Семь ангелов - Николай Усков

Ирина Сергеевна появилась тоже в черном. Она подошла к Лизе и обняла ее. Алехин зря боялся, инстинкт победил истерику. Девушка прижалась к матери и мгновенно из злобной стервы превратилась в обиженного котенка. Полина сама поднялась и подошла к первой жене своего мужа, слегка кашлянула и сообщила:

– Ирочка, спасибо, что выбралась. Нам теперь всем нужно держаться друг друга. – Ирина Сергеевна, не отпуская дочь и не оборачиваясь, кивнула головой. Полина постояла с минуту, не зная, чем занять руки, подошла к столу и громко предложила всем чаю. Ирина Сергеевна усадила дочь рядом с собой. Кену пришлось из вежливости подняться с дивана и пересеть в кресло.

– Полечка, спасибо, дорогая. Чай – это то, что нужно, – первая жена светски поддержала третью. Скучавший у колонны дедушка в белом кителе ожил, подошел к серебряному чайнику, наполнил чашку из веджвудского фарфора, аккуратно поставил ее на серебряный поднос, где уже имелась пузатая сахарница, и торжественно понес к дивану. Все погрузились в напряженную тишину, ожидая, когда прислуга снова выключится.

– Ну что же, – сообщила Полина Станиславовна, – в нашей семье произошли два ужасных несчастья. Будет очень много разговоров, пересудов. Нам надо оградить честное имя Федора Алексеевича и Ивана от всех этих гнусных домыслов.

– Полина, что вы имеете в виду под гнусными домыслами? – впервые открыла рот Светлана Петровна. Голос ее показался Алехину совершенно не соответствующим внешности, твердый, деловой.

– Ну как же, это ведь самоубийство, да и еще и в Авиньоне. Что Иван там делал в день, когда пропал Федя? И почему решил отравиться? Журналисты будут делать предположения, что обе смерти… – она осеклась, – исчезновение Федора Алексеевича и смерть Ивана связаны напрямую.

– А разве непонятно, что они действительно связаны? – в Лизе вновь проснулась фурия.

– Конечно, нет, – твердо ответила Полина, как будто речь шла о совершенно очевидном деле. – Здесь не может быть никакой связи. Это просто совпадение.

– Ты че, дура совсем? – неожиданно грубо выпалила Лиза. Она вырвалась из материнских объятий и вышла в центр комнаты. – Папа пропал, его ограбили, а на следующий день его приемный сын, тайно приехавший в Авиньон, выпивает цианистый калий. Это совпадение?! – заорала она. Эхо ее голоса отдалось в просторной зале. Алехин понял, что должен подойти к Лизе, но ему стало интересно посмотреть на реакцию собравшихся. Все молчали, фурия не унималась: – Иван ненавидел папу, который столько всего для него сделал.

На эту реплику сочла своим долгом отреагировать Светлана Петровна.

– Лиза, я понимаю, что ты очень любила Федора Алексеевича… – она запнулась, – прости, любишь и расстроена, но, поверь, ты ошибаешься насчет Ивана. Он был настоящим учеником и соратником Федора Алексеевича.

– Соратником?! Ой, не смешите меня. Он только тянул из него деньги и тратил их на своих дурацких футболистов.

– Мама, Лиза права, – всхлипывая, сказала Лена. В комнате повисло молчание. Все были ошарашены тем, что обычно тихая Лена вступила в разговор.

– Что ты говоришь, доченька?! – изумилась Светлана Петровна. Лена, как раньше Лиза, высвободилась из объятий матери и вышла в центр комнаты. Мизансцена начинала напоминать античную трагедию. Две немолодые женщины, испуганные и удивленные, сидели на противоположных диванах, в центре за столом застыла третья с полуоткрытым от удивления ртом, а две растрепанные девушки – красавица и дурнушка – стояли рядом, с вызовом глядя в глаза старшим.

– Лиза совершенно права, – твердо продолжила Лена, – Иван был никудышным бизнесменом и злился на то, что папа не хотел заливать деньгами любые его капризы и провалы. Незадолго до отъезда у них был очень тяжелый разговор. Я подслушивала, – сообщила Лена.

– Что ты делала?! – притворно изумилась Полина.

– Подслушивала. Иван хотел срочно получить от отца пять миллионов евро, а папа сказал, что он не жена ему, чтобы тянуть из него деньги.

– Да как ты смеешь? – закричала Полина.

– Ой, смотрите, нашу бессребреницу задело, – злобно зарычала Лиза, – ты всегда тянула из папы деньги. Ты его не любила!

Бог весть чем бы кончился этот семейный совет, если бы Алехин все-таки не подал голос:

– Дамы, прошу прощения, давайте успокоимся и посмотрим фактам в лицо: Федор Алексеевич пропал, вместе с ним пропал документ, ведущий к несметным сокровищам, скрытым в авиньонском дворце. Трагическая смерть Ивана, как мне кажется, с этим действительно не связана. Думаю, что Иван приехал в Авиньон, чтобы еще раз просить эти злосчастные пять миллионов евро. Вероятно, он получил решительный отказ и не сумел найти иного выхода из своего более чем печального положения, в которое нас посвятила Лена. – В комнате опять все стихло. Дамы, кажется, оценили логику главного редактора «Джентльмена». Не давая опомниться самой опасной из них, Алехин подошел к Лизе, обнял ее и сказал: – Мне кажется, сейчас всем не помешает отдохнуть. Нервы у вас ни к черту.

Место не установлено

Полковник ФСБ Петр Евгеньевич Севастьянов снял трубку кремового правительственного телефона, увенчанного двуглавым орлом, дождался высокого: «Слушаю» – и доложил обстановку:

– В Авиньоне покончил с собой приемный сын Климова, Иван. Сам Климов, как помните, пропал ночью того же дня. На месте обнаружены следы борьбы и кровь. Из кабинета Климова Федора Алексеевича похищены некоторые бумаги. По предварительным данным, бумаги не имеют отношения к деловой жизни Климова.

– Выполняешь свой план? Как ты его там назвал? «Нимфетка»?

– «Сиренко» – Силовое решение нестандартных коллизий. Отмашки на осуществление плана я не давал.

– Есть версии?

– Есть. Рабочая. Исчезновение и, возможно, смерть Климова связаны с каким-то средневековым документом, который похищен. Однако… – замялся полковник, – дело в том, что у нас возникла проблема с агентом. Похоже, он ведет самостоятельную игру.

– Как зовут?

– Махаон.

– Основания?

– Во-первых, Махаон пропал и не выходит на связь. Во-вторых, почерк. В первом случае характерно отсутствие тела на месте преступления. «Нет человека – нет проблемы», – говорил обычно Махаон. Во втором – самоубийство. Это вообще классика жанра.

– Согласен, но Махаон – агент проверенный.

– Вы правы. Однако, по нашим данным, Махаон находился в контакте с Иваном Климовым. – Севастьянов помолчал, а потом добавил: – В личном контакте.

– То есть?

– Имеются материалы видеонаблюдения.

– Понятно, держите меня в курсе… – голос на секунду умолк, – если установите факт самостоятельной игры, Махаона ликвидировать. Только смотрите, без спецэффектов. Хватит с нас полония.

– Есть, – ответил Петр Евгеньевич. Положив трубку, полковник неторопливо раскурил сигару, улыбнулся чему-то своему. И повторил слово «есть».

Барвиха

– Ты рядом, и все так ясно, так понятно, – шепнула Лиза Кену, когда они выходили из гостиной. Алехину удалось погасить начинавшийся скандал, но он был уверен, что это была пристрелка орудий. Невыясненным оставался главный вопрос, как три женщины поделят между собой огромное состояние Климова. Очевидно, что ни одна из них не собирается упустить своего куска.

– Если ты успокоилась, могу я с тобой поговорить? – спросил Кен, когда они поднялись в комнату Лизы. Глядя на белый ковер с высоким ворсом, он вспомнил, что еще пару дней назад они здесь валялись и любили друг друга. Жизнь казалась беззаботным праздником. Теперь та жизнь навсегда закончилась.

– О чем ты хочешь поговорить? – вяло и без интереса отозвалась Лиза, усаживаясь в кресло под огромным закругленным окном. Алехин сел на кровать напротив нее.

– Все это время мы упускали из виду вопрос денег, очень больших денег. Тихоня Лена вернула нас с небес на землю, рассказав про пять миллионов евро, которых так мучительно недоставало твоему брату.

– Он не мой брат, он не климовский, – четко сформулировала Лиза.

– Брат – это только слово.

– Ошибаешься, это вопрос крови, – в глазах ее мелькнуло высокомерие, сменившееся снисхождением. «Тебе никогда меня не понять, ты ведь тоже не климовский», – прочел Алехин. На самом деле то, что Кен принял за снисхождение, было совсем другим чувством. Лиза, обессиленная и не готовая спорить, просто вяло отбивалась, а тут внезапно заметила пронзительно голубые глаза своего друга. Он сидел напротив света, и глаза, казавшиеся обычно серыми, светились так, будто были нарисованы на компьютере. Она хотела сказать ему об этом, но осеклась, потому что Кен встал, достал сигарету и закурил. На свое волшебное место он не вернулся.

– Ну, конечно, Лиза, это вопрос крови, – раздраженно продолжил он, – вашей бело-сине-красной крови. Увы, во мне тоже нет ее ни капли.

– Я не об этом, глупый. Папа особенный, Иван был совсем на него не похож.