На грани фантастики - Пётр Гаврилин

затем она в подробностях рассказала мне, как убивала всех этих женщин из ревности, так как она не могла смотреть, что кто-то разговаривает со мною, улыбается мне или, не дай Бог, прикасается ко мне. Всем этим женщинам она жестоко и безжалостно мстила, основной удар нанося по местам, в которых она, по её мнению, проигрывала жертвам. Как пример: одной девушке, с которой я просто потанцевал на вечеринке в честь Восьмого марта, она исполосовала лицо и отрезала грудь.

После своего ужасающего монолога она внезапно подняла нож и, видимо не в силах жить дальше со всем этим кошмаром, полоснула себя по горлу, перерезав сонную артерию. Кровь брызнула мне на одежду. Я подхватил Яну и, найдя место, не засыпанное мусором после погрома, положил её на пол.

Какое-то время я был в замешательстве. Но быстро понял, что главный преступник — это я, а она лишь одна из жертв. И если я не хочу сесть в тюрьму, никто не должен знать, что я сделал с Яной с помощью своего эксперимента. В тот момент я увидел на её руке свой браслет — главную, как мне казалось, улику. Я попытался снять его, но замок по непонятным причинам оказался испорченным. Так как сам браслет был достаточно массивным и сломать его было невозможно, я схватил её нож и начал отрезать ей кисть руки. В этот момент вошла наша уборщица Петровна, заголосила на весь этаж и хлопнулась в обморок.

Что было дальше, я смутно помню. Арест, следствие, суд, этап. Сейчас думаю: мог бы доказать, что убийца — не я. В любом случае ошибку в эксперименте можно было трактовать как убийство по неосторожности, и я бы не получил «вышку». Но, с другой стороны, считаю, что было бы бόльшим злом отдать результаты моих экспериментов в распоряжение человечества.

Я не готов сделать однозначный вывод, в чём конкретно был мой промах. Кто-то скажет, что браки совершаются на небесах и негоже мне, человеку, влезать в эту сферу. Но всё же мне кажется, что проблема была в том, что в наших отношениях с Яной я мог сгенерировать только страсть и секс: ни общих интересов, ни общих вкусов, устремлений у нас не было. Такие отношения, основанные только на постели, даже если и возникают, долго не живут. А я их целый год старался искусственно продлевать. Это и было причиной патологической ревности Яны…

Так вот, молодой человек, очевидно, что кто-то из обрывков моих научных трудов сделал выводы, аналогичные моим, и, возможно, построил похожий прибор. Вы должны найти этого человека и посадить его в тюрьму, так как он такой же преступник, как и я. Сам прибор нужно уничтожить — разбить, бросить в глубокую реку. Научные материалы, оставшиеся после меня, надо сжечь. Именно это вы и должны мне пообещать.

III

Следователь Степанов изучал повестку в суд по вопросу расторжения брака, найденную с утра в почтовом ящике, когда в дверь постучали. Антон засунул повестку в карман и разрешил войти.

В кабинет вошла ярко-рыжая подвижная девушка лет двадцати пяти с искорками в глазах и конопушками на носу. Она была женою арестованного вчера по подозрению в серии убийств Ивана Сергеева. Вид имела очень озабоченный, так как не совсем понимала, зачем её вызвал следователь. После серии вопросов Степанов внезапно спросил:

— А не дарил ли вам подозреваемый Сергеев за последний год ювелирных подарков?

— Да, вот этот кулон, — посетительница положила довольно массивное украшение на ладонь и развернула его так, чтобы следователь мог рассмотреть изделие.

— У нас есть все основания полагать, что подозреваемый совершал убийства с целью ограбления, маскируя их под действия маньяка, — сказал Степанов и пристально посмотрел в глаза собеседнице. — Вам придётся оставить мне этот кулон, чтобы я показал его родственникам жертв для опознания.

Психологический трюк сработал. Как и предполагал Антон, полная уверенность в том, что Сергеев никого не убивал и кулон не крал, вызвала у его супруги готовность передать кулон следствию, чем Степанов не преминул воспользоваться…

После её ухода, положив кулон на повестку в суд, Степанов достал мобильный телефон и набрал номер своего старого приятеля:

— Здорово, дружище! — громко, чтоб скрыть волнение, прокричал он в трубку. — Ты же у нас физик!.. Посоветуй, кто может сделать пульт управления для одного приборчика… Да, мне для тёщи надо: ультразвуком кротов на даче пугать…

АДАМ И ЕВА

Иван продрал глаза. Будильник на смартфоне звонил в третий раз, а значит, больше его переставлять было нельзя. На автомате добрёл до ванной, почистил зубы, побрился. По шуму на кухне он понял, что его почти бывшая жена Лена тоже проснулась.

«Почти…» Он поморщился. Дата визита в ЗАГС была оговорена и назначена на завтра. Знакомая-риелтор уже два раза приводила в их гнездышко, их двушечку на Каширке, потенциальных покупателей, а самого Ивана свозила в Бирюлёво, где он безразлично побродил по чьей-то однокомнатной квартире.

Удивительно, что в их жизни всё было невпопад: три года жили с тёщей Ириной Михайловной, два, когда та стала невыносимой, мыкались по съёмным квартирам — и всё было замечательно. А как только поднапряглись и купили собственное жилье, через год всё рассыпалось.

Хорошо, хоть детей не успели завести. Впрочем, когда женишься в тридцать лет, мозги уже на месте. Все силы были брошены на приобретение этой квартиры, на евроремонт. Оставалось пару лет не сильно напряжной ипотеки, и только тогда можно было думать о лялечке. Так они планировали, пока… Пока что-то не расклеилось. Иван поморщился и пошёл на кухню.

— Доброе утро! — буркнул он.

— Доброе, — Лена даже не подняла голову от планшета и хлопьев с молоком.

Иван сделал по-быстрому яичницу, налил кофе, уселся на табурет. Молчание тяготило его.

— Знаешь, кто мне сегодня приснился? — попытался начать разговор.

— Дай угадаю, — тон Лены был недружелюбным. — Алсу из экономического отдела. Как провёл с ней ночь?

— Не угадала, — Иван решил не реагировать на отчасти справедливый (эта девушка ему нравилась) выпад супруги. — Мне приснился вот этот парень! — Он указал на икону Спаса Нерукотворного, которая была изображена на настенном календаре на 2025 год.

— Неужели? И что он тебе сказал?

— Он сказал, что мир настолько погряз в грехах, что Он решил начать всё сначала. Человечество обречено исчезнуть. Но по милости Его род людской прерваться не должен. Поэтому Он решил оставить только двух людей на земле — тебя и меня.

— Да ну! Прям два праведника!

— Нет, Он сказал, что не нашёл праведников ни внутри своей Церкви, ни вне