Дева в беде, или где будем принца делать, женщина? (СИ) - "Vuya"

Эльфийский посланник ехал под конвоем из шести гвардейцев, сопровождала его дама, и по-скольки такое было редкостью, то многие, до кого слухи доходили об этом, уже на воображали, что это молодая влюбленная пара, не желающая расставаться даже ради выполнения королевского поручения. «Эх как это романтично, » — вздыхали Горанские дочери передавая сплетни своих более низкородным подругам.

Ехали эльфы парами. Строго выдерживая строй. Впереди знаменосец несущий стяг Эльфийского короля, серебряное древо на зеленом фоне, и видимо командующий гвардейской шестеркой. На его каркасном шлеме, склепанным из двух частей, от наносника вверх был приточен искусной работы кованный пятиконечный лист золоченный и сразу бросающийся в глаза, остальные пять гвардейских шлемов такого украшения были лишены. Эльфийская гвардия ехала в полном облачении. Перистые панцири, из защитных пластин легкие и прочные, такие же плакарты, уходящие в набедренники, делали воинов похожими на хищных птиц, покрытых стальным оперением, особенно в сочетании с наплечниками, сзади по лопаткам имитирующими крылья из-под которых спускались плащи, обычно подходящие под местность, в лесу зеленые, а тут для миссии сопровождения белые. Длинные кольчуги, под пластинчатыми доспехами сами по себе были настолько ценные, что сними такую кольчугу с эльфа и можно было бы пару месяцев кормить город размером с Оплот, защищали лучше самой тяжелой имперской брони. Тонкие мечи эльфийской стали с длинной рукоятью, в руках любого другого война не эльфийской крови казались бы не удобным и не ловким орудием, что было в общем-то логично, даже если чудом ты разоружишь эльфа, воспользоваться его клинком тебе будет ой как не просто. Однако для самих остроухих это оружие вставало в руку просто идеально, каждое их движение, каждый разворот, все вместе было непередаваемо грациозным танцем, смертельным танцем, созданным под этот вид меча. Дорогие ножны, на широких кожаных ремнях у каждого были свои собственные, отличные от иных, и вот по ним можно было многое узнать об их владельце. Строгие и аскетичные для скромных и серьезных, лаконичные для прямолинейный, изукрашенные тиснениями, вырубками, плетениями, а иногда и драгоценными камнями для модников и любителей покрасоваться, что не так уж и редко среди бессмертного народа. Ну и, конечно, ростовые луки, крепленные к седлу, изящные, как все эльфийское в комплекте колчанами стрел, единственных стрел, что пробивают толстую орочью шкуру. Можно было быть уверенным, за красивыми наручнями спрятаны кинжалы, где-то там в высоких голенищах, укрепленных щитками сапог, тоже притаилась сталь, с эльфами никогда не стоит забывать, за всей их красотой, за всей порой почти осязаемой лёгкостью, одухотворенностью и искренней добротой, всегда стоит нечеловеческая сила, и очень часто нечеловеческая гордость.

Посланник же не был одет ни в какие доспехи, на нем красовался отлично сшитый светло серый камзол, как носили эльфы, сидящий по фигуре, с отрезной талией и стойкой воротником, подколотым изящной брошью. Через плечо был перекинут плащ, судя по всему, добротной качественной шерсти, грудь на камзоле украшала вышивка, а на лбу эльфа покоилась тонкая серебряная диадема. Каждый мог бы отметить, что даже для эльфа он был очень красив. Узкий череп, выраженные скулы, широкие пшеничные брови в разлет, мягкие пухлые губы, но все же самым отличным на его лице были большие и яркие глаза, их зелень можно было приметить даже из дали. Многие из присутствующих назвали бы его идеалом красоты, особенно родись он женщиной, но на некоторой нежности черт лица женственность его и кончалась. Широкие плечи, узкие бедра, пускай и при всей эльфийской легкости и тонкокостности резкость движений, сводили на нет все попытки обознаться.

Остановившись перед воротами, посланник спешился, сразу за ним это сделал и знаменосец.

— Да осветят звезды нашу встречу, достопочтимые жители, — поклонился почтенно эльф на все три стороны, — я Менэльтор Настадренон, сын настадрена Феанора и посланник Его величества Короля Эльфийских лесов Онотимо Анкалима.

— Мы рады приветствовать тебя, Менэльтор Настадренон, от лица всех жителей города, — ответил ему так же почтенно вышедший чуть вперед лорд, — я барон Горан лорд Последнего Оплота приглашаю тебя погостить в нашем городе, выполнить порученное тебе твоим королем, и присоединиться к нам в нашем праздновании Сбора Урожая.

— Мы благодарны вам за ваше гостеприимство. Мы чтим вас за ваши доблесть и смелость оберегающие границы Империи от темных рас. Мы помним и ценим наши союзы в прошлом. Мы рады, что имеем честь разделить с вами ваши поводы к праздникам, — все эти речи звучали из года в год и Менэльтор Настадренон в этом ничем не отличался от других посланников, ну разве что в его голосе звучавшем звонко и мягко, можно было расслышать нотки откровенного веселья, — Примите же скромные дары Его Величества Онотимо в качестве подтверждения его расположения к вашему городу.

Двое гвардейцев поднесли к посланнику по ларцу, он открыл каждый из них демонстрируя народу щедроты эльфийского короля. В одном ларце, что поменьше были нити и россыпи речного жемчуга, что крайне ценился, а из другого Менэльтор демонстративно достал по склянке в каждую руку, поднял их высоко над головой, чтобы все видели прекрасный стеклянный бисер разных цветов, ценящийся порой наравне с драгоценными камнями, такой мелкий, прочный и блестящий бисер люди не дули, их технологии такого не позволяли, а вот эльфам умения хватало с лихвой. Теперь уж точно дочурки Лорда Оплота будут красоваться в новых бисером расшитых платьях и беретах.

Из рук гвардейцев ларчики приняли сыновья барона Горана. На этом расшаркивания аристократов было окончено, зато началось самое важное для простого народа. Эльфов тут любили и ждали особенно сильно за то, что, вручив дары лорду, они одаривают люд. Посланник раздавал серебряные монеты из кошелька, сначала одного, потом другого, третьего, стараясь никого не обидеть, не обделить.

Вообще этих вот дней ждали не только в Оплоте. В Ране торговцы, заемщики, доходники и прочие тоже очень и очень ждали эльфийских даров. Даже не потому, что люди оказавшись при деньгах так или иначе постарается их потратить на нечто нужное перед зимой, а потому что на серебре эльфийского короля строились те еще способы обогащения.

Имперские серебряные уже очень давно не были чистым серебром, скорее уж серебра там было треть от массы, а вот серебро Эльфийского короля было чистым, курс же для же на ярморочных и торговых площадях в это время был один к двум, а вот доходные дома в свою очередь для крупных клиентов обмен производили по курсу один к двум с четвертью. В свою очередь из доходных домов это серебро изымалось короной, за щедрые два с тремя четвертями. Плюс доходники, конечно, облагались налогами за удачные сделки, но и они не жаловались. А корона, собирая все эти монеты переплавляла их, в три раза разбавляя серебро. Все оказывались в выгоде, но более всех Эльфийский Король, потому что это его серебро было эталонным, его лучники были лучшими, сильнейшей признавалась его армия, его казна была предметом зависти, и даже такая малость, как раздача монет его посланником в мелком городишке, каждый год оказывала влияния на монетный двор Империи. И все об этом знали. А как мы уже говорили ранее, королевские понты, вернее гордость, конечно, гордость, дороже любых денег, ну уж точно дороже пригоршни серебренных монет.

Эльфийский посланник раздавал монеты, одну в одни руки, и руки тянулись и тянулись к нему, никто, конечно, не отслеживал сколько кто получил монет и, если бы ты был так хитер, то мог бы получив монету спрятать ее в карман и тут же потянуться за другой. Но так не делали. Ведь рядом стояли твои же соседи, а как известно косой взгляд соседа и пересуды за твоей спиной, порочащие твое доброе имя, не стоят того серебра. Так что чаще всего люди получали свою монетку и отходили, конечно, больше монет получали многочисленные семьи, ведь сюда приходили с детьми, и те тоже тянули ручки за деньгами.