Ангел Бездны - Лада Лузина

Вылетающая из туманного озера дева-душа подняла руку, обняла Ангела за шею и повернула к ним голову, словно хотела взглянуть на мир на прощанье.

— Он не перерисовывает один сюжет — он его продолжает! — громко заключила Даша. — Просто в его время мультиков не было, и он сам точно не знал, что рисует. У каждой его картинки есть движение. Или точней — продолжение истории. И у нашей ангельской девы — тоже…

— Ты хочешь сказать, — уловила мысль Маша, — что мы видим лишь три фрагмента. Четыре — если считать и картину «Дух Бездны». Четыре кадра цельной истории о Черном Ангеле, ставшем Белым…

— Или наоборот, — сказала Катя. — О Белом Ангеле, ставшем Черным. Мы не знаем последовательности. Не знаем, какая из работ изображает финал.

— Значит, нужно просто собрать фотки всех работ Котарбинского и сложить их вместе, — беспроблемно предложила Чуб. — И мы узнаем всю историю Духа Бездны.

— Боюсь, собрать их все невозможно, — покачала головой Дображанская. — Ведущий аукциона рассказывал, что Вильгельм Котарбинский нарисовал их великое множество. Часть его работ до сих пор не найдена. Он легко продавал их, легко дарил… Потому в Киеве даже в наши дни часто находят новые и неизвестные сепионы.

— Значит, нужно найти все, что можно, — оборвала ее Даша.

— Мне говорили, что есть еще одна работа, — вспомнила Катя. — Владельцы не пожелали продать ее на аукционе. Ну, а еще больше картин я видела в его мастерской… — Катерина застыла с видом «Ну что, мне разорваться, что ли?»

— Жаль, что мы не знаем, какая именно картина даст нам ключ к тайне. Мы даже не знаем, в чем тайна, — вздохнула Маша.

— «Тайна»! — вскликнула Дображанская. — Так называется третья картина! Сначала я должна съездить в Аукционный Дом…

— Нет, — оспорила Маша Ковалева, — сначала к Котарбинскому. В Прошлом время стоит, — разъяснила свое предложение она. — Потом — за «Тайной». Я с тобой.

— Прости меня, Маша. — Катерина удрученно нахмурилась. — Сюрприза не вышло. Эту картину, — показала она на экран с ангельской девой, — я собиралась подарить тебе вечером на день рожденья.

— Эту?..

Маша совсем не умела врать — и трех ее разочарованных букв совершенно хватило, чтобы понять…

— Она и тебе не понравилась? Нужно было покупать «Духа Бездны»!.. — расстроилась Катя.

— Да, нужно было! — поддержала Чуб.

— Что ты… нет, нет, — замахала Ковалева руками. — Он такой страшный. Мне нравится Белый Ангел…

— Забудь про него, — приняла соломоново решение Катерина. — Держи, — сняла она с груди модерновую брошь.

Маша протянула сразу обе руки, чтоб принять драгоценный подарок. И на этот раз Дображанской не нужно было и слов, чтоб понять, как младшей из Киевиц понравился дар.

* * *

На этот раз дверь в номер Котарбинского была не только не заперта — приоткрыта. Но Катя все равно постучала.

— Войдите… — его голос был тихим.

Художник сидел на дубовой лавке, сгорбившись, закрыв глаза.

— Здравствуйте, — поздоровалась Катя. — Я пришла к вам, чтоб закончить портрет.

Он только плотнее прикрыл веки.

— Помните меня? Я была у вас вчера… Мы не успели поговорить об оплате.

— Что? Об оплате?! — резко поднял голову он. — Вы намерены оплатить мою работу? Деньгами?

— Вы предпочитаете натуральный продукт? — порядочно удивилась Катерина Михайловна.

— Простите, простите, — вскочил он со скамьи, — я подумал… не понял… Так вы были вчера. Втроем?

— Вдвоем, — припомнила Катя так и не разъясненную натурщицу в спальне. — А это моя спутница Мария Владимировна, — представила она Машу Ковалеву.

— Очень приятно, Мария Владимировна, — галантно сказал Вильгельм Котарбинский.

Но что-то изменилось. В прошлый раз он излучал счастье, нынче — угас; он был не просто несчастлив — сломлен. Однако, если вчера у него умер кто-то из близких, все легко объяснялось.

— Вдвоем… так и есть… А вторая сегодня не пришла? — поинтересовался он.

— Не пришла, — подтвердила Катя, не слишком понимая, почему она должна отчитываться за других визитеров.

— В таком случае, сегодня я могу поработать только над вами, — сделал вывод он, разыскивая среди множества работ вчерашний эскиз. — Ах, вот и он… Я забыл спросить, какой портрет вы хотите…

— А можно посмотреть то, что вы написали? — подойдя к нему, Катерина заглянула в лист и вскрикнула так отчаянно громко, что Маша Ковалева немедленно бросилась к ним.

Портрет являл Катерину Михайловну Дображанскую в полный рост: высокую, стройную, с горделивой посадкой головы, ослепительно-прекрасным лицом. Тем больший контраст представляла вторая женщина — стоящая, плотно придвинувшись к ней, невысокая, некрасивая, с крупными резковатыми чертами лица, большим ртом, темными глазами и крыльями бабочки за спиной.

«Придвиньтесь, прошу вас…» — вспомнила Катя непонятную просьбу художника. И его возглас: «…такой дивный контраст!»

«А вторая сегодня не пришла?..»

— Кто это?.. — глухо спросила она.

— Вы… и та, вторая… вчера… — объяснил Котарбинский. — Та, что не смогла сегодня… Она была с вами.

— Была со мной тут?!

— Что же, она — нереальна? — справился он обреченно, но совершенно без удивления. — А вы?

— Я — да, — сказала Катя.

— Вчера я думал, вы обе… — сбивчиво заговорил он. — Обе как те, другие… Как все они. Особенно вы. Люди редко бывают столь красивы… Но те, другие, не платят за работу. И когда вы спросили об оплате… Я подумал… и вы, и она… и та третья, с арфой…

— Он что же, увидел рядом с тобой привидение? — вопросила Маша.

— Это не просто привидение, — сказала Дображанская, и ее кожа покрылась колкими мокрыми осколками нагретого льда. — Это моя мама… Моя мама была тут со мной. Мама пришла на Деды́…

— Вы тоже ко мне? — сощурившись, художник посмотрел в пустой угол комнаты.

Из пустоты проступил изумленный Мир Красавицкий.

— Он что же, видит меня? — спросил он.

— Вы видите всех привидений? — ахнула Маша. — Всех и всегда?

— О матка бозка, опять… — взвыл вдруг художник, сворачиваясь в улитку, опуская голову на грудь. — Лучше бы мне ослепнуть… Уходите… Немедленно. Уходите, прошу… — Он заметался по комнате, с отчаянной ненавистью сбивая с ног тонконогие мольберты.

— Он сейчас уничтожит все свои работы!.. А мы пришли за ними… — испугалась Катя.

— Катя, бери картину с мамой, иди… И ты, Мир, тоже… не мучай его. Помоги Кате… Я знаю, как обращаться с безумными художниками, — уверила их Маша Ковалева.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});