Тренинг для любовницы - Дарья Калинина

— Ты чего киснешь? — спросила у подруги Кира.

— Я девушка опытная и отлично понимаю, что к чему, — произнесла Леся. — И мне кажется, что у Апостола на наш с тобой счет большие планы.

— Например?

— Не хочу забегать вперед, но думаю, что у него в голове уже сложился премиленький сценарий небольшой порнушки с нашим с тобой непременным участием в ней.

— Нет! Он же Апостол! — возмутилась Кира. — Какая гадость! Я просто не хочу в это верить.

— Вот это-то больше всего меня и пугает.

И тут зазвонил телефон.

— Межгород, — прислушавшись к звонку, заявила Кира. — Ты подойдешь?

Сегодня, чтобы не нарушать сложившуюся традицию и доесть припасенную снедь, они снова были в гостях у Леси. И потому она безропотно поплелась к телефону, хотя ей очень не хотелось прерывать дискуссию с подругой прежде, чем она не осознает всей глубины грозящей им опасности. А Лесе казалось, что в разговоре с Кирой еще очень много осталось недосказанного.

Однако едва она сообразила, кто ей звонит, как ее мысли резко потекли в другом направлении. Звонивший говорил с едва уловимым кавказским акцентом. Но помехи на линии свидетельствовали о том, что звонит он из далекой, отнюдь не европейской глубинки. Сначала сквозь помехи прорывались лишь отдельные бессвязные слова и имя Лилы. Тем не менее, сложив два и два, Леся получила верный ответ. Это звонил отец Саида.

— Лила мне сказала, что вы расследуете смерть жены моего сына, да? — кричал он, находясь на расстоянии многих тысяч километров от подруг.

— Все верно!

— Это не шутка?

— Нет! Что вы! Какая шутка!

— Ее убили?

— Да.

— Она была изнасилована?

— Нет. Но почему вы спросили? Вы предполагаете, кто мог ее убить?

Отец Саида некоторое время молчал. И Леся начала уже опасаться, что связь просто прервалась, так как ничего, кроме помех, она не слышала. Но внезапно линия очистилась. И она услышала голос отца Саида так хорошо, словно он находился рядом с ней в этой комнате.

— Поищите убийцу среди Алениных любовников! Вот мой совет.

— У Алены был любовник?

— Она изменяла мужу! — прокричал отец Саида сквозь вновь появившиеся помехи. — И это она погубила моего сына! И будь проклят тот час, когда я разрешил ему взять в жены эту шлюху!

— У вас есть доказательства ее измен?

— Спросите у Томы!

На этом месте связь прервалась совершенно.

— Спросить у Томы? — растерянно повторила за подругой Кира, когда Леся передала ей содержание короткого разговора с отцом Саида. — У какой Томы?

— Видимо, это кто-то из подруг Алены. Давай уточним у Маруси? Если эта Тома существует на самом деле и если она подруга Алены, то Маруся должна была тоже ее знать.

Но Марусю в данный момент интересовал другой вопрос. Оказывается, ей позвонили из морга и озадачили вопросом: кто заберет тело? И кто будет хоронить Алену?

— Сама я не имею денег и не смогу оплатить похороны, — посетовала Маруся. — А Петя… Думаю, что он не захочет.

Подруги пообещали, что они переговорят с Апостолом и членами семьи Алены, как ни крути, а они были самыми близкими ее родственниками, пусть не по душе, но, во всяком случае, по крови. Несколько успокоенная их обещанием, Маруся тем не менее наотрез отказалась признаваться не только в дружбе, но и в знакомстве, пусть даже шапочном или заочном, с некоей Томой.

— Алена мне ни про какую подругу с таким именем не рассказывала.

— Никогда?

— Никогда! Ни разу! Слушайте, а вы уверены, что родители захотят хоронить Алену?

У подруг были сомнения не только на этот счет. Отношения с родителями у Алены явно были испорчены. Но подруги также сомневались и в том, что у Алениных родителей вообще найдутся для церемонии прощания с дочерью какие-то деньги. В общине всеми финансами заведовал Апостол. А он производил впечатление прижимистого хозяина, у которого и снега в морозную зиму не выпросишь.

Насчет родителей Алениного мужа у подруг даже и сомнений не было. Деньги у тех людей водились. Но хоронить Алену они не стали бы ни за какие коврижки. Ведь они обвиняли жену в измене сыну! И считали ее виновницей его гибели.

— Но все же надо спросить у Лилы ее мнение на этот счет, — сказала Кира. — Заодно поблагодарим за то, что она упросила своего отца позвонить нам.

— И поинтересуемся насчет Томы! — добавила Леся.

И если насчет первой части вопроса Лила была настроена категорически против: своих денег у девушки не было, а мнение родителей на этот счет она знала отлично — тратиться на Алену они не станут, то насчет Томы девушка заколебалась.

— Не уверена, но так зовут жену Эмина.

— А это кто?

— Друг Сафара.

— А Сафар — это кто?

— Брат Гасана.

— А Гасан?

— Гасан — это самый близкий друг Саида. Он находился с братом в машине, когда она… когда они…

В голосе девушки зазвенели слезы. Но сейчас было не время рыдать.

— Дай нам ее телефон!

— Чей?

— Этой Томы.

— Но я ее не знаю. И телефона ее у меня нет.

— А узнать можешь?

— Нет.

— Почему?

— Потому что он может быть у Гасана. А Гасан — самый близкий друг…

Лила снова начала опасно вибрировать голосом и явно собиралась зареветь, так что Кире снова пришлось ее перебить. Пусть это было и невежливо, но хватит с нее. Пришло время не плакать, а действовать!

— Я все знаю. Гасан — близкий друг твоего бедного погибшего брата! — строго произнесла она в трубку. — Я поняла! Так в чем проблема? Ты вполне можешь позвонить Гасану и узнать у него телефон Томы!

— Не могу.

— Почему?

— Не могу и все тут!

— Может быть, не хочешь?

— Может, и не хочу!

— Лила, дело серьезное! Нам нужно, чтобы ты узнала телефон Томы.

— Я не могу.

— Говори, что случилось! Почему ты не можешь позвонить этому Гасану и спросить у него про Тому?

В трубке послышалось сдавленное рыдание.

— Потому что он меня бросил.

— Кто? — не поняла Кира.

— Гасан! Он был моим женихом почти пять лет. Ходил к нам в дом. А когда Саид разбился, Гасан уже на следующий день позвонил мне и сказал, что мы с ним не поженимся. Никогда!

— Почему?

— Он не объяснил.

Кира обдумала слова Лилы.

— Знаешь что, либо этот Гасан просто подонок, и тогда ты должна радоваться, что не вышла за него замуж. Либо у него был очень веский повод так сделать. Ты не давала ему такого повода? Может быть, он застукал тебя с другим мужчиной?

— Нет, нет!

— Тогда ты должна с ним поговорить! И объясниться.

— Я не могу!

— Лила! — возмутилась Кира. — Речь идет о твоем счастье! Ты должна с ним поговорить!

— Я не могу! — буквально простонала Лила. — Он не хочет со мной говорить! Не берет трубку! Видит, что высвечивается мой номер, и не берет.

— Позвони ему с трубки какой-нибудь из своих подруг. Пошли сообщение. Возьми у прохожего молодца. В конце концов, существуют еще телефоны-автоматы!

— Я пробовала. И из автомата звонила. И с чужих сотовых. Все бесполезно! Когда Гасан слышит мой голос, он сразу бросает трубку!

Что ж, отчасти ситуация прояснилась. А с другой стороны, запуталась еще больше. Почему Гасан резко отвернулся от своей невесты, с которой его связывали тесные и теплые отношения? А если это даже было и не совсем так (Лила могла преувеличивать силу чувств своего жениха), то все равно Гасан ходил в женихах целых пять лет. И отвернуться от девушки в тот момент, когда она потеряла горячо любимого брата… Это ли не жестокость?

Так что же произошло?

— Давай телефон своего жениха, мы позвоним ему сами, — решила Кира.

— А вы спросите?..

— Мы душу из него вытряхнем! А если не у него, так у Сафара выведаем.

— Он вам не скажет.

— Нам нет, но Эмину запросто проболтается.

— А у него — кто?..

— У него Тома вытянет.

В голосе Лилы забрезжила надежда.

— А она захочет? Мы ведь с ней почти незнакомы.

— Тома захочет! — заверила ее Кира.

И она сама искренне верила в то, о чем говорила. Женская солидарность — великая вещь. И когда женщины не делят между собой одного мужика, они друг за дружку буквально горой стоят.

— Все будет в порядке! Вот увидишь!

Гасан оказался очень даже симпатичным молодым человеком. Пожалуй, лет на пять-семь постарше Лилы. Говорил также без акцента, и о кавказских корнях в нем напоминало, пожалуй, только его имя и форма носа. А вот характер у Гасана оказался сложным. И если, услышав про убийство Алены, он охотно согласился встретиться с представителями (как он считал!) правоохранительных структур и даже сам выразил такое желание, то о своей личной жизни молчал, как партизан.

— Алену я знал только как жену своего друга, — объяснял он подругам. — Не очень хорошо. У нас с ней ничего быть не могло. Я же не последняя собака, чтобы так поступать.