Письма на воде (СИ) - Гринина Наталья "NataBusinka"

Но четвёртый принц игнорировал все его хлипкие аргументы. Он распахнул двери на балкон, обрамлявший нескромное убежище астронома по самому верху, вышел под звёзды и демонстративно улёгся на простой деревянной кровати, принадлежавшей хозяину башни.

– Это моё место! – взвизгнул Чжи Мон, не смея, однако, стащить Его Высочество с лучшего балкона в поднебесной научной обители.

– Это часть королевского дворца, – невозмутимо повернул к нему голову Ван Со. Глаза его смеялись. Вернее, один глаз, тот, что не был скрыт за густой чёлкой и маской. – И ты утверждаешь, что оно твоё?

– Я не это имел в виду, – буркнул астроном, переминаясь с ноги на ногу в дверях.

– Ну и всё, – довольно улыбнулся принц и отвернулся к небу.

Здесь, на самом верху высокой башни, оно было близким и невероятно радушным, наконец-то распахнувшим ему свои объятия.

– Нельзя врываться в чужой дом! Разве сын короля может так себя вести, а? – бубнил своё Чжи Мон, не желая сдаваться без боя, но уже понимая, что проиграл: упрямства и самоуверенности принцу, родившему в год Петуха, было не занимать.

– В моей комнате я не могу наблюдать за звёздами, – мечтательно глядя ввысь, пояснил Ван Со. Рассказывать звездочёту о пионах и кошмарах он не собирался. – Такие звёзды светят только на небосклоне Корё.

Он улыбнулся, видя в мягком свете луны лицо Хэ Су.

– Только в Корё? – недоумённо откликнулся Чжи Мон, пытаясь прикинуться дурачком. – Разве это так?

Он даже высунулся на балкон и, проследив за взглядом принца, уставился на луну, которая и в Корё, и в Чосоне, и вообще где бы то ни было (а главное – когда бы то ни было) находилась там, где ей и было положено. А вот его, придворного звездочёта, предсказавшего объединение трёх государств, сейчас нахально выживали с насиженного места!

Вернее, уже выжили.

Спор можно было не продолжать: Ван Со его больше не замечал. Он смотрел на небо и звёзды, вдыхая ночной воздух полной грудью, и знал, что сегодня не будет кошмаров и ему приснится та, чью улыбку сейчас примеряла луна.

Чжи Мон обречённо махнул рукой и ушёл вниз.

Что ещё четвёртому принцу наболтала эта неугомонная? А ведь он её предупреждал, намекал, просил – всегда следить за своими словами, тем более во дворце. Когда Хэ Су налетела на него при Ван Уке, обрадованно хватая за рукава и треща что-то про встречу через тысячу лет, Чжи Мон едва не выдал себя, опешив от подобного напора и безрассудства.

Следить за словами! Помнить, где ты находишься! И не забывать, кто ты есть.

А она? Наплевала на все его предупреждения и взялась просвещать Ван Со (ясно же, откуда он взял это мракобесие)? Рассказала об устройстве Солнечной системы? Похвасталась вылазкой Армстронга? Разъяснила на пальцах преимущества спутниковой связи перед лучшими королевскими гонцами? Не похоже. Иначе принц сейчас бы не наслаждался звёздами, которые «есть только в Корё», а проедал бы плешь ему, астроному, требуя пояснить фантазии Хэ Су.

Хотя… Это же четвёртый, а не восьмой. Может, и не проедал бы…

Пусть его… Пусть живёт тут, нахальный интервент, притесняя науку в прямом и переносном смысле! Самое главное, Ван Со здесь, в Сонгаке. Можно действовать дальше.

А что до звёзд и их воли, это Чжи Мон брал на себя.

 

Он вообще много чего на себя брал.

Например, сопровождал короля Тхэджо на утреннюю молитву в храм и стоял подле него, пока великий правитель преклонял колени и возносил хвалу и чаяния Небесам. В это время вся остальная королевская семья терпеливо ждала снаружи.

Хорошо, что погода сегодня стояла отменная. А вот когда шли холодные дожди, Чжи Мон, укрываясь в храме, моментами позволял себе мерзко хихикать, глядя на то, как венценосные особы ёжатся на ветру. Есть, есть в этом мире справедливость, собственно, как и в любом другом мире тоже…

Тхэджо Ван Гон страдал бессонницей, и ему было несложно встать до рассвета и явиться в храм, когда самые первые солнечные лучи лениво ползли по Сонгаку, разгоняя ночной мрак. Но этого категорически нельзя было сказать о принцах, чьи молодые организмы требовали полноценного здорового сна, которого их сегодня лишили. Поэтому все они, кроме напряжённо замершего четвёртого, отчаянно зевали и старались удержаться на ногах, изо всех сил сохраняя благопристойный и почтительный вид.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Когда король распростёрся в молитве на полу храма, будто простой смертный, стоявший рядом с ним Чжи Мон скосил глаза и едва не взвыл от смеха, заметив, как усиленно моргал четырнадцатый принц, борясь со сном, и как сдавшийся десятый просто закрыл глаза, прикорнув на плече девятого. Ван Вон то и дело отпихивал его, отчего Ван Ына качало, словно ковыль на ветру, и в итоге от особо усердного пинка девятого качнуло так, что бедный Ын уткнулся лбом стоявшему впереди Ван Ё аккурат пониже спины.

Звездочёт издал короткий булькающий звук, но тут король Тхэджо поднялся и торжественно вышел из храма навстречу принцам.

Их утренняя пытка закончилась.

Однако правитель Корё не спешил уходить. Поравнявшись с сыновьями, он внимательно посмотрел на Ван Со, открыл было рот, но так ничего и не сказав, прошествовал дальше в сопровождении наследника престола и двух королев.

Чжи Мон видел, что четвёртый принц чувствовал себя не в своей тарелке. Впервые попав на эту церемонию, он поминутно поглядывал на братьев, повторял их движения (разумеется, те, что не выходили за рамки приличий) и старательно постигал дворцовые правила, привычки и этикет.

 

Ван Со вообще нравилось учиться, и делал он это с большим рвением и успехами. Его время было заполнено не только боевыми тренировками, стрельбой из лука и скачками на лошадях. Он занимался с Чжи Моном историей и точными науками, учился разбираться в экономике и политике, посещая встречи министров, в свободное время бродил по дворцу, стараясь больше узнать, как и что здесь устроено, а по вечерам допоздна сидел в библиотеке над книгами или каллиграфией.

Ему нравилось чувствовать себя дома, жить насыщенно и интересно, не как в Шинчжу. Там до него никому не было дела, а чтобы ещё заниматься его образованием – такого и помыслить никто не мог. Поэтому сейчас Ван Со усердно и довольно быстро постигал всё то, на что у его братьев ушли годы.

 

Мне не хватало лишь одного – тебя, Су.

Встреч с тобой, перепалок, споров, уютного молчания под снегом – чего угодно, только – с тобой…

Но просто так явиться в поместье восьмого принца я не мог, а повода не находилось. И я ждал. Мечтал о новой встрече и видел тебя во сне. Знала бы ты, как часто!

Сидя за одним столом с братьями, я постоянно ловил себя на том, что предпочёл бы сейчас оказаться на горе и делить горсть засахаренных фруктов с одной озорной и милой девчонкой, которая меня не боялась…

Иногда я замирал, перебирая в пальцах какой-нибудь кусочек сушёного мандарина, и улыбался. Я замечал удивлённые взгляды, но вопросов мне не задавали. Да я бы и не ответил.

Однажды принцесса Ён Хва спросила меня при Ван Ё, кого бы мне хотелось видеть рядом с собой. И я сказал то, что думал. Мне не нужно было сокровище. Я искал ту, которой буду важен именно я. Кого не будет волновать моё уродливое лицо.

И я уже тогда верил, что нашёл. Осталось только дождаться.

Знаешь, Су, мне всегда думалось, что я умею ждать… Оказалось – это не так. Оказалось – я вообще этого не умею, когда дело касалось тебя. И в ту пору, и потом тоже. Потом – даже ещё сложнее…

Когда много лет спустя ты покинула дворец, оставив меня, в тот же самый миг я начал тебя ждать, надеялся – дождусь. Но ты не послушалась меня и ушла навсегда, в другой мир. Почему же ты не послушалась? Как ты могла?

И тогда я решил, что буду ждать тебя всю жизнь – все свои жизни! – сколько бы ни потребовалось. Только как же это тяжело, как это порой невыносимо!

Где же ты, моя Су? Помоги мне найти тебя. Помоги дождаться…

***

Ван Со возвращался от Чжи Мона в отличном настроении. Тот экзаменовал его по истории до периода Троецарствия{?}[Троецарствие (период Трёх государств) – эпоха существования на территории Корейского полуострова и Маньчжурии трёх раннефеодальных государств: Когурё, Пэкче и Силла (с I по VII в.).] и остался весьма доволен своим учеником, по крайней мере, не брюзжал, не закатывал глаза и не приводил в пример восьмого принца, который знал историю государства лучше, чем привычки и вкусы собственной жены.