Луч правды во мгле лжи - Мария Арслановна Мусина

Мурома.

Перед моим мысленным взором пронеслись недавние события. Вместе с содержанием нас в холодном подвале и избиением Василия. Конечно, звонила-то я «несчастной женщине» с его телефона. В свете сегодняшнего разговора с Верещагиной и сенсом мне даже вспоминать не хотелось о славном городе Муроме. Но деваться было некуда.

– Что говорила?

Василий молча смотрел на меня. Причем довольно тяжелые мысли бродили у него в голове, судя по грузности взгляда. Сначала я затрепетала, но потом взяла себя в руки:

– Что?

– Она плакала.

Вздох облегчения вырвался из моей груди, но я тут же устыдилась своего жестокосердия.

– Да, – сказала я, – наверное, не надо было про алименты. Просто – недоплатил налогов, то да се…

– Она сейчас будет перезванивать, – мрачно сказал Василий, – я сказал, чтобы она позже перезвонила.

– Что я должна ей сказать?

– Не знаю. Что тебе вообще от нее надо?

И действительно, что? Попортить благостную жизнь бывшей жене Коростылева? А через нее и Коростылеву? Так ли я кровожадна на самом деле? Ну, узнала я адрес, по которому сейчас проживает Валера. Якобы проживает. Совершенно не факт, что он там проживает, по этому адресу. Жене сказал, что проживает. А жена-то и не проверит – в другой стране находится. Жажда мести, конечно, частично была удовлетворена. Да нет, я многое смогла узнать. Например, что у бывшей якобы жены вполне нормальные отношения с Коростылевым, якобы бывшим мужем. Развод, может быть, и был, но фиктивный. А так-то отношения вполне себе супружеские – с ревностью и негодованием по поводу измены.

На самом деле гораздо больше, чем какая-то безвестная жена коррупционера (вот это точно известно, что Коростылев коррупционер), меня волновал Василий. Его ко мне отношение, вдруг посуровевшее. Нет, так не пойдет. Надо срочно исправляться.

– Василий, моя подруга Наташа в больнице, – сказала я, подумав, все же прибавила: – на нервной почве.

Я все же боялась рассказать Васе о том, что Наташку сбила машина, что возможно, и даже очень вероятно, что это покушение. Реакция могла быть самая негативная для нашего с Иркой расследования, вплоть до запирания меня дома. Или еще хуже – активного встревания в процесс. А я сто раз уже пожалела, что вовлекла Василия даже в этот Муром. Вон, синяки до сих пор не проходят. В общем, я повела себя сейчас, как заядлая феминистка, коей не являюсь ни сном ни духом. Все сама, сама…

– Наташа в больнице, – повторила я, – и в очень тяжелом состоянии. Ей нужна помощь. Наша с Иркой помощь, понимаешь? Нам надо вывести прохвоста Валерия на чистую воду.

– Я готов оплатить твоей Наташке адвоката, – сказал Василий.

– Спасибо, адвокат у нее уже есть.

– Вы собираетесь действовать незаконными методами? – строго допытывался Василий.

– Вася! О чем ты? Конечно, нет.

– Тогда зачем вам это расследование?

Вот и Верещагина сегодня допытывалась: зачем? Затем! Нельзя мерзавцам спускать подлостей! Это их развращает! И множит, как сущности на белом свете.

А вслух я сказала:

– Это активная жизненная позиция!

Василий улыбнулся. И я ухватилась за это, как за спасение.

– Что? Так и есть!

Мы оба рассмеялись. Мир был восстановлен.

К нам уже третий раз подошел официант с вопросом о заказе. Мы, наконец, его сделали. Чокнулись бокалами вина. И тут раздался звонок Васиного телефона. Василий кивнул. Я взяла гаджет с трепетом.

– Слушаю вас, – сказала я жестко.

Мне очень не хотелось разговаривать при Василии. Я боялась ему не понравиться. А думать надо было не о том, как понравиться Васе, а о разговоре с потенциальным источником информации. А это совершенно две разные вещи! Но пришлось совмещать.

– Я разговаривала с мужем, – довольно напористо начала жена Коростылева, – он полностью отрицает. Клянется, что это совершенно невозможно!..

Бу-бу-бу. Истерика практически. Это нужно было как-то прекратить:

– Вы верите своему мужу, а я, человек при исполнении, верю документам. Государственного образца! И какие ко мне претензии?

Осуждающий взгляд Василия очень мне мешал. Но надеюсь, он понимает, что я не могу сейчас сразу пойти на попятную.

– Я хочу встретиться с этой женщиной! – вдруг заявила жена Коростылева. – Пусть она в глаза мне посмотрит!

– Э-э, простите, забыла, как вас зовут… Нинель Ивановна, зачем вам это нужно? Если у вас хорошие отношения с мужем, если вы любите друг друга, – с интонацией, с которой приветствует сотрудница загса при бракосочетании счастливых брачующихся, успокаивала я разволновавшуюся, – все, конечно, бывает, бывают ошибки, измены…

– Я вам сейчас доказательство пришлю, – быстро сказала Нинель Ивановна и отключилась.

Тут же вотсап издал звоночек. Мне, вернее Василию, капнуло фото: мужчина и женщина восторженно обнимались, глядя в объектив. Нинель Ивановна перезвонила:

– Убедились?! Мы любим друг друга!

– Рада за вас! Особенно за то, что у вас есть железное доказательство любви!

И тут мне еще раз захотелось посмотреть на эти доказательства. Срочно посмотреть!

– Извините, я вам сейчас перезвоню, – сказала я, переключилась на вотсап и вперила свой взор в фото Нинель и ее счастливого мужа. Рассматривала я его долго.

Даже Василий поинтересовался:

– Что случилось?

Я переслала это фото себе, а потом Ирке.

Сказать, что я была в изумлении – ничего не сказать. Фото, предъявленное женой Коростылева, совершенно не походило на фото Валерия, которое показывала нам Наташка. Это совершенно очевидно были два разных человека.

Глава 5

Я перезвонила Нинель Ивановне. Долго вдавалась в подробности психологической важности доверительных супружеских отношений. Многословно рассказывала ей истории о счастливых воссоединениях семей после тяжелых испытаний, выпавших на их долю. Испытания, несомненно, укрепляют семью! Даже Василий смотрел на меня с изумлением. Я и сама была поражена самой собой. Что уж говорить о несчастной, ни в чем не повинной Нинель Ивановне.

– Это вы все к чему? – прервала меня, наконец, жена Коростылева.

– Это я к тому, что все у вас будет хорошо! И вашему мужу не придется платить никакие алименты. И вообще он совершенно здесь ни при чем. Кристально честный семьянин! Извините. Ошибка вышла.

– Я буду жаловаться, – после некоторой паузы не без удовольствия сообщила Нинель Ивановна.

– Имеете полное право! – подтвердила я. – Удачи!

Василий наблюдал за мной с ироничной улыбкой. Я приободрилась и возрадовалась. Лучше быть нелепой и потешной дурой, чем черствой злодейкой!

– Только я одного не пойму, – сказала я, – как все же так получилось, что мы, то есть я, Коростылевых этих перепутала. Ведь все сходится: и Муром, и паспорт на имя Коростылева. Что же, Наташкин Коростылев по чужому паспорту действовал? То есть это совершенно криминальный субъект! Если он чужими документами завладел. И даже бракосочетался с