Женское лицо СМЕРШа - Анатолий Терещенко

— Вы были в Сталинградском пекле. Какое впечатление вынесли с этой эпохальной битвы? Ведь вы как никто другой были «приземлены», наверное, не один километр проползли за ранеными?

— Да, локтями работала часто. Земля Сталинграда была изрыта воронками и траншеями — оспинами войны. Как медицинский работник я видела разливанное море главного напитка войны — крови. Душераздирающие стоны раненых солдат и офицеров, жалобное ржание подбитых лошадей, тлетворные запахи горелого мяса и разлагающихся трупов. А еще сплошная канонада, состоящая из автоматно-винтовочной стрельбы, орудийных раскатов и разрывов авиационных бомб и мин. И в этом дымовом аду приходилось искать и вытаскивать на плечах наших раненых.

Многим наши санинструкторы, санитарки, медсестры и врачи спасли жизни, немало вернули в армейский строй. Не раз видела на гимнастерках у некоторых наших солдат и офицеров желтые и красные нашивки — знаки легких и тяжелых ранений. Разве это не заслуга медперсонала? Конечно, это результаты нашей работы и заботы. И знаете, такая гордость возникала за свою нужную на войне работу и специальность.

Зимой Волга во многих местах не могла замерзнуть. Несмотря на сильные морозы, лед постоянно кололи взрывы снарядов, бомб и мин. Когда зимой сорок второго было жутко от той брони, которая перла на защитников Сталинграда, нас молодых часто успокаивали, особенно старики-раненые словами: не взять супостату города на Волге, потому что отступать россиянам некуда. Наша пружина сдавлена до предела. Сил сдерживать ее долго у неприятеля уже не будет.

Эти «деды» говорили с такой убедительностью, так проникновенно, что мы им поверили, да так, что уж болезненные сомнения больше не тревожили нас. И правда, наши воины не сдали Сталинграда, окружили 6-ю полевую армию генерал-фельдмаршала Паулюса и уничтожили тех, кто продолжал сопротивляться. Остальные капитулировали вместе с командующим. Я видела колонны этих битых вояк, бредущих практически без конвоя, — зима, бежать некуда и опасно.

— А после Сталинграда, по каким путям-дорогам пришлось вам пройти?

— Потом вместе с войсками шла на Запад. Как говорится: «бои, бои, сегодня, завтра, снова…»

В районе Станислава, сейчас это Ивано-Франковск, что на Украине, возглавила штаб эвакопункта 38-й армии.

Помогали организаторские способности и знания, почерпнутые в учительском институте.

— А как вы попали в СМЕРШ, который практически заканчивал свое существование?

— Это отдельная тема. Была и секретарем отдела контрразведки СМЕРШ 3-го армейского корпуса 4-го Украинского фронта. В Чехословакии 15 мая 1945 года даже назначили старшим оперуполномоченным. Видела пленных власовцев, которые пытались реабилитироваться участием в освобождении Праги, в которой вспыхнуло восстание против гитлеровской оккупации. Но наше руководство не приняло этой помощи, а вскоре был задержан и руководитель РОА генерал-предатель Власов, хотя сегодня его пытаются некоторые головотяпы оправдать, мол, под трехколерным знаменем воевал. Нет, он воевал под знаменами с паучьей свастикой — нацистскими штандартами. А наш, теперешний, флаг только позорил, убивая соотечественников.

Там, в Чехословакии, для меня и закончилась война, хотя в западных районах Украины ещё продолжалась война после войны. Банде-ровские банды опустошали села, мстили за свое поражение мирному населению и советским воинам, которым стреляли в спины из-за углов и засад.

* * *

— Мне известно, что вы работали в городе Черновцах в секретариате Управления контрразведки СМЕРШ Прикарпатского военного округа. Почему не во Львове? Мне довелось служить в Особом отделе КГБ по ПрикВО — отдел располагался в столице Галиции.

— Всё правильно, сразу после войны было образовано два военных округа: Львовский — со штабом во Львове и Прикарпатский — со штабом в Черновцах. Потом они слились в Прикарпатский военный округ с центром во Львове.

После этого возвратилась в Москву и работала в 1 — м отделе ГУКР СМЕРШ, который возглавлял генерал-лейтенант Москаленко. Был спокойный дядечка. На фронте генералов-чекистов вблизи приходилось видеть редко, а тут каждый день встречался целый генерал-лейтенант.

Работала потом секретарем отдела кадров МГБ СССР, а после декрета — в Особом отделе Московского военного округа.

Итак, в легендарный СМЕРШ я впрыгнула, словно в вагон отъезжающего поезда. И скажу вам, поэтому горда своей сопричастностью к этому знаменитому органу военной контрразведки, возглавляемому высоким профессионалом генерал-лейтенантом Виктором Семеновичем Абакумовым.

А что касается общения с людьми, до сих пор у меня много друзей и знакомых. У Антуана де Сент-Экзюпери есть четко высказанная по этому случаю позиция. Он говорил, что единственная известная мне роскошь — это роскошь человеческого общения.

К великому сожалению, сегодня народ стал замкнутей. Стоит подойти к двери любого крупного офиса или магазина, как они автоматически открываются, но стоит подойти к человеку, как он автоматически закрывается.

— Что это?

— Примета времени надвигающегося мрачного индивидуализма из-за расслоения людей по имущественному принципу. Выделилась верхушка богатых, которым не до общения с нижестоящими по финансовому достатку. Для них время — золото в прямом и переносном смысле, заработать любыми путями и побольше. Для них деньги не пахнут. Для меня они, тем более заработанные нечестным путем, излучают неприятный запах…

Слава Богу, мы прожили жизнь интересно — в общении!

КОМАНДИРОВКИ НА ПЕРЕДОВУЮ

Лейтенант госбезопасности в отставке Анна Ильинична Рудакова, сотрудница ГУКР СМЕРШ НКО СССР, свидетельница Халхин-Гола, передовой на фронтах и военной Москвы.

1 марта 2012 года Анне Ильиничне Рудаковой исполнилось 95 лет, но жизнерадостная контрразведчица не боится и не скрывает возраста, а гордится им и тем путем, который смогла бы смело повторить опять, так он был правильно выбран. Только подумать, трудовой стаж около семидесяти лет, из них тридцать семь — отдано службе в органах госбезопасности.

Она ровесница революции, поэтому на ее долю выпало увидеть воочию: и обе войны, и голод, и разруху, и репрессии и послевоенное восстановление народного хозяйства.

— Где ваша малая родина, откуда родом?

— Родилась я, соколик, на Рязанщине, в деревне Кирицы — славной земле, воспетой великим Есениным. Мама рано отошла в мир иной. Отец через некоторое время женился, ведь у него на руках оставалось четверо деток. После этого мы переехали в Москву. Прямо хочу сказать, жилось нелегко, но мы не испытывали большой нужды. Жили, как многие в городе, от зарплаты до зарплаты. Жизнь тратили на то, чтобы зарабатывать на нее. Все работали, нищеты народ не знал. Я старалась по жизни идти прямо, понимая, что счастье каждым куется в труде. Сегодня ерничают по этому поводу. Но так было. Философствовать о смысле жизни человека не было времени. Помню, как-то один из моих коллег сказал: не отравись смыслом: каждый день разбавляй его жизнью. А жизнь была в работе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});