XVII. Мечом и словом Божьим! (СИ) - Шенгальц Игорь Александрович

— Знаете, кто источник?

— Ага, ваше преосвященство, — синхронно ответили чиновники. — Актеришки одного уличного театра. Понятное дело, им платят, но через третьи руки. Что делаем?

— Взять, выяснить, кто платит, потом поломать ноги, а самих актеров поместить в Приют Отель-Дьё, тот самый отель, в пользу которого жалует средства госпожа д’Эгийон. И каждый день им об этом напоминать. По исполнению доложить. Все? Тогда пойдем уже пытать этих мерзавцев…

Скажу сразу, пытать не понадобилось, хотя для острастки и для пущей сговорчивости палач слегка постарался.

Три тысячи еретичных капуцинов, не люблю я занимать таким, но… если хочешь что-то сделать хорошо, сделай это сам. Присутствовать приходится. Не я первый, не я последний. Ришелье вот тоже в Бастилию как к себе домой ходил.

— Нет, нет, не-е-еет, не ломайте мне ноги… — дикий вопль пронесся по коридору. — Аа-ааа…

Зажатый на столе палача заговорщик сильно вздрогнул, по его грязному лицу пробежали крупные капли пота.

— Его преосвященство милостив, однако, очень не любит, когда его обманывают… — противным менторским тоном рассказывал Арамис, прохаживаясь по кабинету. — А ваш товарищ попытался его обмануть. Но в честь обещания его преосвященства, его не убьют, а просто искалечат. Теперь очередь за вами. Если вы все без утайки расскажите, вас не будут пытать, мало того, возможно, даже наградят и устроят на работу…

Черт, этот мерзкий тон вызывает у меня желание перерезать сопляку глотку. В отличие от меня, Анри Д’Арамиц просто обожает допрашивать заключенных, в такие моменты он превращался в жуткого мерзавца и ментора, но, надо отдать должное, всегда исполнял и исполняет свою роль просто замечательно. Тем или иным способом он раскалывает всех. Ну, что тут сделаешь, у каждого свои слабости, вон д’Артаньян пироманьяк и ничего. В реальности персонажи папаши Дюма отказались совершенно другими. Ну и ладно.

— Мы вас слушаем, — Арамис состроил внимательную физиономию.

— Я все скажу, все… — тяжело задышал пленный. — Вы останетесь довольны, обещаю! Все до остатка! Задавайте вопросы, задавайте…

Палач с уважением посмотрел на Арамиса, я улыбнулся. Гений допроса, я же говорил.

— Меня зовут Жак Бибю, я из Прованса, бастард, но отец так и не признал меня, воевал, участвовал во Фландрской кампании, потом долго ходил в наемниках, но последнее время торчал в Париже, ждал хорошего найма…

Я привычно пропустил мимо ушей вступление и включил внимание, когда Жак подошел к главному.

— Высокий, слегка сутулый, но плечи широкие! — докладывал заключенный. — Одет как наемный солдат, но чувствется, что привык к роскоши. Глаза… мертвые, такой зарежет и не моргнет. Похож… что-то цыганское в нем есть, чернявый и смугловатый, хотя седина в волосах мелькает. Что еще… лоб высокий, подбородок волевой, говорю же, привык приказывать. В таверне меня нашел, видимо кабатчик посоветовал, папаша Жозеф наш сборщик, а я ему уже своих парней предоставил. Сказал, если справимся, получим по тысяче экю, деньги показал…

И опять описание сошлось с описаниями прево и начальника полиции.

— Как его звали?

— Никак, никак, он сказал, чтобы обращались к нему просто господин. Вспомнил!!! Вспомнил, я слышал, как он сказал себе под нос, когда уезжал! Теперь наведаемся в логово старой мамаши!!! Так он сказал…

И опять у меня все сошлось. Старая мамаша? Мария Медичи. Ее логово — Люксембургский дворец. Неужели эта старая карга организовала убийство своего собственного сына-короля? Хотя нет, это слишком — возможно, искалечить, просто отстранить от власти, но не убить. А вот ее сообщники, руки, которые за нее работают, ни перед чем не остановятся, чтобы прийти к власти. Кто с ней? Однозначно, Гастон Орлеанский, но он тоже не мог приказать убить брата. Тем более, перед смертью тот его простил. Это работа людей попроще, не королевской крови. Не сошла бы с ума де Шеврез, я бы подумал на нее. Вычистить бы это логово частым гребнем до приезда Марии Медичи, сразу бы все стало ясно. Но не все так просто. Дворец принадлежит лицу королевской крови, королем не конфисковывался, а значит, доступ в него с досмотром или обыском мог быть осуществлен только по прямому указанию короля, либо, в его отсутствие, с разрешения Парламента. А это бюрократия — пока будут рядить, все сбегут, а регентшей станет Медичи. Хотя… может, по ложному следу пошел я, а де Брас завтра притащит ко мне Сен-Мара?

Так, в раздумьях, я и добрался до Лувра, где сразу направился в покои королевы. А там неожиданно застал Гастона Орлеанского. Брат короля весело и непринужденно игрался с дофином.

— Вы великолепный воспитатель! — восхищенно воскликнул он, при виде меня. — Мой племянник уже держит шпагу как взрослый!

Юный Луи с гордостью отсалютовал игрушечным клинком, а я молча поклонился. Анна Австрийская с полными тревоги глазами кивнула мне, видимо, она уже знала о покушении.

— Но мне надо поговорить с вами, — с изящной издевкой улыбнулся Гастон. — Не уделите ли минутку своего времени, ваше преосвященство? Клянусь, я всю неделю исправно молился.

Пришлось еще раз поклониться и отправиться с ним в кабинет.

В кабинете герцог сразу сел в кресло без приглашения и уже жестким тоном заявил:

— Я всегда относился с симпатией к вам, мой друг! И помню, как вы хлопотали за меня пред моим покойным братом. И собираюсь вернуть вам должок.

— Я ваш покорный слуга, ваше королевское высочество…

— Итак! — напористо продолжил Гастон. — То, что случилось, весьма прискорбно, но жизнь продолжается. Юный дофин еще не скоро сядет на трон, Франции нужен регент…

Он с намеком замолчал.

Я состроил понимающую физиономию:

— Вы о себе, ваше королевское высочество?

— Именно! — Гастон принял величественную позу. — Увы, его высокопреосвященство тоже не вечен. Со временем, вы можете занять его место и место первого министра при мне.

Я сразу вычеркнул герцога Орлеанского из списка заговорщиков. Этот глупец собрался тягаться со своей мамашей? Да она его сожрет без соли и даже не поперхнется. Сам он не идиот, совсем не идиот, но очень честолюбив и падок на лесть своего окружения. Интересно, кто ему нашептал подобные мысли?

Пока думал, понял, что сказать.

И согласился.

— Вы добры ко мне, ваше королевское высочество. Конечно, я не отвечу отказом. Но это будет очень нелегкий путь. Вы должны догадываться, что ваша мать тоже претендует на место регента, и у нее очень много сторонников, влиятельных сторонников.

— Для этого вы мне и нужны! — веско заявил Гастон. — А я вам помогу. У меня уже сложился примерный план! Для начала, надо хорошенько надавить на этих мерзавцев из Парламента! Короли управляют Ложем Справедливости! И больше никто!

Пришлось слегка умерить его пыл.

— Спокойствие, ваше королевское высочество, только спокойствие. Любая дорога начинается со сборов. Надо хорошенько подготовиться…

Пока сплавил его, семь потов сошло.

Уже вечером, машинально спросил у маркизы дю Фаржи.

— Прочитай описание. Ты не встречалась с таким человеком. Кто это?

Она прочитала, немного помедлила и пристально посмотрела на меня.

— Я почти уверена, что этот человек — граф Шарль-Сезар де Рошфор…

А утром вернулся де Брас.

И он не привез Сен-Мара…

Глава 9

Барон

Чертова черная полоса! Да закончится она когда-то или нет? Причем, судя по всему, она наступила одновременно и у меня, и де Бриенна.

Вдобавок Рошфор и, очевидно, леди Карлайл вернулись в Париж. Граф-то уж точно, ведь именно он устроил побег Сен-Мара и покушение на епископа. Повезло еще, что де Бриенн на пару с Арамисом сумели отбиться от превосходящих сил соперников. Да, это единственное, в чем нам повезло. Все остальное было сплошной неудачей. Маркиза мы не поймали, а штурмовать Люксембургский дворец не получится при всем желании — на это требуется специальное королевское разрешение, которое в данной ситуации взять негде. Так что Сен-Мар будет отсиживаться там столько, сколько нужно — ровно до тех пор, пока Совет не выберет регентом Марию Медичи. Тогда всем крышка, у старухи отличная память, и она обязательно вспомнит, кому обязана была крахом своих планов пять лет назад.