В городке над Неманом - Юрий Богушевич

— Пусть остается, — неожиданно согласилась Елена Петровна, — только смотрите, будьте осторожны… Я там на чердаке, возле трубы матрац расстелила и полушубки оставила, — говорила она, торопливо собирая в сумку необходимые вещи.

— Елена Петровна, соседка, — крикнул снова дядя Максим, — давай выходи побыстрее. Мне еще Апанасиху перевозить надо. Ее вода около сарая настигла, она уже на крыше сидит.

Елена Петровна уехала с дядей Максимом уже не огородом, а прямо по двору через раскрытые ворота.

Паводок был бурный. К концу дня Гром и Ивашка забрались на плоскую крышу сарайчика. Там же очутился и Котяш. Кот занял позицию поближе к стволу клена, чтобы в минуту опасности перемахнуть на него.

Димка из чердачного оконца кинул на крышу несколько хлебных корок. Большая часть из них перепала Грому, который поделился с Ивашкой. А Котяшу досталась лишь одна корочка.

Вода окружила дом Бодренковых, залила крыльцо, но в комнатах ее еще не было. Антон Валентинович бродил по опустевшему дому, ставил стулья и тумбочки то на печь, то на широкий комод.

К вечеру на затопленных улицах отключили электричество. Наши робинзоны зажгли припасенную свечу. Заехал к ним на огонек и дядя Максим. Они услыхали, как он шлепает по воде, уже залившей комнаты, затем увидели свет электрического фонарика.

— Ну, как вы тут устроились, соседи? — спросил дядя Максим, забравшись на чердак. — Ух и намаялся я сегодня. Хочу сапоги снять, ноги натрудил.

Ему нашлось уютное место у трубы. Вместе поужинали. Димка быстро уснул. Он и не слышал, о чем говорили далеко за полночь дядя Максим и отец.

Утром его разбудил рев моторов. Над городком проплывали военные вертолеты. Они спешили в Занеманье, на помощь сельским жителям, застигнутым паводком в прибрежных деревнях.

Вода поднялась еще выше, по льда уже не было. Он ушел в низовья Немана.

Дядя Максим еще на рассвете уплыл на своей лодке по улице, разыскивая тех, кто не успел или не захотел перебраться на более надежные, высокие места в первый день паводка.

Димка не отходил от чердачного окна. Здесь валялось несколько пустых ящиков, и он, поставив их один на другой, устроил себе наблюдательный пункт. Ему хорошо были видны и разлив реки, и мосты, и даже саперы, что-то делавшие на мостовых быках. Димка жадно смотрел на эту необычную картину, подсвеченную ярким солнцем, вдыхал влажный воздух, напоенный терпкими запахами леса… Смотрел и вспоминал все то, что увидел и узнал за прошедшие месяцы. Пролетели они быстро и оставили в его памяти много интересного. Теперь леса, которые виднелись за разливом реки, были не просто лесами. В них Димка открыл для себя большой мир, наполненный пением птиц, следами лосей, беличьими гнездами, разными зверями и зверюшками. И река была полна живых существ, таящихся в ее омутах и глубинах. А главное — жили на берегах Немана и знакомили Димку с его красотами и богатства-ми хорошие, добрые люди…

К полудню дядя Максим вновь приплыл во двор Бодренковых. Да не один, а вместе с Еленой Петровной. Она взобралась на чердак и сказала:

— Как хотите, а я за ночь глаз не сомкнула. Принимайте в свою компанию. — И сразу же начала убирать разбросанные постели, перемыла миски, выбросила на крышу сарая остатки ужина, к большой радости Грома и Ивашки.

Дядя Максим хотел передать ей Котяша. Но тот одним прыжком очутился на клене. Ивашка взлетел на крышу дома, он уже не раз за день побывал на чердаке. И Гром не захотел прыгать в лодку. Дядя Максим махнул рукой:

— Не хотите, не надо, упрашивать не буду.

А вот петушки со своего насеста в сарае охотно перекочевали в лодку. Только испуганно кудахтали, когда дядя Максим передавал их Диме, а тот — Елене Петровне.

Петушки заняли один из чердачных углов. Держались они гуртом, птиц пугала тревожная обстановка паводка.

Дядя Максим собрался отъезжать на своей лодке от дома Бодренковых, но его задержал Антон Валентинович:

— Довези-ка меня до площади. — И, заметив вопрошающий взгляд Елены Петровны, пояснил: — Надо мне, Лена, к школе подъехать, посмотреть, что там делается. Может, помочь придется. Здесь у нас все в порядке, семья в сборе, а там… Словом, я съезжу на часок-другой.

— Давай, Валентиныч, я тебя быстро свожу. Ты там займешься своими делами, а я часа через два за тобой к школе подплыву.

Отец уехал с дядей Максимом. Димка вновь устроился у чердачного окна. Но долго сидеть ему не пришлось. Елене Петровне мешали веревки, натянутые на чердаке. Готовя обед, она то и дело задевала за них головой.

— Дима, а Дима, помоги мне, — сними-ка, сынок, веревки, смотай их аккуратно и повесь в углу.

Димка охотно принялся за работу. Веревки были почти новые, не утратившие своего белого цвета, их поздней осенью купил Антон Валентинович. Сматывать их было легко, и вскоре в руках мальчика оказался аккуратный большой жгут. Он повесил его на гвоздь рядом с чердачным окном.

С улицы послышались удары шестом по забору. Дядя Максим проплывал мимо и, затормозив у дома Бодренковых, крикнул:

— Эй, соседка, у тебя все в порядке? Антон Валентинович просил передать, что задержится. Там в школе с первого этажа на второй все кабинеты переносят. Старшеклассники помогают. Из штаба по борьбе с паводком сообщили: сверху идет большая волна. Ледяной затор где-то взорвали. Так смотри, чтоб у тебя здесь ничего не смыло. А я по улице поеду, предупрежу всех, кто в домах остался.

— У нас, Максим Савельевич, все в порядке. Дом крепкий, высокий, пересидим. А Антону, если сможешь, покушать отвезешь.

— Подъеду через часок.

— Мама! Я за Грома боюсь, его водой может смыть.

— Вот дядя Максим и заберет твоего Грома сюда, на чердак, — успокоила сына Елена Петровна.

Димка, пользуясь тем, что мать занялась своими делами и не обращает на него внимания, пошире распахнул створки окна. Высунулся по пояс, внимательно осмотрел весь двор. Ивашка и Гром сидели на плоской крыше сарайчика, а Котяш спрятался где-то в верхних ветвях клена. Димке захотелось глянуть, что делается в саду. Он даже примерился, как вылезти из окошка. Под ним был карниз в полкирпича. «Эх, если бы мамы не было, я прошел бы по этому карнизу до угла, а оттуда к Грому спуститься запросто», — думал он.

Водяной вал налетел внезапно. Он повалил забор, с грохотом ударил в стену сарая во дворе Апанасихи. Заскрежетали сломанные доски. Сарай сдвинулся со своего места. Второй удар воды — и сарай медленно начал крениться набок, затем рухнул, с грохотом и всплеском посыпались в разные стороны бревна. Даже дом Бодренковых задрожал под напором воды.

— Ой, Димушка, страх какой, — испуганно проговорила Елена Петровна, прижимая к себе сына и глядя через его плечо на разбушевавшиеся волны. — Смотри, смотри, лодку дяди Максима несет.

В верхнем конце улицы показалась полузатопленная лодка.

Дядя Максим обломком шеста пытался выгрести к их дому, по волны несли его на прибрежный луг. А там творилось что-то невероятное. Большие льдины с грохотом налезали друг на друга, раскалывались, вставали торчком…

Димка, долго не раздумывая, схватил висевшую на гвозде веревку, перекинул ее через плечо и одним махом выскользнул из окна.

— Дима, Дима, куда ты?! Свалишься, сынок!.. Осторожнее, держись крепче.

Он быстро прошел вдоль стены по карнизу и прыгнул на крышу сарайчика. Подгнившая доска сломалась под ним. С трудом выдирая ногу, вскочил и побежал по краю крыши. И как раз вовремя!

Дядю Максима проносило по улице мимо двора Бодренковых. Димка метнул веревку, а дядя Максим ухватился за нее. Второй конец Димка сразу намотал на руку и начал пятиться назад по крыше.

— Дима, Дима, — крикнула из окна Елена Петровна, — позади тебя в стене крюк вбит. Привяжи веревку за него.

Димка сразу нашел этот крюк и быстро намотал на него конец веревки.

Через несколько минут лодка была во дворе Бодренковых. Дядя Максим, мокрый по пояс, привязал свой конец веревки к кольцу на носу лодки, устало вытер пот со лба и сказал:

— Ну, Дима, долг за мной. Большой долг… Давай своего Грома ко мне в лодку.

Собака не сопротивлялась. Гром также был напуган разбушевавшейся стихией, грохотом ломавшихся льдин. Он сам прыгнул в лодку и по ней перебрался на крыльцо, затем по лестнице на чердак. Следом за Громом залезли туда дядя Максим и Димка.

Бледная Елена Петровна сразу же принялась раздевать сына. Она молчала, но ее вид без слов говорил о том, что она пережила за эти минуты.

На ноге у Димки обнаружилась длинная кровоточащая ссадина. Елена Петровна промыла ее теплой водой, перевязала и, завернув Димку в полушубок, велела лежать.

— Максим Савельевич, вот возьмите, — она передала ему, вытащив из узла, теплый лыжный костюм мужа. — Переоденьтесь. А на ноги вот вам валенки. Сейчас горячим чаем отпаивать буду. У меня где-то мед есть. И никуда я вас обоих не пущу сегодня.