Машина порядка (Москва, 2008) - Павел Святенков

Идеологические доктрины обоих флангов сблизились. От жесткого идеологического противостояния, характерного для 2003 года, не осталось и следа. Есть разногласия. Разногласия того же уровня, которые присутствуют в любой двух- или многопартийной системе демократических стран. Платформа национал-либерализма неформальным образом сложилась на базе рецепции либералами умереннонационалистических представлений о государстве и рецепции патриотами либеральных представлений об экономике. Естественно, в том и другом случае — с оговорками. Патриоты по-прежнему не приемлют олигархов (хотя вполне согласны на капитализм), либералы — национализма (хотя согласны на необходимость повышения роли государства и даже на защиту «русскоязычных).

Виктор Милитарев рассказывал автору этих строк о своих украинских наблюдениях. По его словам, киевская интеллигенция научилась формулировать либеральные лозунги на националистическом языке и говорить о проблемах нации в рамках либеральной доктрины. Пещерный национализм Львова был если не либерализован, то введен в цивилизованные рамки (по ряду причин, на Украине никогда не существовало пещерного либерализма, но ведь и его можно окультурить и использовать на благо обществу). На базе национал-либерализма произошла и бархатная революция на Украине.

* * *

Единственная проблема оппозиции — кадры. Прежние вожди либералов личностно неспособны на выработку нового синтеза и даже на продуктивное участие в нем. Есть инерция образов и отношений. Хакамада просто не может сидеть за одним столом с тем же Прохановым. Точнее, сидеть то она может, но «люди не поймут». Следовательно, новой, но еще не осознавшей себя вполне российской гражданской нации придется начать с решения проблемы лидерства. То есть с формирования принципиально новой оппозиционной элиты (контрэлиты). На Украине подобная алхимическая манипуляция удалась. Блок сторонников Ющенко — это не только бывший «Рух», но и осколки «либералов».

И в этом, парадоксальным образом, кроется шанс для нашего президента. Он может, если захочет, сохранить Мандат неба только в том случае, если возглавит формирующуюся российскую гражданскую нацию. Ведь он и есть единственный в стране национал-либерал. Правда, отстаивание национальных интересов в нашем государстве пока находится на уровне лозунгов. А либерализм почему-то заключается в бесконечных издевательских экспериментах, проводимых псевдолиберальной бюрократией над народом (см. например, «монетизацию льгот»).

Буржуазная нация в России уже сложилась, просто еще не осознала себя на рациональном уровне. Как консервативно мыслящий человек, я бы предпочел, чтобы грядущая национал-либеральная (а по сути — буржуазная) революция была проведена «сверху», самой властью. Если уж наш президент не сможет предотвратить оранжевую революцию, то он ее должен хотя бы возглавить. Только так он может добиться продления Мандата Неба для стоящей на грани банкротства «династии».

Часть 3 МНОГО РЯЖЕНЫХ, НО МАЛО ПРАВЫХ

Либеральная дворницкая

Добрые люди считают российских либералов правыми. Добрые люди считают, что либералы — сторонники свободы и прав человека, рыночной экономики и движения на Запад. Включенное наблюдение за либералами показывает, что они волки в овечьих шкурах и не те, за кого себя выдают.

Либерализм вроде российского — феномен третьего мира. Экономика работает на Запад. Вывозится сырье, а ввозятся готовые товары. Возникает двухсекторная экономика. Общество распадается на две неравные части: наверху сидят 10 %, получающих доходы от «трубы» (вариант — экспорта каучука, бананов, дохлых кошек и т. д. и т. п).; внизу — 90 % нищих, живущих за счет «натурального хозяйства» (в стандартной стране третьего мира — просто «крестьянствующих»).

В сырьевом секторе царят нравы «первого мира». Его стандарты потребления, его вкусы, его уровень образования. В несырьевом — дикость африканской деревни. Естественно, в подобном обществе невозможна никакая демократия. Ибо если дать власть низшему слою, он потребует делиться доходами от «трубы», а «этого нельзя», ведь это приведет к снижению уровня жизни верхних 10 %. Тогда возникает союз компрадорской буржуазии и подкупленной туземной интеллигенции. Он и вызывает к жизни идеологию, известную у нас под названием «либерализм».

Вот она, вкратце. Богатые — суть боги и избранные. Избранные есть те, кто впитал (обычно говорят — «благодаря хорошим генам» или «с молоком матери») западные ценности. Кто впитал с молоком матери западные ценности, тот и богат (замкнутый логический круг). Нельзя осуждать богатого за такой пустяк, как воровство или убийство.

Ведь это способ, с помощью которого он стяжал свои капиталы. А стяжавший капитал тем самым избран средь народа. Богатому прощается все. Бедный, напротив, виновен. Вина его — бедность. Бедные бедны потому, что они — «быдло» (имеют плохие гены, не освоили западные ценности и т. п.). Бедные — тотальные должники богатых, которые их содержат. Ни в коем случае нельзя допускать «быдло» к власти. Ибо это — угроза западным ценностям. Демократии, свободе слова, плюрализму! Кто посмеет возразить хоть слово? Заткнись, сука, заткнись!

* * *

Легко заметить, что моя трактовка либеральной идеологии отличается от общепринятой. Да, для Запада говорится иное. Но внутри страны либерал нет-нет да и проговорится. «Красавец-богач с доброкачественными генами», как назвала одна либеральная публицистка Ходорковского, кочует из статьи в статью. Морок избранности золотым туманом застит либеральную дворницкую.

Было бы ошибкой полагать, что либералы в вышеизложенном смысле — сугубо российское явление. Слой граждан с подобной идеологией возникает в любой стране третьего мира, чья зависимость от Запада велика, а экономика имеет сильную сырьевую составляющую. «Низкопоклонство перед Западом» и хамство к собственному народу — всего лишь маркер складывающейся в стране колониальной культуры. В которой есть белые сахибы, есть раджи-олигархи на слонах, есть кальянщики и опахалоносцы из числа творческой интеллигенции, а дальше — толстый-претолстый слой «быдла». Которое надлежит бить железной палкой, ибо оно генетически бескультурно (не способно испытать культурный шок при виде розы, вальяжно цветущей в банке из-под импортного пива).

Мы уже упомянули, что «колониальные» либералы клянутся в верности западным ценностям. Особенно, если им случается быть на Западе с туристическим или деловым визитом. Они считают себя правыми или даже консерваторами. Почему? Потому что это выгодно. Подойти к западному профессору на party и шепнуть ему в ухо: «Русские рабы! Рабы! С ними нужно обращаться с максимальной жестокостью! Пулеметов нам, пулеметов! Они все рабы, все! Кроме меня!»

Пожалуй, западный политик кивнет седой головой: «Да уж, сам черт разберет этих русских. Наверное, и впрямь рабы, коль весь их образованный класс говорит об этом. Да, грязные, скотские рабы. Кроме этого молодого человека. Поразительно, как в русском образованном классе сильно стремление сделаться европейцами». Политик выпьет виски да и одобрит «пулеметы». «Конечно, — подумает он, — на Западе мы поступили бы иначе. Но с быдлом следует обращаться только так. Тем более что люди, преданные свободе и демократии, говорят нам, что единственное средство — убивать, убивать, убивать!»

Тем либералы и живут. Внутри страны либеральное правительство беспрерывно проводит реформы, закрепляющие сырьевой перекос экономики и нищету. А нищету и сырьевой перекос экономики естественным образом закрепляют политический режим с либералами во главе. Существовать подобный строй может столетиями. «Мы все образованные люди, мы понимаем, что быдло не способно ни к чему, кроме работы на плантациях».

* * *

Однако, как бы ни была бедна страна, убога экономика, рано или поздно возникает национальная буржуазия, то есть слой предпринимателей, занятый производством, а не добычей сырья, и потому заинтересованный в подрыве диктатуры либералов. С этого момента либералы превращаются в то, что они есть — главный тормоз на пути развития капитализма, феодальную аристократическую касту, которая всеми силами препятствует демократизации страны.

Национальный капитал призывает к жизни новую правую идеологию, основанную не столько на принципе превосходства «избранных», прислонившихся к теплой «трубе», над «быдлом», сколько на ценностях свободного рынка при сильном государстве и крепкой общественной морали (или религиозности).

Забавно видеть, как приход к власти правых буржуазных партий, таких, как Бхаратия джаната партия в Индии или Партия благоденствия в Турции, сопровождается дикими воплями и вздорными обвинениями. Например, индийских правых обвиняли в стремлении развязать ядерную войну. Турецких — в намерении превратить страну в исламское государство в духе современного Ирана. Разумеется, прогнозы не сбылись. Вышеупомянутые партии мало чем отличаются от почтенных консервативных партий Европы вроде Христианско-демократического союза.