Лунный камень и перо - Анна Ичитовкина

 - Тихо! – громко произнесла ведьма, на её лице была повязка, но все равно голос был настолько громким, что Мэри даже поползли мурашки по коже. – Где парень? Кто усыпил всех людей?

 - Я… - тихонько начала говорить Мэри, в голове орал голос самосохранения, который требовал разогнать тени светом и бежать. – Я не знаю.

      У её племянника был такой же тихий детский голос, какой можно спутать с женским. Мэри даже не пыталась изменить его.

 - Что ты хочешь сказать? Имей в виду - она там не одна. Если он приблизиться к номеру, то умрут все.

      Мэри не на шутку испугалась, синими глазами пыталась найти хоть какой-нибудь путь к отступлению, и придумывала слова, как заговорить зубы своему возможному убийце, чтобы прожить еще несколько лишних минуток. Мэрлена не могла успокоиться, ведь она отослала Виктора на верную смерть. Даже она не могла ничего сделать, а что может он?

      Виктор не успел проснуться, как Ама уже пыталась объяснить ему всю сложность ситуации и что нужно делать. Парень поднялся на ноги. Несколько секунд ушло на то, чтобы полностью прийти в себя и вспомнить, где он находится. Кошка была терпелива, поэтому объяснила всё еще раз. Весь план состоял в том, чтобы оббежать всё верхние этажи гостиницы и найти Анастасию.

Глава 8. Сине-красное перо

      Ирина открыла глаза и зажмурилась. От яркого света на глазах выступили алмазные слезинки. Слышались переливы маленьких колокольчиков, пение ручьев, грустные нотки скрипки. Пахло свежескошенной травой и озоном. Ко всему прочему девушка ощущала нежное прикосновение ласковых капелек воды.

      Возможно, это и есть та самая идея ведьмы по спасению Анастасии, но что ей делать здесь одной? Да и где – «здесь»?

      Глаза привыкали очень долго, но, как выяснялось,  рассматривать было особо нечего. Белое помещение казалось безмерным, хотя и ограничивалось стенами и полом, ходить по которым было в равной степени легко – притяжение менялось от мысленного указания Ирины. Она могла легко ходить кругами по комнате и разглядывать висящие в воздухе осколки алого камня различных форм и размеров. Сперва, изучая, как белая темница без окон и дверей реагирует на её мысленные приказы, Ирина решила, что это просто обычные камни. Но присмотревшись, заметила в них какие-то картинки. Это были её воспоминания. Вот только абсолютно лишённые смысла и, в большинстве своём, давно забытые.

       Заметив одно из воспоминаний, Ирина только сейчас поняла, какую роль оно сыграло в её жизни:

       «Маленькая девочка жмётся к бабушке и жутко боится. По автомобилю разносится запах свежей крови: на заднем сидении стонет женщина. Их друзья, что ехали впереди, попали в аварию. И семья Ирины целых сорок пять минут отвозит раненную женщину до города».

       Это было лет четырнадцать назад, но девушка хорошо помнила, как бабушка прижимала её к себе и как от неё пахло выпечкой. Взрослые что-то кричали, Ирина отчетливо вспомнила, как они решали, что делать. Как они остановились у ДПС у города, как милиционер был равнодушен, разглядывая раненную женщину. А этот запах…

       До сих пор Ирина впадала в истерику, когда видела чужую кровь. Свою кровь она воспринимала нормально, но вот чужая... Девушка была ошарашена: она и не думала, что из-за этого случая так боится красной жидкости. Похожий случай произошел немного позже, когда ей было двенадцать: её дядя пытался резать вены. И когда она увидела его, точнее учуяла запах ещё в коридоре… Ирина думала, что именно после этого случая её так воротит, но, оказалось, страх берёт своё начало куда раньше.

       Ирина была под властью многих страхов, и каждый из них был запечатлен на отдельном осколке, всматриваясь в которые, девушка переживала забытые события заново. По сути, там не было ничего действительно страшного: ни войны, ни голода, ни лишений, ни смертей. Пока отец не начал пить, она считала, что живет в счастливой сказке, где всё есть. Жизнь не была жестока к ней. Но каждое воспоминание оставило печать на её психике: она тяжело переживала из-за любой мелочи, при повышении голоса собеседника - сразу слезы, всхлипы…

      «В волосах одиннадцатилетней Ирины запутался целый рой пчел, они безжалостно жалили и угрожающе жужжали. Девочка кричала и боялась притронуться к волосам».

      После этого случая Ирина стала избегать поездок в деревню, где была пасека. Дедушка тогда полностью уверил, что пчелы сейчас спокойные и уже можно идти гулять на солнышко. Стоило ей переступить за порог, как налетели эти маленькие жужжащие существа. Боль и страх, мозг будто взрывался от этого жужжания, хотелось вырвать волосы вместе со всеми насекомыми. Но прикоснуться страшно. На помощь поспешила бабушка. В тот вечер из головы Ирины вынули чуть больше двадцати жал и даже несколько ничуть не пострадавших пчёл. Несколько недель принятия таблеток от аллергии и полного затворничества в четырех стенах помогло ей выздороветь физически. Но морально… После этого случая, заслышав жужжание любого насекомого, девочка сразу бежала в дом. Пчелы продолжали нападать на нее в течение нескольких лет. Даже когда она копала картошку с сеткой на лице, какая-нибудь пчела умудрялась ужалить прямо в руку. Или попадала в волосы через маленькое отверстие в кепке.

       Даже дедушкины речи о том, как это полезно для здоровья, не убеждали Ирину приезжать к ним летом добровольно. Особенно после того, как она узнала, что их родственник умер от укусов шершней. И они были в деревне. Пчелы проявляли какой-то нездоровый интерес к  девушке, а что если и шершни захотят попробовать? А ведь они не умирают сразу, как пчелы. Эти насекомые могут жалить вновь и вновь. 

       Или был у неё страх остаться одной в этой жизни: без друзей, любимого. Ирина боялась этого с самого раннего возраста, когда девочки из садика решили с ней не играть.

       На осколках можно было заметить и приятные воспоминания, правда, их по какой-то причине было гораздо меньше. К хорошему привыкаешь быстро, а забываешь и того быстрее. Плохие же и жуткие случаи, напротив, заседают в голове намного дольше.

       Можно легко вспомнить, как звали «злую и строгую» воспитательницу, которая заставляла ложиться в сончас. А вот «добрую и хорошую» - её имя стиралось из памяти. Почему не наоборот? Ведь жилось бы куда лучше, если вспоминать лишь хорошее.

       Один осколок был ярче других. Он полыхал алым цветом, будто кто-то его специально нагревал и отказывался потушить. И этим кем-то была Ирина. Если все другие со временем были забыты и забиты в дальние уголки памяти, то этот всё еще мучал её сердце и душу. Воспоминание о разрыве с Александром. Всё произошло так быстро, так странно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});