Путь ученого - Осип Осипов

Из Парижа Николай Егорович направился в Швейцарию.

Перед окном его комнаты расстилалась спокойная поверхность Невшательского озера, терявшаяся во мраке ночи. Кое-где на озере зажгли красные фонари, и отражения их образовали длинные красные изломанные колонны. Стройные звуки музыки раздавались на террасе гостиницы, звуки мягко неслись, расстилаясь по поверхности воды. Николай Егорович залюбовался прекрасной картиной еще незнакомой ему горной страны.

Встав поутру, он задумал подняться на одну из вершин хребта Юры. Он вычитал по путеводителю Бедекера, что с нее открывается очень красивый вид.

День был солнечный, дождя не предвиделось. Плотно позавтракав, он весело пустился в путь. В Бедекере была указана тропинка, по которой можно добраться до вершины горы за час, но Николай Егорович, видимо, пропустил один поворот. После долгих расспросов у встречных ему удалось наконец выбраться на другую тропинку, оставив в стороне гладкую, как паркет, но очень длинную дорогу. Больше часа карабкался он в гору, пока добрался до указанной в Бедекере гостиницы.

Позавтракав, он отправился на площадку, откуда открывался действительно великолепный вид на цепи гор, долины, озера, деревни, города… Вдали виднелись Альпы с белоснежной вершиной Монблана.

Обратно Николай Егорович решил спуститься напрямик, без дороги, прямо к озеру. Пошел он, по охотничьему обычаю, по следу, пробитому ручьями дождевой воды.

Спуск был крутой и местами опасный, но все окончилось благополучно.

Из Швейцарии Жуковский направился через Вену в Москву.

Подъезжая на извозчике к деревянному забору дома на Садовой, Николай Егорович на ходу соскочил с пролетки и побежал к калитке. Из палисадника выбежала Маска, бросилась к своему хозяину, прыгала, лизала его губы и визжала; на шум выбежала Маша, и скоро по всему дому слышалось: «Коля, Колечка приехал?»

Осенью Николай Егорович начал читать новый курс механики в Техническом училище. Лекции его значительно пополнились сведениями, полученными за границей.

Дома по вечерам он работал над докторской диссертацией.

Глава VIII. Доктор прикладной математики

Николай Егорович торопливо шел по узкой, занесенной снегом улице. Фонари тускло светили сквозь медленно падающий снег. Задумавшись, он свернул на Садовую к знакомым воротам, но тут остановился и засмеялся:

— Ах, ах, я и позабыл! Опять на старую квартиру зашел… Извозчик! Угол Денисовского и Немецкой улицы! — крикнул он, сел в подкатившие санки и поехал домой.

Жуковские через год после возвращения Николая Егоровича из-за границы поселились в новой квартире, в одном доме с Орловым.

Пока Николай Егорович шумно снимал в передней большие фетровые боты, Капитан Немо, важно помахивая хвостом, отправился к Марии Егоровне доложить, что пришел хозяин. Верочка выбежала встречать брата и сразу выпалила все новости:

— Меня вызывали по-немецки, поставили двенадцать![13] Заходил Альберт Христианович, сказал, что съезд в Петербурге назначен на семнадцатое декабря…

Николай Егорович ехал на съезд, где он должен был впервые выступать как докладчик. Он заранее предвкушал удовольствие увидеть Щукина. Кроме того, ему приятно было теперь, когда он приобрел уже известность, побывать в Петербурге, откуда несколько лет назад он уехал студентом-неудачником.

— У! Какая еда! — говорил Николай Егорович, усаживаясь за накрытый стол, раскрывая салфетку и поглядывая на аппетитно зарумянившиеся пирожки. — А где Маша?.. Маска! Куш на место!

Вышла Мария Егоровна, зябко кутаясь в платок. Привычным жестом начала разливать суп по тарелкам. Вера беспрерывно, не успевая проглотить ложку супа, рассказывала всякие гимназические новости. Она уже перешла в шестой класс, но училась неровно, потому что часто болела. Только у брата по физике Верочка всегда старалась отлично отвечать урок.

Николай Егорович, рассеянно слушая ее, смотрел на Марию Егоровну, машинально катавшую левой рукой шарик хлеба.

— Маша, где же твой волчий аппетит? Ты что не кушаешь?

— Что-то бок опять болит…

Мария Егоровна вдруг показалась Николаю Егоровичу постаревшей, увядшей. Острое чувство раскаяния за недостаточное внимание к сестре шевельнулось в нем.

— Надо к Остроумову сходить, что-то мне твой бок не нравится, — сказал он.

— Пройдет! Да, я и забыла: сегодня Евпла напросился, придет с Ольгой Евпловной.

— Ну что ж, отлично. Я пойду полежу часок, а вы пока наладьте чай.

Николай Егорович, по своему обыкновению, пошел отдохнуть с газетой в руках. Вера принялась накрывать на стол к чаю.

— Ох, уж эти мне гости! — ворчала Арина Михайловна, унося в кухню большой пузатый самовар.

В передней раздался тихий звонок. Вера вся встрепенулась и покраснела. Вошел молодой студент-техник, протирая запотевшее пенсне и щуря близорукие серые глаза. Легкое пальто и клетчатый плед плохо грели. Руки его были холодны как лед, когда он здоровался сначала с Марией Егоровной, а потом с Верой.

— Я принес Николаю Егоровичу чертежи и формулы к его докладу в Петербурге, — сказал он, как бы извиняясь.

— Вот кстати, Александр Александрович! А к нам Орловы собирались. Да, еще я вас хотела попросить: у меня что-то машинка нитки не наматывает. Посмотрите, что с ней такое, — сказала Маша, насыпая сухарики в корзинку.

Верочка издали смотрела на молодого студента, и он, видимо, смущался, чувствуя на себе ее взгляд.

Александр Александрович Микулин был одним из учеников Николая Егоровича по Техническому училищу. Студенты часто заходили на квартиру к своему преподавателю. Как раньше Брашман и Слудский, так теперь и Николай Егорович любил собирать вокруг себя молодежь. Ни один студент не уходил от него без совета и дружеского участия.

Вскоре начали собираться гости: важный и строгий на вид Федор Евплович Орлов с сестрой, приехавшей из Одессы; длинноволосый Владимир Васильевич Преображенский, который вместе с Николаем Егоровичем должен был ехать на съезд; зашел на огонек и любимый учитель Николая Егоровича — профессор Слудский.

Николай Егорович появился в дверях кабинета и остановился, по своему обыкновению, упершись руками в косяки двери. Его мощная, начинающая полнеть фигура загородила весь проход. Он весело улыбался друзьям.

Николай Егорович вез на съезд первую часть своей докторской диссертации «О прочности движения»[14].

Началось обсуждение его труда. По обыкновению, загорелся жаркий спор.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});