Лестинца - Егор Фомин

— Можно, — уверенно отмахнулся тот, — давайте-ка пойдем лучше, сам прибежит.

С тем выступили.

— Стойте вы так не можете! — донеслось до них пару раз, но вскоре послышались хлюпающие шаги догнавшего принца.

После этого он присмирел и шел, понурив голову.

Поначалу старались идти, не замочив ног. Как пошли кочки прыгали с одной на другую, а дальше, когда и те стали попадаться все реже и реже, пришлось идти прямо по грязной гнилой жиже. Всякая живая трава уже перестала попадаться. Лишь жалкие ростки болотной травы да сгнившие на корню корявые деревья, облепленные мхом. Даже всегдашние болотные жители, хвощи и плауны, здесь встречались редко. Зверей и птиц и вовсе перестало быть слышно.

И туман. Окружающий все вокруг непродыхаемой сыростью. Не видно было ничего дальше трех шагов. Трех шагов в мутной, чуть подернутой ряской, топкой и жадно чавкающей трясине.

Особо тяжело было, что не было никакой ясности, сколько еще предстоит идти в этом тумане, да и дно все понижалось. Теперь уже шли по пояс в грязи.

— Когда же это кончится?! — взмолился Итернир Риггу.

— Ты что же, ослабел? — язвительно спросил Кан-Тун.

— Да нет! Я исключительно о вашей, принц, усталости беспокоюсь, — склонился в поклоне Итернир, однако, тут же не удержал шаткого равновесия и упал в грязь.

Глядя на это, принц победно расхохотался и тут же сам, не уследив за коварной трясиной, окунулся с головой.

— Не стоять! — крикнул Ригг, продолжая идти, нащупывая тропу, нельзя здесь стоять. Оставь их, Крын, сам увязнешь!

Кое-как спорщики поднялись, со значительным трудом высвободились из плотно уже схватившей их ноги трясины. Вновь все пошли цепочкой, осторожно пробуя впереди дорогу слегой.

— Так все же, как на счет конца-то?! — вновь спросил Итернир.

— Не знаю, — честно ответил Ригг, однако, повертев головой и, понюхав воздух, добавил, — земля вверх идет, деревья близко чую, может скоро посуше станет. Идти надо, иначе ясно не будет.

Шли.

Не скоро земля и впрямь заметно пошла вверх. После и кочки потянулись. А затем первый раз почва, поросшая желтой травой, не чавкнула. Это было приятно.

— Земля! — радостно воскликнул Итернир, и со смаком добавил, С-с-у-уша!

— Остров это, — спокойно объяснил Ригг, — передохнуть только.

Разошлись по островку, легли в изнеможении.

— Это вот это и есть твои деревья что ли? — насмешливо спросил Итернир Ригга, указывая на стайку, испуганно жмущихся друг к дружке на верхушке островка, чахлых деревцев.

— Они живые, — нежно сказал Ригг, подходя и трепетно поглаживая тонкие веточки и листки.

Только и можно было на этом островке, что едва обсушиться, но затем вновь надо было идти по пояс в холодной воде. Никому это не могло пойти на пользу, и к закату Кан-Тун закашлял. Итерниру недолго пришлось издеваться над ним. Когда солнце окрасило туман кровью заката, он также не смог сдерживать болезненных позывов.

Однако болоту и этого было мало. Не успела темнота ночи как следует сгуститься над спутниками, как у обоих заболевших поднялся жар. Навалившаяся слабость мешала идти. Болевшая голова теряла контроль над телом. А ноги до пояса по-прежнему были в холодной воде.

Как назло, нигде поблизости не было ни малейшего намека на сухую землю. Лишь к полуночи Ригг вывел на клочок сухой земли. К тому времени он и Крын почти несли на себе своих спутников, трясущихся от жесточайшего озноба.

Худо-бедно из сырых дров разожгли костер. Сменили исподнюю одежду. Но верхняя столь сильно вымокла, что это не могло спасти. Оба заболевших кутались в промокшие плащи, жались к костру, но тем не менее тряслись от озноба.

— Держите-ка вот, — протянул Ригг обоим по очереди котелок с мерзостно пахнущим отваром, — я тут, пока шли, травок да корешков кой-каких набрал — первое средство от кашля.

Принц благодарно приник к котелку, морщась, пил. После передал котелок Итерниру.

— Вы, наверное, нас теперь бросите? — спросил он, наконец.

— Это от чего же? — искренне удивился Ригг.

— Мы же больные, и идти сами не сможем.

Итернир тоже собирался что-то сказать, да ввиду самого его терзавших сомнений, молчал.

— Нет такого обычая, — отрезал Ригг, — верно, Крын?

Крын задумчиво кивнул головой.

— Ничего с вами и не сделалось. Сейчас после взвара моего спать-то ляжете, пропотеете как надо, болезнь с водой и уйдет. Все хорошо будет. А на рассвете, как идти сможете, дальше пойдем. Уходить отсюда надо. Больное это место. Я-то привычный. В Крыне от рода здоровья много. Но долго здесь просидим, и мы сляжем. А вам спать нужно. Давайте-ка.

Он уложил их ногами к костру. Дал принцу свое одеяло вдобавок к его плащу, а отобранное у Крына одеяло отдал Итерниру. Больные погрузились в тревожный беспамятный сон-дрему.

Когда Итернир проснулся посреди ночи, ему было уже гораздо лучше. Голова, хотя и болела, но туман лихорадочного бреда из нее ушел. От обсохших у костра ног по всему телу разливалось сухое приятное тепло. Ригг сидел на страже спиной к костру, расслабленно глядя в темноту.

— Зачем ты пришел? — спросил он вдруг прямо в туман.

— Это вы пришли к нам. Нарушили, — ответил трескучий голос с другой стороны костра, с той стороны, к которой Ригг сидел спиной.

— Мы ничего не тронем. Пройдем только. Болотная вода забудет, спокойно говорил Ригг, меж тем медленно разворачиваясь, глядя высоко поверх костра, чтобы не слепило пламя.

— Ничего не тронете? — вскрикнул треском голос, — А растоптанные кочки? А сорванная трава?

— Свято то, что взято на прокорм. Таков закон леса.

— Со своими законами ты к нам не ходи. Много вас таких тут до вас было. Кха-кха, многие полегли… Я решил, мы убьем вас!

— Зачем спешишь? Болотная вода не любит быстроты, сам хорошо знаешь.

— Чужак! Откуда законы болот знаешь? Зачем с другими чужаками наверх идешь? Нельзя тебя отпускать!

— Опять спешишь. Мы сталь в руках держим. Много твоих родичей ляжет раньше, чем нас в трясине увидишь. Не спеши. Пропусти нас. Ведь проходил же до сих пор кто-то, а болото все так же стоит.

— Угрожаешь! Мне, хозяину болот! И еще пропустить просишь?! Нельзя! На то я и старший, чтобы законы блюсти, а закон трясины таковы, чтобы не допускать чужаков, а ежели допущены — сделать, чтобы никогда не смогли они путь из трясины отыскать! Прощай чужак!

— Рано прощаешься. Я днем с твоими нарочитыми еще вдоволь навидаюсь. А доведется, и с тобой.

С той стороны костра послышались шлепающие шаги, затем болотное чавканье, наконец, всплеск, и все стихло. Лишь лягушки по-прежнему выводили свои болотные трели.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});