Большей любви не бывает - Стил Даниэла

Джек Тейер рассеянно кивнул — он все еще искал своего отца.

— Твоя сестра где-то здесь. Я ее видел недавно. — Потом он печально улыбнулся. — Я рад, что ты спасся.

Они обнялись и долго так стояли. Их душили слезы, хотя теперь они были спасены, находились на палубе «Карпатии», и кошмар наконец кончился или почти кончился.

Когда они разомкнули объятия, Филип опять испугался: а вдруг он больше никого не найдет?

— Кто-нибудь еще был с ней?

— Не знаю… — неуверенно протянул Джек. — Мне кажется, какой-то малыш…

Тедди, должно быть… а другие? Филип опять нырнул в толпу, надеясь отыскать сестру. Наконец в другом конце салона он узнал ее затылок, темные волосы, худые плечи. Рядом, опустив голову, стоял Джордж. Филип зарыдал, продираясь сквозь толпу к Эдвине. Подойдя, он, не говоря ни слова, развернул ее к себе, заключил в объятия, и она вздохнула, потом всхлипнула и заплакала.

— О боже!.. О Филип… О Филип… — только и могла вымолвить Эдвина.

Она не осмеливалась спросить про остальных. Всюду вокруг них были люди, и большинство из них, потеряв в ледяной пучине своих близких, безутешно оплакивали их.

Прошло немало времени, прежде чем Филип смог произнести:

— Кто из детей с тобой? — Он уже видел Джорджа, теперь заметил и Фанни, укутанную в одеяло, и Тедди, лежащего в импровизированной колыбельке из полотенец. — Что с Тедди? — спросил Филип у Эдвины.

Ее глаза наполнились слезами, и она только горестно покачала головой. Тедди был еще жив, но у него совсем посинели губы, стали почти черными.

Филип снял свою куртку и накрыл Тедди, а потом крепко сжал руку Эдвины. По крайней мере их здесь пятеро. В тот день они больше никого из родных не нашли.

Тедди положили на ночь в лазарет, где за ним могли присматривать доктора; Фанни тоже спала там, потому что отморозила себе два пальца. Джордж уснул на раскладушке в коридоре. Эдвина и Филип стояли поздним вечером на палубе, безмолвно глядя на море. Они не могли спать. Эдвине хотелось бы никогда больше не спать, не видеть снов, не вспоминать те жуткие минуты. Сейчас во все это еще невозможно поверить. Она убеждала себя, что завтра, когда проснется, она увидит родителей, тихо разговаривающих в каком-нибудь уголке, а рядом с ними Чарльза.

Страшно было подумать, что они не спаслись, погибли… и Алексис… и Чарльз… и не будет их свадьбы в августе. Нет, это понять невозможно. Материя на платье утонула и… Интересно, а мама держала Алексис за руку… это было страшно… или быстро… или больно? Какие ужасные мысли! Филипу об этом не скажешь, и они стояли рядышком, погруженные каждый в свои думы.

Эдвина весь день провела около Фанни и Тедди, а Филип присматривал за Джорджем, но все это время они ждали. Ждали тех, кто никогда больше не придет, тех, кого они так любили.

«Карпатия» закончила поиски спасшихся с затонувшего лайнера и собиралась брать курс на Нью-Йорк. Надежды на спасение еще кого-нибудь из пассажиров или экипажа «Титаника» больше не было.

— Филип? — мягко и грустно прозвучал в темноте ее голос.

— М-м? — Он посмотрел на сестру, и она удивилась, как повзрослел ее брат. За эту бесконечную кошмарную ночь он прожил целую жизнь.

— Что нам теперь делать? — Как же жить дальше, без родителей? Как страшно думать об этом. Теперь она старшая в семье и отвечает за всех. — Надо ехать домой… — тихо сказала Эдвина.

В Нью-Йорке надо будет показать врачу Тедди… если он выживет. Ей сказали, что эта ночь будет для малыша решающей. Эдвина знала, что не перенесет еще одной потери. Они не могут дать Тедди умереть, просто не могут. Только об этом она сейчас и думала. Спасти Тедди, последнего маминого ребенка.

Держа его на руках и прислушиваясь к слабому прерывистому дыханию, Эдвина гнала прочь дикие мысли о малышах, которых у нее самой никогда уже не будет… детях Чарльза… Все ее мечты погибли вместе с ним. Слезы лились по ее щекам, и плечи сотрясались от беззвучных рыданий.

Филип лег в коридоре, рядом с Джорджем, но ночью зашел проведать Эдвину. Он выглядел усталым и подавленным. Он думал, пытались ли его родители прыгнуть с парохода и что было потом. Может, они доплыли до шлюпок, а их не захотели подобрать, и они погибли в ледяной воде? Ведь так оставили умирать сотни людей. Никто даже не попытался поднять их в шлюпку, и они плыли, пока хватало сил, а потом тонули.

Филип лежал без сна, представляя эти ужасы, а потом вовсе отказался от попыток заснуть и пошел искать Эдвину. Он долго молча сидел рядом с ней. На всем корабле было очень тихо. Люди, казалось, почти не разговаривали; многие не могли заснуть и стояли, глядя на пустынное море.

— Я все думаю, как…

Трудно было подобрать подходящие слова. В темном лазарете разместились пассажиры, особенно пострадавшие в ночь после крушения «Титаника».

— Я думаю о последних минутах… — Его голос надломился, и Филип отвернулся. Эдвина ласково коснулась руки брата.

— Оставь это… ничего изменить уже нельзя… Но сама она всю ночь думала о том же… о родителях, Чарльзе… Алексис. Что же в конце концов с ней случилось? Они нашли ее? И она погибла с ними? Филип ужаснулся, узнав, что Алексис нет с Эдвиной. Его родители так и не узнали, что Алексис не уехала тогда в шлюпке номер восемь.

Он глубоко вздохнул и посмотрел на кудрявую головку Тедди. Тот лежал страшно бледный и все время мучительно кашлял. Филип тоже сильно простыл, но сейчас даже не чувствовал этого. Он настаивал, что простудился накануне, и Эдвина вспомнила, как мама говорила, что Филипа продуло, пока он поджидал на палубе приглянувшуюся девушку из второго класса. Она, наверное, тоже погибла, как многие другие.

— Как он? — спросил Филип, глядя на бра" тика.

— Ему не хуже… — Эдвина нежно улыбнулась, пригладила волосы и наклонилась поцеловать Тедди. — Мне кажется, он дышит полегче. Пока воспаления легких вроде нет.

— Я посижу с ним, а ты поспи немного, — предложил Филип, но Эдвина только вздохнула:

— Я все равно не засну.

Она продолжала вспоминать, как тщательно обследовалась вся территория, где затонул «Титаник». Капитан Рострон хотел убедиться, что они не оставили кого-нибудь в воде, но все, что они нашли, это тело мертвого матроса, привязавшего себя к доске, палубные кресла, куски дерева, несколько спасательных жилетов и какие-то вещи, покачивающиеся на волнах.

Эдвина содрогнулась. В это невозможно было поверить. Только вчера вечером Уайденеры давали обед в честь капитана Смита, а всего двадцать четыре часа спустя корабль потонул, а с ним и капитан, и мистер Уайденер, его сын Гарри и более полутора тысяч других пассажиров. Эдвина могла только догадываться, как все было.

Опять и опять она возвращалась мыслями к Чарльзу. Как она его любила! Он сказал, что ему нравится ее голубое атласное платье, которое она надела в тот вечер… Он сказал, что оно очень идет к ее глазам и что ему нравится ее прическа. Она зачесала свои гладкие черные волосы наверх, совсем как миссис Астор, она и сейчас была в том же платье, только мятом, грязном и изорванном. Кто-то предложил ей днем черное шерстяное платье, но из-за возни с малышами некогда было переодеться. Да и какой теперь смысл? Чарльза больше нет. Эдвина потеряла жениха, а с ним и надежды на будущее.

В ту ночь они с Филипом долго сидели рядом, думая о прошлом, пытаясь угадать будущее, и наконец Эдвина велела брату идти спать, опасаясь, что Джордж вдруг проснется и испугается, что брата нет.

— Бедный парнишка, он тоже через все это прошел.

Но Джордж держался храбро и в эти трудные часы был большой поддержкой для Эдвины. Если бы Эдвина меньше устала, она бы даже обеспокоилась, что это Джордж стал такой послушный.

После ухода Филипа Эдвина тихонько сидела, глядя на Фанни и Тедди, нежно прикасалась к их лицам, убирая назад кудряшки, спадающие на лицо. Она дала Тедди попить, когда он на минутку проснулся, покачала на руках Фанни, заплакавшую во сне. Она сидела и молилась, как утром во время службы, устроенной капитаном Ростроном. Не все пришли на нее, но они с Филипом были. Многие слишком устали, плохо себя чувствовали или считали, что это очень мучительно.