда, чтобы поговорить, и Вам это было известно, когда Вы перешагнули порог этой комнаты, так что давайте перейдем к делу! Чем раньше начнем, тем быстрее закончим!

Граф ошарашенно смотрел на меня, такой отповеди он, разумеется, не ожидал, но промолчал. Я начала взволнованно расхаживать перед ним, потому что своими возражениями он просто развеял в пыль все мое спокойное состояние, я занервничала.

- Граф, у Вас, кстати, необычное имя – Торин, - брякнула я неожиданно для самой себя, он дернулся от такой фамильярности, но сдержался, только плотнее сжал зубы. – Впрочем, простите, я совершенно не об этом хотела поговорить, - совсем растерявшись, смутилась я, а граф всем своим видом, демонстрируя абсолютную незаинтересованность в разговоре, дал понять, что от него мне помощи не дождаться. Все же каким-то образом удалось сосредоточиться, и я доверительно произнесла, глядя ему в глаза: - Меня собирались выдать замуж за порочного старика, я этому, разумеется, воспротивилась, и помолвку разорвали. Надеюсь, Вы меня понимаете. Теперь на некоторое время мне необходимо прикрытие, то есть человек, который бы начал ухаживать за мной с якобы серьезными намерениями.

Брови Торина удивленно поползли вверх, а угол рта начал презрительно подергиваться. Реакция была вполне предсказуемая, поэтому я продолжила.

- Вы сделаете вид, что неравнодушны ко мне, я сделаю вид, что благосклонно принимаю Ваши ухаживания, мои младшие сводные сестры смогут посещать балы и приемы и, наконец, отстанут от меня, в том смысле, что я перестану быть им помехой в этом. Через некоторое время, а, точнее, через месяц Вы передумаете и перестанете за мной ухаживать. Никто этому не удивится, напротив, мне кажется, все, особенно, дамы вздохнут с облегчением, когда Вы откажетесь от меня. Согласитесь, Вы ничего не теряете, наоборот, возбудите к себе интерес тем, что связались с дурнушкой, а потом одумались. Да, и делать-то, собственно, почти ничего не придется, лишь иногда пообщаться со мной на балах. Не думаю, что это большая плата за доброе дело.

Я замолчала и стала ждать ответа графа. Мы смотрели друг на друга. Глаза Торина по-прежнему оставались прищуренными, но с его лица исчезли ухмылка и раздражение, они сменились напряжением.

- Вы можете задавать мне вопросы, - предложила я после небольшой паузы, так и не дождавшись его ответа.

- Вы очень любезны, - произнес он, при этом его слова были пропитаны сарказмом. – То есть, Вы предлагаете мне ухаживать за Вами, а потом оставить, а если быть точным, бросить Вас?

- Хотелось, чтобы со стороны это выглядело именно так, - осторожно подтвердила я.

- Вы что, действительно, не понимаете, что этим предложением оскорбляете меня? – возмутился он, да так искренне, что я даже немного растерялась.

- Я всего лишь предложила оказать мне услугу, тем самым сделать доброе дело, а Вы умудрились перевернуть все с ног на голову. Послушайте, я наблюдала за Вами и собрала кое-какую информацию: Вам тридцать пять лет, на данный момент Вы свободны от каких-либо обязательств и не собираетесь вступать в серьезные отношения, поскольку никем не увлечены. Не станете же Вы утверждать, что до сих пор невинны, и будто с легкостью не заводили многочисленных связей с дамами и также легко не разрывали их? Так что по поводу оскорбления – это явное преувеличение! – на мой взгляд, вполне резонно заметила я.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Ни одна благородная леди не позволит себе такие возмутительные высказывания! – презрительно процедил он, приблизив почти вплотную свое лицо к моему, то есть, практически нависнув надо мной. – Я не собираюсь больше это выслушивать!

Он двинулся к выходу.

- О, сколько благородного гнева и пафоса, чтобы не признавать мою правоту! – язвительно воскликнула я. – Как будто Вы раньше не бросали женщин!

Граф остановился и, оглянувшись, все же соизволил ответить:

- Можете не верить, но расставания проходили по обоюдному согласию и в рамках приличий.

- Очень удобное оправдание, - устало проговорила я, поняв, что ничего не получилось. – Ведь рамки устанавливают мужчины. Было бы неплохо, если бы поинтересовались мнением брошенных женщин по поводу Вашей отмазки.

Граф Ривган уже открыл дверь и шагнул за порог, но после моих последних слов остановился, аккуратно прикрыл дверь и снова приблизился ко мне.

- Мне вот интересно, если Вы столь низкого мнения обо мне, почему же не обратились с подобной просьбой к другим, более достойным? – со сдерживаемой яростью в голосе спросил он.

- Да потому что остальные еще хуже…, в смысле, глупее Вас! - разозлилась я и, стараясь не сорваться, продолжила: – Прежде чем обратиться к Вам, я также наблюдала за молодыми и не очень молодыми титулованными особами, не обремененными обязательствами интересующего меня характера, и заметила, что Вы выгодно отличаетесь от этих самовлюбленных ни к чему не стремящихся мужчин. Мне показалось, что Вы воспитаннее и умнее их, да и потом, с Вашим дипломатическим опытом Вы всегда сумеете выйти сухим из воды…, то есть я хотела сказать, найдете правильный выход из любой ситуации.

Граф молчал, но выражение его лица «кричало» о том, что он оскорблен до глубины своей утонченной души и не просто разочарован во мне, а презирает всеми фибрами этой нематериальной субстанции так, что не находит слов, во всяком случае, цензурных, чтобы выразить это.

- Поймите, я ни в коей мере не осуждаю этих молодых людей, они просто не подходят для решения моей проблемы, но именно Вам я решила довериться и предоставить шанс сделать доброе дело, - вставила я, используя паузу, точнее, его нежелание ответить мне.

Конечно, я не могла не заметить его сжатых кулаков, но отступать не собиралась, это было бы ошибкой с моей стороны. Он закатил глаза, глубоко вздохнул и медленно выдохнул.

- У Вас, леди Оливия, извращенные понятия о добрых делах, доверии и взаимоотношениях между людьми, о методах ведения переговоров и способах убеждения, - язвительно проговорил он. – Может быть, прежде чем разрывать помолвку и обращаться к кому-то с подобными просьбами, стоило не питать иллюзий, а реально оценить себя и смириться с неизбежностью? – и он презрительным взглядом прошелся по моей внешности.

Его последняя фраза была сродни удару или плевку в лицо, хотя, как я посмела так говорить о благородном человеке?! тут нужна деликатность – сродни пощечине, только от неожиданности дошло это до меня не сразу, поэтому, слегка оглушенная, я захлопала глазами и, запинаясь, растерянно пробормотала:

- Смириться с помолвкой? Но … это жестоко… То есть, Вы убеждены, что со своей внешностью я заслуживаю только … издевательства и страдания? Вы всерьез полагаете, что … обычные девушки, в отличие от красавиц, не способны чувствовать вообще? Что мы …они с легкостью переносят боль и унижения?

- Я не собираюсь участвовать в Ваших, так называемых, добрых делах и, вообще, иметь с Вами каких-либо дел, прошу на будущее это запомнить, -закончил он с окаменевшим лицом, проигнорировав мой вопрос, и направился к выходу.

- Я запомню, - прошептала я, но он уже не слышал.

Глава 12

Я обессилено упала в кресло, от обиды и унижения хотелось плакать, но приходилось сдерживаться. Жалеть себя буду позже. И дело было даже не в том, что мой план не сработал, да и какой это на фиг, план? Так, единственный шанс, который в тот момент позволял мне оправдать разрыв помолвки и предотвратить скоропалительную свадьбу, вот и решила его использовать. Стыдно, что опять подвела отца, и теперь не имеет значения, что в прошлом была не я, важно, что сейчас пообещала ему и не сделала. А еще, что, может быть, по первостепенности и уступало рухнувшим планам, но вот по значимости, по эмоциям, которые накрыли меня и не давали нормально дышать, было не менее важно: Торин мне понравился. Причем понравилось в нем все: непроницаемый взгляд его голубых глаз, благородная осанка, непринужденная походка хищника, его умение слушать собеседника, его манера говорить, заставлявшая слушателей ловить каждое слово. Мне нравилось смотреть на него, наблюдать за ним, хотя поначалу даже себя приходилось убеждать в том, что не спускаю с него глаз исключительно в интересах дела. Но вот теперь, после этого разговора, все изменилось, хотя, правильнее будет сказать – встало на свои места. Пелена с глаз моих спала, наступило, как говорится, отрезвление. И дело не в том, что он отказал в моей просьбе, это бы меня не удивило и не обидело, но вот его слова «…не питать иллюзий, реально оценить себя и смириться с неизбежностью», намеренно произнесенные в оскорбительной для меня форме, перечеркивали образ благородного человека, на который он претендовал в начале разговора. Нет, он не стал казаться менее красивым, но его реакция на мою просьбу позволила рассмотреть и другие черты, скрывавшиеся за маской добропорядочности и принципиальности, как луч света, проходя через призму, позволяет разглядеть спектр цветов, только вот эти цвета представляли собой набор мутных оттенков, то ли просто были не видны из-за налипшей грязи. Я не знала, что мне делать, сомнений в том, что подобные попытки с другими «джентльменами» потерпят фиаско, не было, еще и «бонус» возможен в виде обнародования подробностей моего предложения. В молчании графа я, несмотря ни на что, была уверена. Натянув на лицо безмятежную улыбку, я вышла из комнаты и побрела к герцогине.