Как влюбить босса девушке в интересном положении за 80 дней (СИ) - Ночь Ева

— Сань, помоги, — быка за рога. Стремительно, пока не опомнился. — Я тут застрял надолго, переживаю за Анж. Звоню, звоню, а она не отвечает. Ты бы не мог заехать на работу?

И я сразу взял — и согласился. Не то, чтобы я за Егорову переживал, но Гоша был обеспокоен, нервничал даже, поэтому я пообещал. Мне не трудно.

Они ворковали, как два голубка — подлая Лика и мерзкий Щелкунов. Сидели настолько близко, что у меня в голове зашумело от возмущения. Брат там с ума сходит, а она даже ответить не в состоянии — настолько увлеклась не пойми чем!

Я разозлился. Нет, в ярость пришел. Согласен: гаркать над ухом парочки было неумно — Егорова сразу же технику дорогостоящую начала ронять. Юрец — молодец. Настоящий бойскаут. И реакция у него отличная. Но, включив начальника, я смог отвоевать внимание девушки и подчинить себе.

Она не возмущалась и не спорила — побежала за мной, про Юрика забыв, и дурацких вопросов не задавала. Зато я и «компромат» извлечь сумел — посмотрю, чем они там увлечены были настолько, что торчали во внерабочее время в магазине.

— Садись! — скомандовал, открывая дверцу машины.

— А как же… — заозиралась Лика, обеспокоенно поглядывая на свой «леденец».

— Садись! — зарычал я, не давая ей опомниться. Я был слишком зол, чтобы мыслить логично. Как-то все навалилось в кучу: тяжелая поездка, голод, отложенный на неизвестное время душ. И она — свежая, в новом сарафане, что необычайно ей шел. А еще от нее пахло приятно — тонко, ненавязчиво, но притягательно. Так и хотелось нырнуть в Лику и не выныривать.

Она села, я хлопнул дверцей. Чуть сильнее, чем положено. Вздрогнула, наверное. Но за тонированным стеклом не видно. За рулем я успокоился. Езда меня всегда расслабляла.

Лика сидит, руки на коленях сложив. Притихшая. Молчит. Не спрашивает ни о чем.

— Гоша звонил. Просил заехать, узнать, где ты пропала, — зачем-то объясняю я свои действия. Я вообще не обязан перед ней отчитываться. — Ты не отвечала на звонки.

Лика вздрагивает, слепо шарит по плечу, а затем поднимает на меня виноватые глаза.

— Ой, — складывает руки на груди в умоляющем жесте, — я сумку на работе забыла. Вернемся?

— Нет, — пусть помучается. Ей полезно.

— Что значит нет, Одинцов? — куда и девается ее оленья кротость. Вот этот воинственный хомячок мне более понятен и по душе. — Вернись немедленно! Там у меня ключи от квартиры, машины, телефон и прочие нужные мне вещи! Ты недалеко отъехал, вернись. А потом разъедемся в разные стороны. Я и перед Юрой извинюсь, если успею.

И вот эта последняя фраза — красная тряпка для быка, что сидит во мне и бьет копытом. У него глаза кровью налились, он готов на острые свои рога поднять кого угодно. Особенно этого Юрика, о котором она так беспокоится!

— Я жрать хочу, — да, вот так грубо и откровенно. И ни слова неправды. — Ты тоже не ужинала, а время поджимает. Вы же, девочки, после семи ни-ни? Поэтому заедем в ресторан. Поедим. А дальше будет видно.

Я намеренно не даю обещания. Мало ли. А так в любую сторону для себя выкручу.

— А как же телефон и ключи? И деньги у меня там тоже, между прочим! Ты мне совсем голову задурил, Александр Сергеевич, не к ночи будет упомянуто, Одинцов!

Слова про ночь задевают мою тонкую ранимую душу. Я что, черт рогатый, что она так открещивается от меня?

— Я в состоянии оплатить любые твои прихоти, — да, именно так. Вон, уже зависла. По лицу вижу, какие небесные кары она призывает на мою голову и бурно фантазирует, чем смогла бы меня разорить. Интересно, что в ее списке? Какой-нибудь Кадиллак? Полет на воздушном шаре вокруг света? Бриллианты?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Не фантазируй так громко, — прерываю я поток мыслей. — Мы приехали. Не окажете ли вы мне честь, сударыня Анжелика Антоновна и не соизволите ли со мной откушать, чем бог послал?

Сударыня Егорова зависла намертво. И пока она соображала, я из машины вышел, дверцу ей открыл и руку подал. Отличная тактика. Надо запомнить: сбивая ее с толку, можно достичь послушания. Временного, правда, но меня устроят покорность и боевой хомячковый дух попеременно, как полосы на шкуре у зебры.

Я ел, наслаждаясь. И едой, и видом Лики, что сидела напротив. Она ест аккуратно, не спеша, но я вижу: у нее тоже отличный аппетит. Наблюдать за ней — эстетский пир. Как она вилку и нож держит. Как промокает губы салфеткой, как еду в рот кладет.

От десерта Лика отказалась, ограничилась стаканом натурального сока. А я смел все. У меня нормальный здоровый организм. Я питаться люблю вкусно. Интересно, Егорова готовит? А если готовит, то, наверное, у нее еда пригорает. Или технический кретинизм на плиту не распространяется?

Я почему-то представляю ее в кокетливом переднике и с ложкой в руках. Мурлычет ли она, когда колдует на кухне? Тьфу ты, что за мысли в голову лезут?

— Лев сыт и подобрел? — возвращает Егорова меня в стены ресторана. — Может, добрый лев все же отвезет меня назад?

— Отвезет, — вздыхаю, понимая, что не могу ее обидеть. А было бы неплохо умыкнуть ее на ночь. А лучше — на пару-тройку суток. Выбить всех Юриков из ее хорошенькой головы.

Мы почти уже на выходе, когда двери распахиваются и в ресторан входит парочка. Невольно подтягиваю живот.

— Сынок? — растерянно вопит мама и ощупывает Лику с ног до головы. Вряд ли она ее узнает. Видела в детстве. К тому же у мамы зрение слабое, очки она носить стесняется, а линзы ей не подходят.

— Саша? — вторит ей отец.

— Здравствуйте, родители, — крепко прижимаю к себе Егорову, по-хозяйски положив ей руку на талию. Пусть разглядывают. Им полезны положительные эмоции. А что Егорова — сплошной позитив, сомневаться не приходится. Для этого достаточно одного взгляда на ее милые ямочки на щеках — и все. Уносите тепленькими.

18. Тактическое отступление — залог будущей победы

Лика

У Одинцова хватка хищника. Он так прижимает меня к себе, что внутри все екает и обмирает, катится от горла вниз и застревает внизу живота и начинает биться в истерике. Но лицо я пытаюсь держать. Улыбка — лучший друг индейца, что на тропе войны выронил главное оружие.

— Познакомишь нас с девушкой? — близоруко щурит глаза тетя Лена, Сашина мама. Дядя Сережа сохраняет важный вид, спрятав поглубже удивление при столкновении с сыном.

Они меня не помнят. Я в их доме появлялась, когда была еще мелкой врединой. Сейчас я большая э-э-э… привлекательная девушка.

— Да вы знакомы, — еще крепче прижимает меня к своему боку мой опасный Волк. — Это Лика Егорова, младшая сестра Георгия.

— Лика-а-а! — всплескивает тетя Лена руками и лезет целоваться. Она — само радушие. — Выросла-то как, похорошела!

А что ей еще сказать? Только эту скучную банальщину.

— Здравствуйте, тетя Лена, добрый вечер, дядя Сережа, — скромно опускаю глазки и розовею. Это у меня непроизвольно получается — выглядеть милой куклой, когда обстоятельства того требуют. Моя задача — обаять и обезоружить. Кажется, и в этот раз все получается, как надо.

— Мам, пап, мы уже уходим, приятного вам аппетита! — Одинцов твердой хозяйской рукой подталкивает меня на выход. Но там стенка: родители его стоят как футболисты. Разве что руки в нужном месте не скрестили.

— Почему так быстро, сынок? — бормочет тетя Лена. — Может, составите нам компанию?

— Мы уже поели, мам, — Одинцов еще пытается пробить стенку из двух тел, но, поняв тщетность усилий, делает обманный маневр, пытаясь обойти родителей с фланга. — Это всего лишь ужин был, мам, расслабьтесь, — кидает он, и мы вылетаем наружу быстро, как пробка из бутылки с шампанским.

Уже в машине, Одинцов замирает, положив руки на руль. Затем, чертыхаясь, отключает телефон.

— Что это было? — рискую я, и встречаю насмешливый взгляд Биг Босса.

— Ты благополучно избежала замужества, Егорова. Но это еще не точно.

И заводит машину, гад такой. Замужества? Избежала?..