Последний властитель Крыма (сборник) - Игорь Воеводин

Клавдия облизнула сухие губы.

– Пить, – взмолилась она, – пожалуйста, пить…

Стажер вернулся с графином и, поставив его на стол, задержался в дверях.

Следователь с сомнением посмотрел на допрашиваемую. Клавдия была почти бесчувственна.

Налив в стакан, он выплеснул ей воду в лицо. Клавдия встрепенулась, выпрямилась и облизала губы.

– Смотри, сучка какая проворная! – заржал голос из темноты, – недаром ребята хвалят…

– Воды, – простонала она, – ну, хоть глоток…

Следователь поймал взгляд стажера.

– Что, жалко сучку стало, сынок? – спросил он. – Ну, раз жалко, дай ей…

Молодой налил воды и поднес стакан к губам женщины.

Стуча зубами о край, хватая его за руки, обливаясь, она выхлебала влагу.

– Спасибо, – прошептала она, щурясь и пытаясь разглядеть его глаза, – спасибо, Бог вас наградит…

Стажер, сглотнув комок, вышел.

– Ты, Клава, Бога оставь в покое, – услышала она голос своего мучителя. – Ты лучше правду нам, Клава, расскажи, куда металл отвозила… И – спать иди. Потом, как расскажешь… А хочешь, молодой этот тебя в баньку сводит, а? Конвойным… – И следователь хмыкнул – гулко, утробно.

– Не брала я, Христом-Богом клянусь, – ответила она.

– А кто, Клава, кто? Ну знаешь ведь, знаешь, – жарко зашептал следователь, придвинулся ближе и тронул ее колени. – Ну, Клавочка, давай, давай, думаешь, мне приятно тебя мучить? Меня детки дома ждут…

– Спала я, спала в ту ночь, отрубилась сама не знаю как, – устало заговорила она. – Сотый раз вам повторяю, спала…

– А чой-то ты крепко уснула, Клава? – поинтересовался следователь. – Устала от чего? Или от кого? – Он гоготнул.

– Ну да, выпила… Гость у меня был…

– Кто, Клава, кто?

– Да майор с комендатуры. А что, нельзя?

– Зубаткин? Зубаткин у тебя был? Ну, говори!

– Ну да… Только вы жене его не сообщайте… Он вам и подтвердит, что всю ночь мы спали…

– Во сколько он ушел, Клава?

– Да как проснулась, пожрать приготовила… Девятый час уж был.

– Ты что, время засекала?

– Соседка телик врубила. В девять сериал начинается.

– Та-а-ак… – Следователь в волнении заходил по кабинету. – Значит, спали вы всю ночь с майором, да?

– Да, – прошептала женщина, – да…

– На, попей, – протянул ей следователь воды. – Конвойный!

Дверь отворилась.

– Подпиши, Клава… Ага, и здесь, и здесь… В камеру ее!

Клавдия, шатаясь, вышла.

– Та-а-ак, та-а-ак, значит, спали всю ночь, – мерил комнату шагами следователь. – Крепко ты, Клавдия, спала, очень крепко…

Анализы, подшитые к делу, свидетельствовали: в организме Клавдии была та же доза клофелина, что и в крови охранников прииска «Лебяжий». Следователь набрал номер.

– Алексеич, ты? – услыхал он в трубке знакомый голос.

– Здравия желаю, товарищ прапорщик… Гордеев это, с розыска… нет-нет, Алексеич, ничего у тебя на складах не пропало… Что пропало, ты так припрятал, что никакой розыск не сыщет…

Трубка что-то загундила в ответ.

– Да шучу, шучу, товарищ прапорщик… Ты вот что, не в службу, а в дружбу, глянь, сапоги какого размера у тебя Зубаткин получал? Да не, не, Алексеич, какие могут быть подозрения? Картотеку составляем, базу, блин, данных… Сорок третий? Ага, ага, ага… Ты вот что, Алексеич, не звони никому, что я интересовался, понял? Смотри…

Следователь припомнил фасонные, с обточенными каблучками, яловые, отглаженные солдатскими утюгами щегольские сапоги майора.

В деле было фото чьего-то, никому не принадлежащего следа – в грязи, чуть в стороне от крыльца.

След глубокий, четкий. Кто-то явно тащил что-то очень тяжелое и оступился.

Узкая стопа, обточенные каблуки. Сорок третий размер.

22 градуса по Цельсию

– Да вы с ума все посходили! – отсмеявшись, Нефедов выпил пива. – Ну, и как мы там будем жить? Ну, рыбу ловить, а потом в карты друг другу проигрывать?

– А кто тебе нужен, Нефедов? – в упор спросила его Валька. – Кто еще?

Нефедов посерьезнел.

– Ну… Родители. Небо. Да вообще, книги, друзья, мало ли! В Сочи съездить…

– Съездишь. И самолет себе купишь.

– Ну, а зачем бежать-то? Почему нельзя сейчас эти камни забрать, да и жить, как хотим?

– Эх, лейтенант, умный ты, а дурак… Никого золото счастливым не сделало. Всех погубило. А вот коли ты привыкнешь к нему, за мусор считать станешь, коли поймешь, что главное – и без него у тебя есть, вот тогда – бери…

Лейтенант замолчал. Молчал и Серебряков.

– Дело она говорит, Алеша… – тронула его руку Надежда, – дело… По мне, хоть век там живи. Ну, а захотим куда – мир велик…

– То есть это как испытательный срок нам будет? – спросил офицер. Серебряков молчал.

– Очистительный, – ответила Валька. – Грязь с души в один момент не смоешь…

Все замолчали.

– Ну, а ты что скажешь, Василий? – спросил Нефедов.

– Да в общем, если родичам хоть изредка весточку подавать, что жив, здоров, можно и попробовать…

– Не заскучаем?

– Телик с собой возьмем…

– А там ловит?

– В ста верстах оттуда, в пойме, геологи стоят, – ответила Валька. – У них первую-вторую программу берет…

– Видак. Книги. Шахматы, – лейтенант оживился. – А что? В детстве всегда мечтал быть Робинзоном Крузо… Спирт возьмем?

– Там сеть, Валька говорит, – ефрейтор улыбнулся впервые за вечер, – медикаменты нужны… Ну, сеть, спиннинг для удовольствия…

– А ты что захватишь, Надя? – Нефедов, улыбаясь, смотрел на подругу.

– Библию, – подняла на него глаза она. Все помолчали.

– Сигареты. Блоков сто – двести, – продолжал считать ефрейтор.

– А вот этого, Васенька, не надо… Возьмем поменьше, блоков пятьдесят, – тихо сказала Валька.

– Что, курить вредно?

– Я, Вася, больше не курю. Надька – тоже. Вам хватит и этого. Да и потом, столько будем закупать, сразу поймут что куда-то готовимся.

– А пятьдесят не поймут?

– А пятьдесят – подумают, с тунгусами торговать идем. Сейчас путина, икру да рыбу заготавливают…

– Знаете что? – подал голос лейтенант, – переходы нужно делать по ночам, днем катер сеткой маскировочной накрывать… Кстати, где катер возьмем?

– Возьмем, я найду, – ответила Валька. – А почему по ночам? Самолетов у вояк нет, только бомбардировщик твой, не пошлют они его за нами…

– Спутники, – ответил лейтенант, – с неба видно, какой ты зажигалкой прикуриваешь… Я в штабе возьму график пролета – и наших, и американских. Идти можно будет часа по два-три, потом – остановка, и опять – два-три часа.

– Сетку танковую я в оружейке возьму. – Серебряков закурил. – Только надо просчитать, сколько топлива потребуется, сколько мы весим, и ничего лишнего не брать. А то ведь не доплывем…

Надя долго не засыпала в тот вечер. За окном было непривычно тихо, смирно, и звезды заглядывали в комнату. Нефедов тоже не спал.

– Ты боишься? – спросила она.

– Уж очень крутая перемена, – помолчав, ответил он.

– Не будет нам покоя среди людей, – продолжила она. – Если потом уйдем оттуда, я все равно хочу жить подальше от них.

– А я?

– А ты летай… Я тебя буду ждать, хозяйство вести. Мне больше ничего не нужно.

Урчал котенок на груди Нефедова. В комнате Влада еле слышно работал радиоприемник, и чистая, светлая музыка разбавляла тишину.

23 градуса по Цельсию

– Товарищи! – Оратор поднял лысую голову над конторкой-трибуной. – Товарищи! Разрешите поздравить вас…

– Ну, мля, смотри, с-сэка, гладкий какой! – донесся до Нефедова и Зубаткина, сидевших в восьмом ряду зала Дома творчества, шепоток сзади. – А я, мля, когда в партию пришел вступать, он же, с-сэка, и ну меня пытать, какой, блин, да какой, понял, съезд, на фуй, да конференция, понял? Н-ну, с-сэка, а я ему – да мне, мол, на фуй в шахте ваши съезды не нужны! – Н-ну, с-сэка, чё тут началось! Так и не приняли, на фуй. Одно хорошо – на цугундер не тягали…

– Шахтерский труд, товарищи, – доносилось между тем из президиума, – это, товарищи, героизм! Это, товарищи, подвиг!

– Да чё там, Петро, знамо дело, – подхватил сзади невидимый его собеседник, – им на сцене чуфариться, нам в забое околевать! И через паузу: – Пошли, што ли? Ну ево на фуй… А чё, уже наливают, что ли?

– Да ты чё, Петро?! И не закрывали с утра…

– Н-ну! – приятно изумился Петро. – Дак што ж мы тут-та? А ну, айда, на фуй!

И стулья заскрипели облегченно.

На сцене, за длинным столом, крытым кумачом, за бутылками с ессентуками да боржоми, перед блокнотами-девственниками и ручками с надписью «Алмаз – навсегда» сидели уважаемые в городе люди – мэр, военком, строители, главмент, летуны, шахтеры. Лица у всех еще не вошли в рамки после Дня строителя, но приходилось терпеть – докладчик, бывший парторг стройтреста, работал теперь в краевой администрации.

– М-м-мля-а-а! – простонал начальник СМУ соседу из МЧС. – Да долго ж он, с-сэка, п…здить-то будет?!