Ангелы Тьмы - Гэв Торп

Борей поначалу ничего не ответил. Вместо этого он отвернулся от Астеляна и сделал несколько шагов к двери с опущенной в раздумьях головой.

— Однако был диссидент, который избежал твоего гнева, — сказал капеллан тихо.

— Я не понимаю, — ответил Астелян.

Он был смущён, о каком диссиденте капеллан рассуждает?

— Как ты думаешь, почему мы явились на Тарсис? — спросил Борей, обернувшись с торжеством ни лице. — Семь десятилетий ты находился там, отгородившись от остального Империума. Кто слышал о Тарсисе? Конечно, не великие дома, и не Темные Ангелы. Твои силы контролировали корабли, чтобы никто не сбежал без разрешения, но ты не принял во внимание веру и непокорство одного-единственного человека. Он дезертировал из твоего космофлота, украл шаттл и пролетел через поле астероидов, чтобы оторваться от преследования. Всего один дезертир, хотя я подозреваю, что находились многие другие. У того человека не было ни единого шанса выжить, ему некуда было податься, он просто хотел вырваться на свободу. Это было совпадение, рок или судьба, называй как угодно, но теперь ты платишь по счетам. Пятьдесят дней он плыл в космическом пространстве, на грани смерти, истощённый и сильно обезвоженный, потому что пил только восстановленную воду. Пятьдесят дней, не много с точки зрения космоса, но этого хватило, чтобы передать сигнал бедствия. Один из наших кораблей, патрулируя окраину системы Тарсис, перехватил этот сигнал. Шаттл спасли, и мы узнали о страшных событиях, которые развернулись на планете. И мы узнали о тебе.

— Так вы напали на Тарсис из-за бреда сумасшедшего? — с насмешкой спросил Астелян.

— Нет, командир Астелян, не поэтому, — медленно произнес Борей, отмеряя неторопливые шаги обратно к Астеляну и заслоняя поле зрения, глаза Борея сверкнули в тусклом свете жаровни. — Память Темных Ангелов обратилась к событиям, которые произошли десять тысяч лет назад, когда подобные тебе поднялись против собственных братьев и предали их. Об этом времени анархии известно мало, но кое-какие записи остались, у великого магистра капелланов в священном ларце в главной часовне хранится список. Десять тысяч лет мы охотимся за падшими ангелами, которые почти уничтожили Льва и его легион, охотимся, где бы они ни были. Мы не знаем, где вас искать и сколько вас осталось, но у нас в списке сто тридцать шесть космодесантников, это они первыми поклялись в верности Лютеру, когда он поднялся против нашего примарха. Твоё имя, командир Астелян, в самом верху этого списка. Мы охотились за тобой долго, и теперь мы узнаем правду от тебя.

Борей повернулся и открыл дверь. Там, закутанный в стихарь, стоял Самиил. Библиарий тихо прошёл в комнату и встал рядом с Астеляном, у изголовья. Он протянул руки, и бывший командир ордена попытался убрать голову, но оковы не дали ему необходимого пространства. Холодные ладони псайкера опустились на лоб, и Астелян ощутил в глубине сознания шепчущий голос.

Ты слишком долго обманывал сам себя, вздохнул голос. Теперь настало время отбросить ложь. Мы будем срывать покровы лжи, пока не останется только голая правда совершенных тобою поступков. Ты затаил вину в глубине души, но мы не позволим тебе скрывать её далее. Ты познаешь причинённые тобою стыд и боль и покаешься, что встал на путь зла.

— Я не сделал ничего плохого! — прохрипел Астелян, пытаясь освободить голову.

— Лжец! — взревел Борей, и боль, которая превосходила все, когда-либо перенесенное, пронзила голову Астеляна.

— А теперь начнём заново, — сказал капеллан-дознаватель своему пленнику. — Расскажи мне о Тарсисе.

ИСТОРИЯ БОРЕЯ

Часть вторая

ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРЕ дня после столкновения с орками Борей, погруженный в безмолвную медитацию, преклонял колени в часовне форпоста. Капеллан был одет в белый стихарь, который указывал на принадлежность владельца к элите ордена — воинам крыла смерти. Второй, не ведомый посторонним смысл этой одежды, означал членство в секретном внутреннем круге. Немного приподняв стихарь, Борей опустился на колени перед алтарем из тёмного камня с золотыми и платиновыми инкрустациями. Алтарь находился в глубине часовни, которая в свою очередь была устроена на верхнем этаже пятиярусной башни Темных Ангелов в Кадилус-Харборе, столице Писцины IV. Комната соответствовала изначальному размеру цитадели и была невелика, но все же достаточно просторна для пятидесяти человек, которые участвовали в ежедневных вечернях и заутренях, проводимых Бореем.

Внутри часовни слуги обновляли фрески, их было трое, все — провалившиеся претенденты в космодесантники, тем не менее, выжившие во время испытаний. Два человека как раз заново наносили позолоту на трехметровый портрет, который возвышался над алтарем и изображал примарха Темных Ангелов Льва Эль-Джонсона.

Борей попытался игнорировать пронзительный скрип деревянных лесов, на которых работали живописцы. Третий слуга освежал фреску, написанную в честь обороны Писцины в недавней войне, которая началась, когда вожди орков Гхазгхал и Наздрег, объединив свои армии, молниеносно обрушились на планету. Картина была особенной и внушала Борею как гордость, так и легкий страх. Она изображала защиту базилики, которая когда-то являлась форпостом Темных Ангелов в столице. Капеллан лично командовал боевыми действиями против орды отвратительных чужаков за обладание стратегически важной точкой, которая всю кампанию переходила из рук в руки. Во время битвы у базилики капеллан потерял правый глаз под ударом орочьего кулака, который едва не размозжил ему голову. Хотя орки в конце концов были изгнаны, а планета спасена в эпической битве у хребта Коф, бои в залитой кровью резиденции ордена оказались настолько тяжёлыми, что после победы над орками укреплённое здание администрации пришлось забросить и построить новую цитадель. Старые руины все ещё возвышались в километре от того места, где Борей сейчас преклонял колени, их сохранили как знак покровительства Темных Ангелов на бесконечно долгие годы.

Вспоминая доблестных боевых братьев, чьи предсмертные слова он слышал в тех разрушенных комнатах и коридорах, вызывая в памяти огромные жертвы, понесенные братьями-космодесантниками, Темными Ангелами и Предвестниками, Борей ощущал некую стеснённость в груди. Была ли базилика настолько уж важна, спрашивал он себя раз за разом? Быть может, сыграла роль гордыня, порожденная словами магистра Велиала, который приказал Борею защищать здание любой ценой? В конце концов, боевые действия внутри мрачного собора были только прелюдией кампании, их роль по сравнению с последствиями бойни у хребта Коф выглядела сомнительной.

Бросив отрывистый приказ, Борей отослал слуг прочь, чужое присутствие разрушало концентрацию, хотя капеллан пытался думать только о присяге, данной при вступлении во внутренний круг. Он и глазом моргнуть не успел, как люди, собрав инструмент, убрались, за что Борей был им благодарен. Несмотря на сомнения, он оставался командиром Темных Ангелов на Писцине, долг которого — руководить уверенно и показывать другим пример. Даже его минутная слабость могла причинить невообразимый вред не только самому Борею, но и подчиненным, взиравшим на его мудрость и его руководство с абсолютным доверием. Один Борей знал, какие акты анархии и разложения могли последовать, окажись доверие нарушенным.

Сообразив, что присутствие слуг тут не при чем, и только собственные тёмные мысли вызывают тревогу, капеллан решил, что в одиночестве душу успокоить не удастся. Возможно, лучшее поискать утешение в компании пяти космодесантников собственного отряда, подумал он. Напоследок коротко оглядев наполовину позолоченного примарха, Борей повернулся и зашагал, его босые ноги громко топали по каменным плитам пола. Распахнув наружу двойные двери, он выбрался из часовни, обернулся и прикрыл тяжелые створки, гул удара громко разнесся в тишине. Свернув налево по коридору, капеллан пересек башню, чтобы попасть в оружейную палату, в которой надеялся отыскать Гефеста.

МЫСЛЬ БЫЛА верная, в этом Борей убедился, как только вошел в мастерскую технодесантника. Как и другие комнаты цитадели, эта тоже была квадратной и функциональной, с простыми стенами из камнебетона без украшений. Здесь, в окружении стеллажей с оружием и рабочих столов, в компании пятерых своих слуг, устроившись за верстаком, Гефест работал над силовой броней Борея. Зажав пластрон в тисках, он деловито удалял с него многочисленные порезы, полученные в бою с орками. Один из помощников, устроившись рядом, время от времени погружал ковш в Грааль со святой водой и выливал содержимое на механический напильник.

Слева размещались болтеры и ящики с боеприпасами, все аккуратно уложенные и помеченные символами имперского орла и крылатого меча Темных Ангелов. Рядом с ними на стене висели разнообразные клинки и топоры, среди них цепные мечи, силовые мечи, и крозиус Борея. Все они блестели в лучах светильников, что свидетельствовало об особом внимании Гефеста, который каждый вечер с любовью очищал оружие при помощи священного масла.