Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я томился в темнице семь лет и давно потерял надежду на торжество добра. Теперь мне остается одно — умереть, дабы не запятнать честь своего Ордена, братья которого честно защищали христиан в стране неверных и ухаживали за паломниками, как за своими детьми. Все записанное следователями, якобы с моих слов — ложь. Я всю жизнь был добрым христианином и не совершал ничего такого, за что мне было бы стыдно перед людьми и Богом. Я невиновен! Если меня предадут смерти, я оставляю Богу и братьям заботу отомстить за мою погибель обидчикам. Я презираю страх пытки и проклинаю короля и Папу!
При последних словах Великого Магистра, один из сержантов, стоявших подле, ударил старика по устам ладонью так, что брызнула кровь, и Магистр не смог больше говорить.
Меня свели с эшафота, и я сразу же попал в объятия ле Брея, который укрыл меня шерстяным плащом. Тем временем, де Моле и де Шарне, громко сказавший, что разделяет слова своего орденского брата, были вновь взяты под стражу и я слышал, как один из кардиналов сказал, что передает их Прево Парижа, и велел отвести в капеллу у паперти собора и сторожить там, пока не разойдется толпа. Ле Брей посадил меня в карету. Мы тронулись, но вскоре остановились неподалеку от собора, ожидая развязки. После полудня к собору прискакал, судя по камзолу и плащу, гонец короля. Час спустя к собору подъехало три повозки, груженные хворостом и дровами, и нам стало ясно, что король и его совет приняли решение сжечь нераскаявшихся еретиков. Дрова стали сгружать в лодки и возить на островок Сены, расположенный между королевским садом и церковью августинцев, который одни называли Камышовым, другие — Еврейским. Когда начало темнеть, из капеллы вывели Магистра и Командора. Я не видел их лиц, но отчетливо слышал звон цепей по булыжникам мостовой, когда рыцари шли к лодкам. Я выбрался из кареты и отправился смотреть, что будет дальше. У пристани рыцарей расковали, они разделись и предали себя в руки палачей. Потом их погрузили в лодки, и унылые челны тихо заскользили по спокойной, черной глади Сены.
Рядом я услышал шаги. То был ле Брей. Мы стали на колени и принялись молиться. Вскоре над водами Сены взвились два языка пламени. Были отчетливо видны черные силуэты жертв, извивавшихся в страшных мучениях и слышны их предсмертные, душераздирающие вопли.
— Дева, Дева, Дева! — задыхаясь, с высоким надрывом, хрипло кричал один из казнимых, мне казалось, это был де Моле.
Когда костры опали и стали остывать, мы сели в карету, и покатили прочь из ненавистного города, в котором Папа и король творили деяния, не имеющие ничего общего с заветами господа Христа. Ле Брей дал мне флягу вина. Выпив ее до дна, я, ничего не евший за весь день, кроме тюремного завтрака, тотчас уснул. Мне приснилась Гвинделина и столь дорогое сердцу Шюре. Вскоре я увижу их наяву.
Часть вторая Ангелы и бесы
1314–1315
Я проснулся на льняных простынях, накрытый до подбородка пуховым одеялом, ощущая во всем теле непреодолимую слабость. Мне подумалось, что я сплю и вижу сон, но вспомнив события вчерашнего дня — свое освобождение, казнь на Камышовом острове, я понял, что не сплю, что действительно нахожусь в гостевой комнате придела церкви св. Иоанна-евангелиста, куда мы прибыли с ле Бреем вчера, к полуночи. Хотелось пить и испражниться, но не желая бродить по комнате в поисках питья и ночного сосуда, я стал искать глазами что-либо, что позволило бы вызвать прислугу. Почти у самого изголовья висел кожаный шнурок с узлом на конце. Потянув за шнур, я услышал где-то далеко звон колокольчика и почти сразу явился молодой монах в рясе, со свежевыбритой тонзурой. Поклонившись, он спросил, что мне угодно.
— Подай ночной сосуд, а потом — питье. Я вчера выпил изрядно вина и потому принеси кислого молока, или меду.
Испражнившись, я вновь упал на перину. Монах удалился с сосудом. Скоро он принес его обратно, потом снова ушел — за питьем. Нежная льняная простынь ласкала мое тело. Она пахла свежестью и слегка дымком углей утюга. И я с отвращением ощутил другой запах — запах своего, немытого долгие месяцы, тела. Когда пришел монах с двумя кувшинами, один — с медом, другой — с кислым молоком, я велел ему приготовить лохань с водой для купания.
— Господин будет натираться сарацинскими маслами после купания? — осведомился монах.
— О, да! — с восторгом ответил я, предвкушая блаженство чистоты тела и ароматы благовоний. Монах удалился.
Я выпил довольно меду и совсем незаметно для себя, задремал. Проснулся же я, когда открылась дверь и в комнату вошли несколько слуг, принесших лохань с водой и дымящиеся ведра с кипятком. Монах держал в руках льняной плат для вытирания после купания и пузырек, источавший аромат смирны. Разоблачившись, я с наслаждением погрузился в лохань. Слуга время от времени пробовал воду, добавляя ковшом кипяток.
— Как тебя зовут? — осведомился я у монаха, в поведении которого чувствовалось едва уловимое благородство дворянина.
— Жильбер.
— Ты дворянин?
Монах смутился.
— Я не стал бы отвечать на ваш вопрос, если бы не знал, кто вы, и почему сидели в темнице Жизора. Да, я дворянин и брат ордена Храма, я получил посвящение в Испании, но сейчас, поскольку обстоятельства времени заставляют нас поступать так, я скрываю свою причастность к ордену и маскируюсь под обычного монаха, дабы репрессии короля не коснулись меня и членов моей семьи.
— Из какого ты рода?
— В моих жилах течет кровь двух благородных родов — норманнского рода Бриеннов и английского рода Кортириалов, к коему принадлежит моя любезная матушка Мария.
— Я не хочу Жильбер, чтобы такой благородный молодой человек, как ты, служил мне. Ступай к настоятелю. Пусть он пришлет простолюдина.
— Нет, господин, — отвечал Жильбер, — послушание — есть первейшая доблесть и долг храмовника. В своем сердце я всегда ношу красный крест, цвет которого — цвет господней крови, а посему я обязан выполнять свой долг. Я останусь вашим слугой и буду им, пока вы не покинете нашу обитель.
Он хотел сказать что-то еще, но запнулся, как-бы размышляя, стоит ли говорить это. Но, собравшись с духом, шепнул мне на ухо:
— Служить вам — для меня высокая честь.
— О чем ты говоришь, Жильбер?
— Вы знаете, о чем, — шепотом отвечал он.
— Ты напрасно считаешь меня героем. Я просто оказался в Марселе не вовремя и попал под горячую руку инквизиции. Меня арестовали вместе с сыном графа Арнье, когда я гостил в его доме. Я не тамплиер и никогда им не был.
— Довольно об этом, — прошептал Жильбер, и уже громче, добавил, — Вы можете пробыть в обители столько, сколько пожелаете, пока не восстановите силы.
- Огненный скит - Юрий Любопытнов - Исторические приключения
- Проект "Забыть Чингисхана" (СИ) - Галина Емельянова - Исторические приключения
- Замок отравителей - Серж Брюссоло - Исторические приключения
- Заря империи - Сэм Барон - Исторические приключения
- Замок братьев Сенарега - Анатолий Коган - Исторические приключения
- Истинные приключения французских мушкетеров в Речи Посполитой - Виктор Авдеенко - Исторические приключения
- Норманн. Медвежий замок - Дмитрий Светлов - Исторические приключения
- Ярослав Мудрый и Оранта - Ната Гончаренко - Исторические приключения / Прочее / Поэзия
- Вещий Олег. Князь – Варяг - Наталья Павлищева - Исторические приключения
- История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства - Джон Джулиус Норвич - Исторические приключения / История