Целеполагание в современном отечественном уголовном судопроизводстве - Алексей Попов

Тот пример, который мы привели выше, побудил нас, несмотря на наш российский менталитет, подумать вот о каком положительном свойстве раздельного от уголовного дела рассмотрения гражданского иска: не создает ли такой подход возможностей для своеобразной взаимопроверки между двумя судебными процессами и их результатами? Так сказать, дополнение к столь популярной ныне состязательности.

В связи с употреблением несколькими абзацами выше термина «телеологически», пока не поздно, сделаем следующую оговорку. Вообще-то термин «телеология» в современном науковедении имеет два значения: 1) философское: концепция, согласно которой все в мире (действия человека, исторические события, природные явления) устроено целесообразно и всякое развитие является результатом заранее предопределенных богом или природой целей107; и 2) учение о цели и целесообразности. Естественно, в нашей монографии мы используем второе значение термина. Для нас телеологизм – учение о цели (задачах), целеполагании и целесообразности (рациональности).

Достижение такого элемента целеполагания, как возмещение ущерба, причиненного преступлением, осуществляется также посредством имеющих такое же целевое назначение, как и гражданский иск в уголовном процессе (в уголовном суде), институтов как, реституция, и возмещения причиненного вреда вне зависимости от принятия судом решения по гражданскому иску или заглаживание его причинителем вреда тем или иным способом.

В. А. Азаров давно и последовательно отстаивает функциональность выделения такого способа возмещения ущерба лицу, пострадавшему от преступления, как добровольное возмещение в уголовном процессе материального ущерба, причиненного преступлением108. Значительно более поздний автор, А. С. Александров, выделяет следующий вид – «возмещение причиненного вреда или иной способ заглаживания вреда как условие освобождения от уголовной ответственности»109.

В просмотренных нами юридических энциклопедических словарях понятие реституции дается применительно к гражданскому и международному праву.110 Реституция же в ее тесном уголовно-процессуальном и уголовно-правовом смысле, как мы ее понимаем, состоит в возвращении утраченной законным владельцем в результате преступления вещи в натуре. В настоящее время видные российские правоведы (В. Н. Кудрявцев, Н. Ф. Кузнецова) выступили с предложением ввести в УК РФ новую главу, 151. «Иные меры уголовно-правового характера», в которой предусмотреть, наряду с конфискацией имущества (сейчас находящейся в опале), реституцию, а также взнос в фонд лиц, пострадавших от преступлений.111 Создание таких фондов – достаточно популярная идея, о ней писали многие, в частности, С. В. Смирнов, очень интересный автор из состава НШП.

Однако основным способом возмещения ущерба (вреда), причиненного лицу, пострадавшему от преступления, является все-таки институт гражданского иска в уголовном процессе. Термин «гражданский иск в уголовном процессе» употребляется в двух смыслах: тесном (узком) и широком. В узком смысле этот термин означает требование физического или юридического лица к органам государства, ведущим уголовный процесс, возмещения ему имущественного вреда. В широком смысле приведенное словосочетание, кроме самого требования, включает в себя и действия по его реализации, а также процессуальные статусы участников уголовного процесса, прикосновенных к его реализации.

Институт гражданского иска в уголовном процессе в нашем отечестве имеет весьма обширную литературу, однако в ней практически отсутствует, если здесь позволительно будет употребить такой термин, сколько-нибудь развернутый телеологический (от греческого telos – цель) анализ, или, иначе, анализ связи этого института с ЦУП.112 К примеру, С. А. Александров, занимавшийся очень серьезно проблемами гражданского иска в уголовном процессе, в плане его связи с задачами УСП ограничивается лишь следующей сентенцией, помещенной в одностраничное Заключение одной из его работ: «Разрешение гражданского иска – часть правовосстановительного процесса. (…) Как представилось возможным убедиться, правовой фактор охватывает не только предпосылки и дозволенные варианты разрешения гражданского иска, но также задачи, принципы, формы уголовного процесса, основания и пределы возмещения ущерба, сформулированные в нормах гражданского и иных отраслях права».113 И в далее С. А. Александров пишет, что суть сформулированных им рекомендаций по проблеме «сводится к усилению защиты имущественных интересов, которая должна быть определена как одна из задач уголовного процесса, для чего необходимо восполнить и изменить конкретные нормативные правила»114.

В. А. Азаров при рассмотрении проблем охраны имущественных интересов личности в уголовном судопроизводстве (он предпочитает пользоваться именно такой терминологией) уделяет целеполаганию115 несколько больше внимания, хотя и не употребляет этого термина.

В УПК РФ не сформулировано запрета на разрешение гражданского иска ранее разрешения уголовного дела при условии, что последнее еще не возбуждено. К тому же судья, принимая исковое заявление и возбуждая гражданское дело, может и не подозревать о том, что исковые требования вытекают из причинения вреда вследствие совершения ответчиком преступления, в связи с чем следовало бы отказать в принятии иска, а если он уже принят – приостановить производство до разрешения дела в порядке уголовного судопроизводства (абз. 4 ст. 215 ГПК РФ, п.1 ч. 1 ст. 143 АПК РФ). Если, согласно ранее действовавшему УПК РСФСР 1960 г., гражданское дело подлежало приостановлению (в соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 214 ГПК РСФСР 1964 г.) с момента возбуждения уголовного дела, то в действующем с 1 июля 2002 г. УПК РФ ситуация выглядит несколько иначе. В пункте 56 ст. 5 УПК раскрывается понятие «уголовное судопроизводство», определяемое как досудебное и судебное производство по уголовному делу. В свою очередь, в пункте 9 ст. 5 УПК дается определение понятия «досудебное производство», под которым понимается УСП «с момента получения сообщения о преступлении» до направления прокурором УД в суд для рассмотрения его по существу. Отсюда следует вывод: гражданский процесс должен приостанавливаться производством даже тогда, когда органами уголовного преследования проводится доследственная проверка в порядке ст. 144 УПК. При возникновении коллизии положений ГПК и УПК применению подлежат нормы последнего, т.к. в ст. 6 УПК РФ 2001 г. установлено правило, согласно которому суд, прокурор, следователь и дознаватель не вправе применять федеральный закон, противоречащий УПК, а обязаны принять решение в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона.

Мы привели здесь выдержки из работ некоторых авторов, посвятивших свои работы непосредственно возмещению ущерба гражданам, пострадавшим от преступления, вот с какой целью: мы уже писали и хотим повторить еще раз, что значительная часть специалистов, дающих рекомендации и предлагающих решения по тем более частным, чем цель уголовного процесса, вопросам, обычно не согласует свои рекомендации с такими основополагающими детерминантами решений, как ЦУП, задачи УСП и другими соответствующими проблеме элементами целеполагания в уголовном судопроизводстве. А, по нашему мнению, из них нужно исходить.

Выявление обстоятельств, способствовавших совершению преступления, как факультативный элемент ЦУП

Выявление обстоятельств, способствующих совершению преступлений, и принятие мер к их устранению как составляющей службы правоохранительных органов, осуществляющих деятельность, направленную на достижение ЦУП, вызвано к жизни, как представляется нам, большими изменениями, начавшимися в советских юридических науках в 60-е годы. Среди этих изменений значительное место занимал всплеск криминологических исследований. Г. А. Аванесов связывает его с решениями ХХ съезда КПСС, последующих съездов партии и потребностями жизни.116 Такими потребностями было порождено и Постановление ЦК КПСС от 16 июня 1964 г. «О мерах по дальнейшему развитию юридической науки и улучшению юридического образования в стране». Этим постановлением был диагностирован определенный крен к догматизму, наблюдавшийся в юридических науках, и недостаточность эмпирической базы в преподавании. Можно сказать, что этим документом практически непосредственно в учебные планы юридических вузов была внесена учебная дисциплина криминология. В специальных вузах МВД СССР эта дисциплина очень быстро превратилась в две – криминологию и профилактику преступлений. Внимание правоведов к криминологии и криминологов – к причинам, порождающим преступления, и условиям, способствующим их совершению, на наш взгляд, и породило идею, а на ее основе – уголовно-процессуальную регламентацию совершенно новой, неведомой уголовно-процессуальному законодательству Российской империи и РСФСР, факультативной, по нашему мнению, уголовно-процессуальной функции.