Вита. Книга 2 (СИ) - Черпинская Надежда

– Да буду, буду, – успокоила Ева. – И Эдуард  тоже будет. Мы сейчас… Я комнату пока свою покажу.

– А… покажи! Я там ничего и не трогала, как ты уехала…

Ева утащила Эриха в спальню, чтобы хоть на миг перевести дух самой, и дать прийти в себя маме и бабушке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

35

В её маленькой уютной комнате, в самом деле, всё осталось на тех же местах, как будто само время здесь остановилось. Сколько всего с Евой случилось за какие-то пару-тройку месяцев, как успела измениться её жизнь, да и она сама, а тут всё по-прежнему так…

Странно... Ева думала, что здесь будет чувствовать себя так, словно обрела твёрдую почву под ногами, ведь это родительский дом. Как говорится: «начало начал».

Но сейчас она смотрела по сторонам в лёгком недоумении. Всё здесь такое знакомое, но больше не кажется родным, своим.  Как же так? Ведь это её дом, её комната.

Эрих, с любопытством рассматривающий полку с книгами и всяческими мелкими сувенирами, уловил её настроение буквально затылком. Отвлёкся от «осмотра достопримечательностей», развернулся, обнял со спины.

– Что чувствуешь? – шепнул на ухо, целуя в шею.

– Грустно, – вздохнула Ева. – Наверное, это ностальгия. Я всю свою жизнь прожила здесь, в этой комнате. А теперь мне здесь…

Ева мучительно искала нужное слово и наконец произнесла:

– Тесно…

Она развернулась, заглянула в его глаза.

– Я же домой вернулась, Эрих! Почему мне хочется скорее сбежать? Я так по ним соскучилась. По маме и бабушке. Это так, да. Но я не хочу обратно, сюда, в прошлое! Больше не хочу. Меня словно выталкивает отсюда.

– Ты просто научилась чувствовать, –  спокойно рассудил он. – Это больше не твоё пространство. Твоё место в этом  мире теперь не здесь. Помнишь, я рассказывал про города? Это больше не твой город. Но чтобы не было так грустно и больно, просто помирись со своей комнатой  и скажи, что ты тут на время.

– Что, прямо так и сказать? – фыркнула Чернова.

Эрих только плечами пожал – мол, а почему нет?

– Ладно, – Ева вздохнула. –  Прости меня, милый дом, я сбежала, я тебя бросила и даже не попрощалась. Исправляюсь…

Она вдруг посмотрела вокруг с тоской и продолжила уже совсем другим тоном.

 – Хочу исправиться! Надеюсь, ты меня простишь… Я вернулась попрощаться и попросить прощения за свой побег. Просто мне больше здесь не место. Я буду помнить тебя всегда, мой родной, и любить тебя всегда, где бы я ни очутилась. Но больше я не вернусь. Позволь нам провести здесь ещё одну ночь на прощание, а потом мы уедем.

– А теперь что чувствуешь? – улыбнулся Эрих.

– Стало легче дышать, – удивлённо признала Ева. – Ты волшебник!

– Я? – хмыкнул он. – Ты сама нашла нужные слова.

Дверь осторожно приоткрылась…

– Доча, ну, вы за стол идёте, или как? – робко заглянула в комнату мама. – Ты к нам приехала, чтобы в комнате прятаться?

– Идём, мамочка, идём! – улыбнулась Ева.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

36

– Наталья Сергеевна, а мы же не просто так, мы по важному делу к Вам, – серьёзно начал Эрих, когда их-таки накормили и по третьему кругу напоили чаем.

Мама сразу помрачнела и напряглась. Но Эрих не дал ей нафантазировать что-нибудь страшное.

– Наталья Сергеевна, дело в том, что я Еве сделал предложение, и она его приняла. И мы к Вам, собственно, с этим и приехали. Прошу руки Вашей дочери! Теперь, как говорится, наша судьба в Ваших руках. Благословите наш союз, не откажите!

Ева, не дыша, смотрела на реакцию мамы. Та замерла безмолвно, растерянно переводя взгляд с одного на другого.

– Слава тебе, Господи! – бабуля неожиданно спасла всех своим счастливым восклицанием. – Вот это новость! А то уж думала, так и помру, на свадьбе у внучки не погуляю. Наташ, чего молчишь-то? Верно говорит. Благословить надо! По обычаю. По-людски чтобы всё…

– Эдуард… а… – мама вздохнула, явно не разделяя бабушкин восторг, – Вы не слишком события торопите? Сколько вы знакомы, и уже свадьба.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Я Вашу дочь люблю, Наталья Сергеевна. А она меня. У меня никаких сомнений нет. Так что тянуть? Если Вас материальный аспект нашего будущего волнует, то я человек вполне обеспеченный. Должность хорошая, на ногах стою крепко. Жильё своё имеется в России, и не только. Работаем, опять же, вместе, так что и в командировках будем не разлей вода. Бывших жён, детей от первых браков не имею. На здоровье не жалуюсь. Если что-то ещё забыл сказать – спрашивайте!

– Да что Вы! – всплеснула руками мама, смутилась, покраснела. – Мне разве деньги Ваши нужны… Мне лишь бы счастье у вас было. Я так сразу не могу ничего сказать. Мне дочь спросить надо. Ева… Любишь?

Ева потянулась к Эриху, обвивая его сильную руку, прижалась к плечу, улыбнулась нежно.

– Люблю, мама, люблю.

– Веришь?

– Верю.

Мама покачала головой, вздохнула.

– Вот и что с вами делать? Когда только успел ей так голову закружить?

– Так мы почти круглосуточно вместе, – рассмеялась Ева. – Мама, я его уже лучше знаю, чем себя.

– Это хорошо, что знаешь, что вместе, – кивнула мама. – Но уж больно вы меня огорошили. Ева, пойдём-ка с глазу на глаз пошепчемся! Эдуард, Вы уж не обижайтесь, но надо мне с дочей без Вас поговорить!

– Да какие обиды могут быть? – пожал плечами Эрих. – Мы пока с Варварой Алексеевной побеседуем, поближе познакомимся.

Бабуля расплылась в довольной улыбке, снова предлагая гостю чая.

А мама уже тащила Еву в свою спальню на допрос.

***

– Эй, ты спишь?

– Нет.

– Иди ко мне! – позвала Ева, усиленно вглядываясь в темноту.

– Ишь чего удумала, – долетело с кресла у окна, – до свадьбы ни-ни! Тебе мама не говорила, что ли?

Ева фыркнула, уткнувшись носом в подушку, чтобы случайно не перебудить весь дом.

Просмеявшись, позвала снова:

– Хватит уже прикалываться! Иди ко мне под бочок! Тут двоим места хватит.

– Нет уж, раз маменька твоя нас порознь спать уложила, тут и останусь, – упрямо гнул своё Эрих, и Ева слышала по голосу, что он тоже едва сдерживает смех. – И не совращай меня, распутница!

– Да какое совращение? Ты же в это кресло просто не входишь. Оно на таких больших мальчиков не рассчитано, – хихикнула Ева. – Давай тогда местами махнёмся! Иди на кровать, а я туда.

– Может, ещё на коврик тебя переселить предложишь? – возмутился Эрих. – И вообще, вдруг это у твоей мамы проверка такая… «Ночь в кресле». Доживёшь до утра – получишь руку и сердце принцессы.

– Ага, и горошину ещё там поищи… – фыркнула Ева, сползая с постели.

Осторожно ступая в темноте, добралась до раскладного кресла, примостилась на самый краешек. Эрих сел, оказавшись рядом, лицом к лицу:

– Ну, и что ты не спишь, неугомонная моя?

Вместо ответа Ева впилась в его губы, целуя неторопливо, жадно, сладко.

Он зарылся пальцами в её волосы, прижал к себе, и лишь спустя  пару минут, нехотя оторвался и проворчал:

– Ева, что за провокации? Не будем же мы, когда твоя мама за стенкой…

– Не будем, – печально вздохнула она и улыбнулась умилённо. – Просто поцеловать захотелось. Эрих, ты сегодня  так крут был! Всех очаровал. Бабуля уже сама в тебя влюбилась.

– Конечно, я же её целый час светскими беседами развлекал, – усмехнулся он в темноте, – пока вы там женскими секретами делились. Ты у мамы про отца спросила?

– Спросила, – сухо бросила Ева.

– Опять ничего не сказала? – понял Эрих.

– Сказала, – загадочно продолжила Ева. – Правда, не знаю, как это нам поможет…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

37

– Ну, и что это такое, Ева? – нахмурилась мама тревожно. – Что за фокусы? Сначала уехала. Словно ветром сдуло. Звонишь раз в месяц. Всё секреты какие-то, запреты. А теперь ещё это… Какая свадьба? Ты его сколько знаешь?