Последний полет «Жар-птицы» - Эдуард Семенов

Он лежал в своей двухкомнатной квартире, на первом этаже пятиэтажного панельного дома, на раскладном диване, купленном два года назад в «ИКЕЕ», накрытый клетчатым пледом. Лежал в одних трусах. Было немного прохладно. Наверное, оттого, что окно в комнате было широко открыто. Через него в комнату врывался шум улицы Гагарина, центральной улицы города. Окна квартиры Журавлева как раз выходили на нее.

Женя уже давно жил в этой квартире. И раньше он никогда не замечал за собой того, что обращал внимания на звуки за окном. Сегодня же они звучали как-то особенно выпукло. Особенно явственно он выделял из общего гула улицы шипящий звук открывающихся и закрывающихся дверей автобуса. Почему?

Журавлев вспомнил, как сегодня утром после полета «Жар-птицы» он вышел на автостоянку, сел в свой темно-зеленый «лендровер», вставил ключ в замок зажигания, но вместо привычного рокота ожившего двигателя услышал лишь хлюпающий чих. Открыл капот, посмотрел свечи, проверил аккумулятор. Вроде бы все было в порядке, но двигатель не хотел заводиться. «Сапожник без сапог!» — усмехнулся про себя Евгений. На самом деле, это было действительно чем-то из ряда вон выходящим, потому что в чем — в чем, а в двигателях он разбирался как бог. Про него шутили, что он мог заставить двигаться любую железку, а тут вдруг его собственная машина — и не заводилась. Однако разбираться в чем дело — не было просто сил. Слишком тяжелая ночь выдалась. Он плюнул на все, закрыл машину на ключ и пошел на автобусную остановку. В первый раз за последние пятнадцать лет.

На кругу, конечной остановке автобуса, в домике из жестяных листов, он просидел минут десять, дожидаясь, пока подойдет автобус, и слушал, как группа подростков обсуждала проведенный на дискотеке вечер. Можно, конечно, было вызвать такси или поехать на микроавтобусе фирмы, благо он стоял тут же и собирал всех работников фирмы, но на Журавлева будто нашел какой-то ступор. Он тупо сидел на деревянной жердочке, клевал носом и ждал, когда подойдет рейсовый автобус.

Поездка в желтом пропахшем бензином, громыхающем прямоугольном «аквариуме» произвела на него неизгладимое впечатление. И в первую очередь тем, что, как оказалось, в автобусе ездят не только пенсионеры. В то утро их вообще не было в салоне. Автобус помимо Журавлева и любителей ночной разгульной жизни забрал с остановки еще двух вохровцев, возвращающихся с ночной смены, и нескольких огородников с тяпками, замотанными в мешковину. Видимо их огородики были где-то рядом со взлетной полосой. В автобусе не было даже кондуктора. Деньги пришлось просовывать в кабину водителю, через маленькое окошко в задней стенке кабины.

Получив билет вместе со сдачей, Женя так и плюхнулся рядом с этим окошком. Привалился к стеклу и, закрыв глаза, закимарил. Несмотря на то, что в голове был полный туман, он очень боялся проехать свою остановку, поэтому спал вполглаза, на каждой кочке поднимая голову, чтобы посмотреть, где едет.

Однако момент, когда в салон вошла она, он все равно пропустил. Сквозь прикрытые ресницы он сначала увидел лишь силуэт и тонкое загорелое запястье руки, на котором висел тонкий золотой браслетик с синим глазом счастья. Потом он услышал ее голос: «Не подскажете, сколько стоит билет?» Журавлев от неожиданности вздрогнул: ему показалось, что кто-то хочет проверить его билет. Он попытался взбодриться, протирая, как ребенок, кулаками глаза, и выдал фальцетом: «Простите, что вы сказали?» В этот момент он поднял глаза и увидел неясный овал лица в обрамлении светлых волос и солнечных лучей. Девушка засмущалась: «Ой, извините, я вас разбудила».

Журавлев, широко раскрыв глаза, смотрел на девушку и не мог понять, что она ему говорит. Возможно, со сна, а может, это было действительно так, но девушка показалось ему сказочно красивой. «Да», — невпопад ляпнул Журавлев и захлопал глазами. Девушка смущенно пожала плечами. Напряженную обстановку разрядил водитель. Приоткрыв окошко своей кабины, он крикнул: «Девушка, с первого числа двенадцать рублей проезд по городу!»

— Спасибо, — девушка нашла в кошельке деньги, расплатилась с водителем и ушла в глубь салона.

Еще раз Журавлев смог посмотреть на нее только на выходе из автобуса. Евгений специально встал пораньше и подошел к двери, чтобы у него было время рассмотреть девушку. Девушка сидела у окна и читала эсэмэски в своем мобильном телефоне. Она почувствовала движение в салоне и подняла голову. На какое-то мгновение их глаза встретились. Этого мгновения оказалось достаточным для Журавлева, чтобы понять, что у нее зеленые глаза. Она улыбнулась ему уголками губ и снова уткнулась в свой телефон.

Автобус остановился, раздалось шипение, дверь открылась. Журавлев вышел, в салон вошло несколько человек, снова раздалось шипение. Дверь закрылась, автобус отошел от остановки, а Журавлев в каком-то сумеречном состоянии побрел домой. Засыпая, он еще долго ворочался, пытаясь закрепить в памяти образ девушки. Когда же забылся в беспокойном сне, тот вдруг неожиданно закончился разбухшей опухолью железного сердца. Девушка, разбухшее сердце, шипение автобуса. Шипение, сердце, девушка.

В результате в голове образовалась полная каша, которая отдавалась в висках несильной пульсирующей болью. «Надо резко встать и пойти в ванную. Принять душ. Голова должна пройти».

Раздался звонок мобильного телефона. Звонил Ринат.

— Здоров, Жека! Проснулся уже?

— Да, — ответил Евгений со страданием в голосе.

— Давай, срочно приезжай в офис. Старик всех собирает.

Журавлев прикинул в уме, сколько времени потребуется, чтобы забрать машину со стоянки, и попросил Рината заехать за ним.

— Конечно, заеду, — ответил Ринат, — а что случилось?

— Да, понимаешь, машина не завелась.

— У тебя, и не завелась, — удивился Ринат. — Это что-то невероятное.

— Да, как видишь, и такое бывает. Можешь заехать прямо сейчас? Я быстро соберусь. Мне еще надо с тобой кое о чем посоветоваться.

— Отлично. Тогда выходи к подъезду через пятнадцать минут.

* * *

Журавлев никогда не знал своего отца. Вообще, долгое время в их доме было не принято произносить это слово. И все из-за матери. Отец ушел от них, когда Жене не исполнилось еще и года. Мать, коренная москвичка, сразу же после развода уехала из столицы, пообещав себе, что сделает все возможное, чтобы ее сын никогда не встретился «с этим кобелем». Вторым ее обещанием стало то, что ее сын никогда не станет таким, как отец.

Не понятно по каким соображениям, но она решила, что этого можно будет достичь, исключительно ограничив его контакт с противоположным полом. Она даже не стала отдавать мальчика в детский сад. Когда же пришла пора идти ему в школу, к матери в Петляков приехала ее сестра, тетя Нюра. Она, так же как и мать, считала, что ее священный долг помочь матери воспитать из мальчика «не кобеля», а настоящего мужчину. Тетя Нюра была глубоко убеждена, что настоящий мужчина — это тот, кто умеет прибить гвоздь в доме. Именно поэтому она была тем человеком, который однажды взял Женечку за руку и отвел в «Клуб юных техников».

Двухэтажное кирпичное здание, где некогда находилась пожарная часть, стало для Жени тем местом, где он провел все свое детство и юность. Лобзики, стамески, тиски, надфили, рашпили, а позднее токарные и фрезерные станки, паяльник и канифоль. Эти предметы заменили Евгению игрушки и, в какой-то мере, друзей. В клубе было, конечно, много ребят. Но все они по большей части были такими же, как и Евгений. Увлеченными собственными моделями и замкнутыми в себе. Другие, озорные и непоседливые, просто долго не задерживались в клубе.

Каждый раз, приходя в клуб, Женя испытывал необыкновенный восторг от того, как обычная деревяшка или железка, вдруг после некоторых манипуляций с ней, превращалась в нечто, что могло двигаться и перемещаться в пространстве. Сначала это были маленькие вертолеты-мухи, потом бумеранги, резиномоторные планера и, наконец, машинки, катера, паровозики и самолеты с электрическими и бензиновыми двигателями.

Все его железные друзья рано или поздно оказывались в его квартире, потому что процесс совершенствования не прекращался ни на секунду, затем снова возвращались в клуб на испытания, а потом вновь в квартиру на доработку.

Специально для его хобби, так мама и тетя Нюра называли увлечение Женечки, в двухкомнатной квартире была выделена целая комната, и это была территория, куда имел право зайти только он. И это была единственная территория, где он был полновластным хозяином, потому что в остальной части дома властвовали мама и тетя Нюра, а также стеклянные банки, приготовленные к консервированию, клубки ниток, журналы по вязанию и вырезки рецептов из газет и журналов.

Сначала Евгений просто не замечал всего этого. Когда же стал постарше и начал задумываться, для чего же на свете существует противоположный пол, то невольно начал обращать внимание на мать и тетку, как на представительниц того самого неизвестного ему пола. То что он видел перед собой, не очень ему нравилось, и он решил повнимательнее присмотреться к своим одноклассницам.