Рыцарь - Джуд Деверо

– Надеюсь, вы не собираетесь начинать все сначала?! – воскликнула Дуглесс, кладя на тарелку надкушенный «скон». – Хотите знать, что я об этом думаю, да? Так вот: я полагаю, что вы закончили курс в университете, специализируясь в области истории елизаветинской эпохи, может даже, писали диссертацию, ну, и вас несколько «занесло» из-за этих изысканий! Мне отец рассказывал, что и с ним нередко случалось такое – например, начитавшись всяких средневековых текстов с их особой графикой, он потом был совершенно не в состоянии разбирать что-нибудь современное, если это было написано от руки.

Николас с отвращением поглядел на нее. Вспоминая о чудесах, увиденных на протяжении одного этого дня – о всех этих колесницах, великолепных зеркалах из стекла, чистых улицах и изобилии товаров, – он не мог не поражаться тому, сколь малым потенциалом веры в тайну и магию мироздания обладает эта особа!

– Я-то знаю, откуда явился сюда, а вот вы, ведьма… – начал он спокойным тоном.

Дуглесс бросилась вон из садика, но прежде чем она добежала до двери во внутреннее помещение кафе, он преградил ей путь, крепко ухватив за руки.

– Так почему же вы все-таки плакали?! – настойчиво спросил он.

С трудом высвободив руки, она сердито ответила:

– А потому, что меня тогда только что бросили! – И, к своему стыду, вновь залилась слезами.

Тогда он, нежно взяв ее за руку, повел обратно к столику, сел рядом, налил в красивую фарфоровую чашечку чая, не забыв добавить молока, и протянул ей.

– Ну хорошо, сударыня, – сказал он, – что же все-таки столь сильно мучает вас, что слезы так и текут из глаз настоящим водопадом?

В общем-то Дуглесс не собиралась решительно никому рассказывать о случившемся с нею, но, к своему ужасу, вдруг осознала, что сидит и рассказывает обо всем именно этому странного вида мужчине!

– Стало быть, он вас бросил одну? Бросил на милость проходимцев и воров, да? – спросил Николас.

Сморкаясь в бумажную салфетку, Дуглесс утвердительно кивнула, а потом добавила:

– Да, именно! А еще – на милость некоторых мужчин, вообразивших, что они, видите ли, привалили прямиком из шестнадцатого столетия! Ой, извините. Бога ради!

Похоже, однако, рыцарь не расслышал ее слов – он в это время уже мерил шагами дворик и бормотал себе под нос:

– Стало быть, вы просто преклонили колени перед надгробием – моим надгробием! – и призвали на помощь… – Не закончив фразы, он поглядел на нее.

– Да, Рыцаря в Сверкающих Доспехах! – подсказала она. Он улыбнулся – едва заметно, потому что губы закрывали усы и бородка, – и сказал:

– Однако в тот момент, сударыня, когда вы взывали ко мне, на мне не было никаких доспехов!

– Но я и не думала взывать именно к вам! – воскликнула Дуглесс. – Это же так естественно – заплакать, если вас бросают в церкви! Да еще если при этом мерзкая девчонка, это толстое создание, крадет у вас сумочку с деньгами и документами! У меня ведь даже паспорта теперь нет! Если бы кто-то из родственников и переслал мне телеграфом деньги на билет домой, то я все равно не смогла бы уехать: мне пришлось бы хлопотать о новом паспорте!

– Вот и я тоже не могу вернуться домой, – сказал рыцарь. – Но если вы вызвали меня сюда, то наверняка сумеете отправить обратно!

– Я – никакая не ведьма! Я не занимаюсь черной магией и, уж разумеется, понятия не имею о том, как передвигать людей во времени туда-сюда! Вы все это придумали!

Недоверчиво приподняв бровь, он сказал:

– Нет сомнений: вашего любовника вполне можно понять. При таком вашем отвратительном нраве он, конечно же, не пожелал остаться с вами!

– Никогда, никогда у меня не было никакого «отвратительного нрава», пока мы жили вместе с Робертом! – воскликнула Дуглесс. – И я его любила! И люблю! Я неизменно была с ним ласковой и нежной! И я исполняла все его прихоти, вот только жаловаться на Глорию мне не следовало! Все это случилось из-за того, что ее постоянная лживость уже начинала действовать мне на нервы!

– Стало быть, вы продолжаете любить его? – спросил Николас. – Любить человека, который вас бросил и который позволил дочери красть у вас вещи?

– Я сомневаюсь, что Роберту было известно про мою сумочку, которую утащила Глория! – сказала Дуглесс. – Да и сама Глория – все-таки еще ребенок! Очень может быть, что она толком не понимала, что творит! Сейчас я хотела бы их найти, забрать свою сумочку и вещи и улететь домой!

– Похоже, цели у нас с вами – одни и те же! – заметил Николас.

И Дуглесс вдруг сообразила, к чему он клонит: ясно, он желал бы, чтобы она нянчилась с ним постоянно! Но она-то вовсе не намерена сажать себе на шею мужика с потерей памяти!

Допив чай и звякнув о блюдечко пустой чашкой, она заявила:

– Нет, наши с вами цели не настолько одинаковы, чтобы ближайшие несколько месяцев провести вместе, покуда вы наконец-то припомните, что, на самом деле, вы – горожанин откуда-нибудь из Нью-Джерси, что у вас есть супруга и трое ребятишек и что каждое лето вы отправляетесь в Англию, напяливаете там эти доспехи и играете в ваши немного сексуальные игры с ничего не подозревающими туристочками! Нет уж, благодарю покорно! А сейчас, если вы не против, мы с вами так договоримся: я нахожу вам номер в какой-нибудь гостинице и после этого убываю!

Она не могла не заметить, что после этих ее слов лицо Николаса запылало от гнева, это не скрывала даже его бородка!

– А что, тут теперь все женщины подобны вам? – осведомился он.

– Нет, не все – только те, которым снова и снова делают больно! – ответила она и, успокоившись, добавила:

– А вам, если вы и впрямь страдаете потерей памяти, следовало бы обратиться к врачу, а не к женщине в церкви приставать! Если же все это – некий спектакль, то, тем более, вам непременно надо отправляться к врачу! Но в любом случае я вам совершенно не нужна! – Собрав опустевшую посуду на поднос, она хотела отнести его в кафе, но Николас преградил ей путь, став в дверях.

– А какая мне выгода не говорить вам правды? Вы что, все-таки не верите тому, что именно ваши слезы вызвали меня сюда из другого времени и места? – спросил он.

– Разумеется, не верю! – отозвалась она. – Можно ведь найти тысячу объяснений тому, почему, собственно, вы вообразили, будто явились сюда прямиком из шестнадцатого столетия, но ни одно из объяснений не предполагает, что я – ведьма! Хорошо, вы позволите мне пройти? Мне все это надо отнести на мойку, а потом я найду для вас номер в гостинице.

Послушно отступив, он пропустил ее в кафе и стоял понурив голову, как если бы старался решить какую-то серьезную проблему. Да, если он действительно потерял память, то для Дуглесс сейчас самое худшее – торчать при нем и мешать ему посетить врача!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});