Империя – I - Анатолий Фоменко

У любого возникает закономерный вопрос: а где же были русские историки? Почему это Русская история была написана иностранцами? В каких еще европейских странах отечественная история была написана исключительно иностранцами?

Предлагаемый обычно ответ всем хорошо известен.

Мол, русская наука была в то время в зачаточном состоянии и потому пришлось пригласить просвещенных немцев.

С некоторым успехом историки «загораживаются» Татищевым – первым, мол, был все-таки русский. Ведь о том, что труд Татищева на самом деле утрачен и загадочным образом, неизвестно по каким рукописям издан Миллером, – обычно не говорят. Хотя специалисты об этом знают. Считается, будто Миллер издал именно утраченный труд Татищева, якобы, по его черновикам [77], том 1, с.54.

«Миллер пишет… о бывшем в его распоряжении «худом» списке… Миллер признавался в том, что не смог исправить «всех описок» рукописи… Миллер в «предуведомлении» к первому тому указал и на свою правку Татищевского текста… Все последующие упреки Миллеру повторяли по существу только то, что он сказал в этих предуведомлениях, так как ни тех рукописей (Татищева – авт.), которыми пользовался Миллер, ни других каких-либо рукописей «Истории» Татищева никто из критиков его издания в руках не держал, да первые (то есть которыми, якобы, пользовался Миллер – авт.) исчезли и не обнаружены до сих пор…» [77], том 1, с.56.

Далее в [77] приводится суждение «известного академика и автора знаменитой „Обороны летописи русской“ Г. П. Буткова. Бутков писал, что „История“ Татищева «издана не с подлинника, который потерян, а с весьма неисправного, худого списка… И что «при печатании сего списка исключены в нем суждения автора, признанные (Миллером – авт.) вольными, и сделаны многие выпуски». Бутков делал из этого заключение, что теперь нельзя знать, на котором времени Татищев остановился, что точно принадлежит его перу и по чьей вине в его «Истории» между текстом и примечаниями нередко попадаются «несообразности и противоречия»» [77], том 1, с.56.

То есть, проще говоря, примечания «Татищева» в издании Миллера противоречат тексту.

Более того, Миллеровское издание «Татищева» почему-то не содержит первой части его труда, описывающей историю Руси до Рюрика. «Написанный Татищевым текст первой части „Истории Российской“ оказался не включенным в рукопись 1746 г., где он был заменен… лишь кратким изложением содержания этой части» [77], том 1, с.59.

Нельзя не отметить, что «Татищев» совершенно не доверял «Повести временных лет», по крайней мере в ее первой части. В «Татищевских» рукописях, найденных в нашем веке (в частных архивах) прямо написано: «О князех руских старобытных Нестор монах не добре сведом бе» [77], том 1, с.108. А верил он, оказывается, баснословным – по мнению современных историков – летописям и сказаниям.

Пытаясь «оправдать» Татищева, современный комментатор пишет: «Можно ли обвинять историка первой половины XVIII века в том, что он поверил Иоакимовской летописи, когда даже в наши дни находятся авторы, которые ищут в баснословных сказаниях ростовского Артынова подлинное отражение действительных событий чуть ли не Киевского времени» [77], том 1, с.51.

И, наконец, – яркий штрих, усиливающий подозрения и показывающий, как быстро менялась обстановка вокруг русских исторических источниками в XVIII веке. Оказывается, что «Татищев пользовался как раз теми материалами, которые не сохранились до нашего времени» [77], том 1, с.53.

В этом отношении Татищев удивительным образом отличается от Карамзина. Оказывается, «труд Карамзина почти целиком (за исключением Троицкой пергаментной летописи) основан на источниках, сохранившихся в наших архивах» [77], том 1, с.53.

И как это удалось Татищеву подобрать для своей «Истории» именно те источники, которые через некоторое время «почему-то» погибнут?

Вот – возможное объяснение. Оказывается, Татищев пользовался источниками XIV-XVI веков, которые относились к истории Поволжья и Сибири и при этом «пользовался казанскими и астраханскими архивами, не дошедшими до нашего времени» [77], том 1, с.53.

Мы считаем, что все эти архивы были просто уничтожены в XVIII веке, уже после Татищева. Как мы теперь понимаем, поволжские и сибирские источники XIV-XVI веков, вероятно, говорили об истинной истории Золотой Орды – Руси, и даже после первых романовских чисток архивов там, видимо, что-то сохранялось.

Противоречили скалигеровской и романовской истории.

Были уничтожены.

Целиком.

После нашего анализа русской истории, когда обнаружилось, что версия Шлецера – Миллера – Байера содержит грубейшие ошибки, мы вынуждены совсем по-другому взглянуть на их «деятельность».

Возможно, она во многом объясняется тем, что тогда было время известного «иностранного засилья» на Руси, организованного династией Романовых[5]. А тогда искажение подлинной русской истории в версии Шлецера – Миллера – Байера получает естественное объяснение как одна из важнейших идеологических задач самой романовской династии. Немцы попросту добросовестно исполнили данный им заказ. Был бы заказ другим, написали бы по-другому.

Недаром В. О. Ключевский писал о Байере и Миллере следующее: «Ученые академики-иностранцы взялись за него (варяжский вопрос – авт.) поневоле… незнакомые или мало знакомые с языком этой страны и с… источниками ее истории, они охотно ухватились за этот вопрос… Байер… не знал, что… Синопсис – не летописец» [6], с.120.

Поясним, что Синопсис – это первая опубликованная романовская версия русской истории. Ничего общего с летописью она не имеет. Составлена как учебник по русской истории. То, что Байер не отличал его от летописца, показывает – как «хорошо» он разбирался в русских исторических источниках.

4. 3. Состояние русских архивов при первых Романовых.

Как отмечает Ключевский [6], с.188…191:

а) В XVII веке при царе Алексее Михайловиче в Москве по царскому запросу не могли найти источников по истории Руси ни в царской, ни в патриаршей библиотеках.

б) В XVIII веке, когда Миллер получил заказ на написание русской истории, он также не смог найти источников по истории Руси в столицах и поэтому был вынужден, якобы, отправиться в путешествие по провинциям. В Сибирь! Следовательно, имеющиеся сегодня летописи, лежащие в основе нашей истории, «привезены» Миллером якобы из Сибири. В то же время хорошо известно, что эти летописи носят яркие следы стиля юго-западной Руси. Древнейшая наша летопись – Радзивиловская, – «всплыла на поверхность» почему-то в Кенигсберге уже во времена Петра I.

5. Подлоги в Радзивиловской летописи – основном списке «Повести временных лет»

5. 1. Место Радзивиловской летописи среди других Русских летописей

«Радзивиловская летопись, один из важнейших памятников летописания домонгольской эпохи… Радзивиловская летопись – древнейшая, дошедшая до нас, – текст ее завершается первыми годами XIII века» [89], с.3.

Радзивиловская летопись представляет из себя основной и древнейший (и первый по времени обнаружения) список знаменитой «Повести временных лет». Этим определяется то место, которое она занимает среди первоисточников по русской истории. Все остальные списки «Повести временных лет» являются фактически копиями с Радзивиловской.

«Радзивиловская летопись не имела полноценного научного издания» вплоть до 1989 года [89], с.3. До этого было лишь два издания, из них только одно – по подлиннику. А именно, «издание 1767 года, подготовленное по копии (то есть не по самой Радзивиловской рукописи – авт.)… содержало множество пропусков, произвольных дополнений, поновлений текста и т. д… В 1902 году основной список рукописи… был издан… фотомеханическим путем (но без транскрипции текста)» [89], с.3.

И лишь в 1989 году, наконец, вышел 38-й том Полного Собрания Русских Летописей, в котором она была издана. Нельзя не обратить внимание на следующее странное обстоятельство. Издание «Полного Собрания Русских Летописей» началось еще в 1841 году [60], с.1028.

За период с 1841 года по 1921 год было издано 24 тома. Затем был 27-летний перерыв до 1949 года, после чего издание возобновилось. К настоящему времени еще не успел выйти 40-й том. И лишь в 38-м томе была опубликована Радзивиловская летопись.

Что же было напечатано до этого?

Лаврентьевская, Ипатьевская, Воскресенская, Новгородская, Холмогорская, Белорусско-Литовские, Устюжские и Вологодские, Сибирские летописи, Двинской летописец, и несколько других, более мелких текстов.