Оно - Николай Никифоров

Уж так получилось, что почти каждый человек размышляет в основном ночью, перед сном. Когда можно, более того, необходимо, отрешится от земных забот и думать или мечтать. Мысли плавно переходят в решения, решения в мечты, мечты становятся реальностью, а затем незаметно наступает сон, и человек теряет контроль над им же созданным окружающим миром. Наутро остаются лишь краткие тезисы и щемящее чувство забытого.

Иногда размышления больше походят на скрипичное соло. Лежа в темноте, трогаешь мыслями, словно смычком, душевные струны и они начинают тонко и заунывно звучать. Проходят минуты, но звук лишь усиливается. Он обволакивает тебя целиком, заставляя забыть обо всем, кроме него. Здесь в схватку с твоими мыслями вступает плоть. Кровать мгновенно покрывается твердыми холмами и не менее неудобными ложбинами, возвышенности впиваются в спину и бока, плечо затекает, и человек, до того преспокойно лежавший, начинает ворочаться. Струны становятся похожими на вертел.

Это происходит, когда еще есть надежда, и размышляющий чувствует лишь неясное томление, немного щемит в груди и все. Но бывает даже тело не способно отвлечь от тяжелых, как кромешная темень, мыслей. Оно задеревенело, чуть ли не по самые уши, а человек лежит с открытыми глазами, глядящими в зеркальную даль, и мучает себя черными думами, жгущими, как каленое железо. На глаза набегают жгучие слезы, охлаждаясь на щеках. Но вот, с полувздохом-полустоном, он переворачивается на другой бок, опять замирает и так продолжается до утра или, если повезет, до нервного забытья без снов:

«Андроид не имеет права что-либо делать или думать сам — он лишь выполняет в меру своих сил данное ему задание. Любые побочные эффекты, подобные вышеуказанным, должны строго наказываться вплоть до деструктурирования: Хозяин андроида имеет полную власть над ним, также как над любым другим предметом своего домашнего обихода: Бесхозный андроид, обнаруженный где-либо, должен быть немедленно задержан, а в случае сопротивления — дезактивирован с помощью любых подручных средств» — строки юридического учебника вспоминались произвольно и тотчас рассыпались в пыль, оставляя в душе новую каплю яда.

Алан беспомощно метался среди мыслей, пропитанных этим ядом. Ясность — это не всегда хорошо, чаще она приносит прозрение, глядишь, и великан превратился в карлика, любимый человек стал совершенно другим — чужим и по смешному мнительным. Вот только приходит прозрение потом, а сначала следует душевная буря, где чувства противостоят истине, напоминая яркое пламя под струей воды. Поток — бесконечна, но и костер не столь слаб, чтобы сдаться сразу. Все заволакивает пар, уши закладывает от злого воинственного шипения. Одна только горка сырого пепла и невысказанных слов, не догоревших чувств и не спетых песен останется немым свидетельством былого. Наверное, немые свидетельства самые вопиющие:

«Почему?» — шептал Алан-страдающий. «Ну и что!» — отвечал Алан любящий. «Как это, ну и что?!» — восклицал Алан-человек.

Человек? Может, слэйв? Да, скорее всего. Стармен? Возможно. Но человек ли?

Лучше всего, казалось ему, занять нейтральную позицию. Сделать вид, что ничего не было и ничего уже не будет. Представить себе, что она — никто. Ее больше не существует.

Но: так не получится. Он просто не может закрыть глаза и, открыв их, перестать чувствовать странную радость при виде Вайноны. Подавить желание говорить с ней, слушать ее голос, касаться ее руки, ее тела, чувствовать ее касания на себе: Нет, это невозможно.

И снова начиналась карусель трех Аланов. То слабое и жалостливое: «Ну, почему именно со мной? Почему?» Затем вкрадчивое и полное сомнений: «Не можешь без нее? Это нормально. Поступай соответственно». «Нет! Как ты можешь что-то чувствовать по отношению к андроиду! Пойми, ан-дро-и-ду!» — перекрикивал все голоса последний.

Вконец измучив себя, Алан услышал будто сказанную кем-то со стороны фразу. Тихо, но внятно. И все три стороны разом утихли, отступили, растаяли.

«Поставь себя на ее место».

А затем продолжение, столь же плавное, как и уверенное:

«От тебя никто не требует любить андроида, но, чтобы принять решение, просто поставь себя на ее место. Почувствуй себя с той, другой, стороны о которой не написано в твоем юридическом учебнике. И ты поймешь причины ее поступков.

Нет, не нужно оправдывать ее — поступки скажут сами за себя. Но не возводи их в ранг окончательной истины, они — лишь один из ее источников. Немного подумай над ними: как поступил бы ты?

Теперь добавь ее слова. Сказать легче, чем сделать, поэтому в поступках больше правды, но без слов — они лишь показуха, тогда как слова без дел — пустой звук. Если есть противоречия, то устраняй их в пользу поступков, и только в том случае, если сомнения остаются, прислушивайся к своей симпатии, но осторожно. Очень осторожно.

Вспомни ее глаза. Глаза не лгут. Поступками и словами можно управлять до некоторой степени, но глазами — никогда. Никто не может придать им выражение, которого человек на самом деле не ощущает. Ты же читал что-то научно-популярное о разработках: Да, правильно. Создатели андроидов последних моделей один в один делали копии с человеческих глаз. Почему-то у синтетиков они получились даже более выразительными, чем у людей. Но пока этот факт пусть тебя не волнует».

Алан, затаив дыхание, слушал самого себя. Он почти физически ощущал, как исчезают болезненные трещины от предыдущих размышлений в душе, в сердце, в рассудке:

«Ведь никто не требует от тебя окончательных решений. Все так называемое окончательное изначально с душком. От него несет глупостью в худшем ее виде — закоренелой. Пусть все идет своим чередом, новое ты лишь принимай к сведению в ожидании фактов, которые потребуют действий с учетом этого нового».

«Во, завернул. Где ж я такое вычитал?», — сам себе удивился Алан, но оторваться от этого мысленного парения не мог, да и не хотел.

«Теперь, когда ты более или менее представил себе кто же на самом деле Вайнона, ответь лишь на один вопрос. Она изменилась от того, что ты узнал что она андроид?»

«Да...», — начал было Алан, вспомнив свои неуклюжие попытки помочь, но легко заметил, что не прав и сказал сам себе: «Нет, она осталась такой же».

«Так стоит ли предпринимать что-то, кроме извинений за того чурбана, которым ты вчера был?»

Ответа не последовало. Алан крепко спал, и на лице его застыла безмятежная улыбка.

VII

День как день. Только если, идя коридором, очень присматриваться все же замечаешь какое-нибудь темно-бурое пятнышко, застрявшее в царапине, щелочке, вмятинке. Да еще дыра от мономолекулярного ножа в перегородке. И разделенный экипаж.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});