Сытин. Издательская империя - Валерий Чумаков

Подготовка к этому важному мероприятию отняло у Ивана Сытина немало сил и средств. Первым делом ему удалось, через городского голову Москвы и председателя выставочного комитета Николая Алексеева[37], выбить для своего стенда весьма хорошее место, прямо на стыке механического и художественного отделов. Иван Дмитриевич представлял два экспоната – отпечатанные в его литографии многоцветные картины и «первую печатную машину, изготовленную в России». Еще до начала выставки ему удалось завести знакомство с заведующим художественным отделом академиком исторической живописи Михаилом Боткиным[38]. Академик долго рассматривал сытинские выставочные лубки, похвалил их и посоветовал молодому предпринимателю поэкспериментировать и выпустить в лубках произведения старых и прославленных мастеров кисти.

Когда в день открытия император Александр пожелал лично обозреть экспозицию, по художественному отделу его водил, разумеется, академик Боткин. Вместе с царем выставку осматривали императрица Мария Федоровна[39], два сына – Николай[40] и Георгий[41] и князь Черногорский[42]. После экскурсии по отделу Боткин подвел членов царской фамилии к сытинскому стенду и лично представил императору, как самого издателя, так и его, предназначенную для крестьян, продукцию. Царь любил крестьян, считал их основной поддерживающей силой монархии, и красочные лубки Сытина пришлись ему по вкусу. Царице же больше понравились отпечатанные в сытинской литографии детские книжки. Заметив это, Боткин сам, не спрашивая издателя, который и не особенно возражал, отобрал для императрицы целую стопку книг в подарок. Что называется, «в ассортименте». Далее гости проследовали в печатный отдел, в самом начале которого вовсю трудился второй экспонат Сытина – печатная машина. Как-то так совпало, что именно в этот момент на ней печатались портреты членов царской семьи и князя Черногорского. Портреты эти, отпечатанные на бумаге самого высокого качества, в количестве нескольких десятков экземпляров были тут же, прямо с лотка подарены почетным посетителям.

В результате, сытинские лубки были признаны образцовыми и он, по результатам выставки, продолжавшейся до конца сентября, получил бронзовую медаль на Станиславской ленте. Для него эта награда была наивысшей из возможных. Дело в том, что представителям крестьянского сословия по закону ни золотых, ни серебряных наград давать было не положено.

Именно так. Это может показаться странным, но к тому времени довольно успешный уже предприниматель и домовладелец Иван Дмитриевич Сытин все еще числился крестьянином. В те времена это не было редкостью. Крестьянам тогда вовсе не возбранялось заниматься мелкой предпринимательской деятельностью, а налоги при этом они платили минимальные. Для того же, чтобы записаться в купцы самой мелкой, третей гильдии надо было объявить капитал от 8 тысяч до 20 тысяч рублей, с которых потом надо было выплачивать весьма существенную пошлину. В то же время крестьянин, заплатив всего 400 рублей, мог получить свидетельство на право торговли купца третьей гильдии, «но без личных преимуществ и всех тех прав, коии из оных проистекают». То есть, такой крестьянин не имел права владеть кораблями, заниматься банковской и страховой деятельностью, ездить в карете и именоваться, как купцы «Ваше степенство», дети его не освобождались от воинской повинности, а сам он в случае повинности мог подвергнуться телесному наказанию. Без всего этого молодой издатель пока обойтись мог и поэтому, в целях экономии, до поры оставался крестьянином с торговым свидетельством. По такому свидетельству, называвшемуся «свидетельством 1-го рода» он мог иметь в своем городе или селе фабрику, до трех лавок и выполнять работы на сумму до 20 тысяч рублей. Если этого не хватало, можно было за 1100 рублей купить свидетельство 2-го рода на право торговли купца 2-й гильдии, или за 2600 рублей свидетельство 1-го рода, дававшего торговые права купца высшей, первой гильдии. В последнем случае ему дозволялось производить работ на сумму свыше 50 тысяч рублей, иметь неограниченное число лавок и даже торговать с заграницей.

До 1882 года всего этого Ивану вполне хватало. Но история с не присвоением ему выставочного «золота», на которое он уверенно шел, и ради которого так старался, его откровенно расстроила. Издатель понял, что имидж в бизнесе часто не менее важен, чем успех или чутье и уже в скором времени записался купечество. После этого ему на различных выставках, как отечественных, так и зарубежных предприниматель получил более 20 медалей, большей частью золотых. Однако, как он потом вспоминал: «первая, бронзовая, «крестьянская» медаль долго сидела в моей памяти, была для меня дороже всех золотых».

Часть третья

Дело хозяйское

Обретение самостоятельности, учреждение товарищества, авторский пул

Стремительно обучавшаяся грамоте Россия поглощала печатную продукцию во все больших количествах. Сытинские машины работали круглосуточно, но все равно не могли удовлетворить растущий спрос огромной державы. Дело требовало срочного и капитального расширения. Это понимали все, и сытинские сотрудники, и его патрон, купец Шарапов, и, конечно, сам Иван Дмитриевич. Дело было за малым – за инвестициями. Главным инвестором у Сытина был, разумеется, Шарапов. Но, несмотря на понимание проблемы, он совсем не стремился вкладываться в развитие типографии. Осторожный купец предпочитал действовать по-старинке, пусть тихо, но зато верно и безопасно. И то сказать: сейчас спрос есть, а что как он через полгода пропадет? Начитается Россия, или конкуренты ценами перебьют покупателя, или государство вообще запретит книжки для крестьян печатать. А что, такое тоже было возможно. Что тогда делать? Спроса нет, а машины уже закуплены, склады построены, деньги вложены… Тогда придется просто смириться с тем, что вложены они в яму, которую сами компаньоны вырыли, и которую сами засыплют. Такой поворот Шарапова никак не устраивал. Зато Сытин видел далеко и понимал, что опасности нет почти никакой, а деньги просто утекают сквозь растопыренные пальцы. Несколько раз он просил у Петра Николаевича денег на расширение дела, и все время получал осторожный отказ. Но вода камень точит, и, наконец, старый купец сдался молодому. В конце 1882 года, как раз после завершения выставки он понял, что вопрос можно и нужно решить раз и навсегда, кардинально. В ответ на очередную просьбу он согласился дать своему ученику 5 тысяч рублей кредита, но сам окончательно вышел из дела. Отныне, оставаясь Сытину в бытовом плане добрым другом, благодетелем и фактически вторым отцом, в плане деловом он отходил на роль простого покупателя и заказчика, правда, одного из основных.

Получив полную свободу и независимость, Сытин сразу ею воспользовался. Уже в том же 1882 году в Московской купеческой управе был зарегистрирован торговый дом «И. Д. Сытин и Ко». А 1 января 1883 года на Старой площади, у Ильинских ворот, рядом с лавкой Шарапова открылась новая книжная лавка, хозяином которой был молодой купец. В сравнении с шараповской была она крохотной – примерно 7 метров в длину и около 4 в ширину. Лавка даже не отапливалась и зимними ночами в ней замерзали чернила. Однако днем они оттаивали, так как помещение быстро прогревалось массой покупателей. К тому времени, по рассказам сытинских подчиненных, их патрон обслуживал сеть, состоявшую из примерно двух тысяч офеней. Привлекал он их не только высоким качеством и цветастостью книжек, но и низкой ценой. В то время как продавались они в деревнях по 2–3 копейки за листовку, Сытин просил даже не рубль, а всего 95 копеек за партию в сто экземпляров.

Однако открытие собственной торговли было только началом свободного плаванья. Покупка новых машин и расширение помещений требовали средств значительно больших, чем 5 тысяч шараповских рублей. Тут уже одному справиться было сложно, надо было привлекать к делу товарищей. И уже через месяц после открытия магазина 33-летний купец заключил с Д. А. Воропаевым, В. Л. Нечаевым и И. И. Соколовым договор об открытии Товарищества на вере под маркой его торгового дома «И. Д. Сытин и Ко» с уставным капиталом 75 тысяч рублей. Крепче всего он был связан с последним из пайщиков: Иван Иванович Соколов был не только шурином, то есть родным братом жены, но и зятем, мужем одной из двух сестер Ивана Дмитриевича. Сытин, к началу 1880-х годов, не только привез из Галича в Москву обеих своих сестер, но и выдал их замуж, снабдив приличным приданным.

Евдокия и Иван Сытины с детьми – Николаем, Василием, Владимиром и Марией, 1880-е годы