Почти полный список наихудших кошмаров - Сазерленд Кристал

– Уверена, это вполне можно считать домогательством, – сказала она, вытащив коробку, завернутую в газету, с написанной на ней дурацкой вдохновляющей цитатой.

«Только если тебе самой это не нравится», – показала Хефциба.

– Боже мой, Хефциба, ты такая умная! – Ведь ей на самом деле это нравилось. Все эти ежедневные трюки Джоны были для Эстер сродни личному магическему представлению.

Спрятав коробку в сумку, Эстер вместе с Юджином и Хеф отправилась домой. По пути она все гадала, не посыпал ли кто Джону в детстве какой-нибудь волшебной пыльцой.

* * *

Как только Эстер оказалась в своей комнате, она сразу же бросилась ему писать.

ЭСТЕР:

Ты вломился ко мне в дом?

ДЖОНА:

Нет! Твоя мама принесла мне коробку из твоей комнаты. Сам я никуда не проникал.

ЭСТЕР:

Как ты догадался, что я еще не открывала ее и заодно решила больше никогда с тобой не видеться?

ДЖОНА:

Потому что иначе ты бы написала мне: «Встречаемся в воскресенье».

ЭСТЕР:

Как самонадеянно.

ДЖОНА:

Открой коробку.

ЭСТЕР:

Надеюсь, там не отрезанная голова Гвинет Пэлтроу.

Эстер развернула газету. Внутри оказалась коробка, а в ней – флешка.

ЭСТЕР:

Хочешь запустить вирус в мой ноутбук?

ДЖОНА:

Мой коварный план провалился.

ЭСТЕР:

Уверяю тебя, меня вряд ли это убедит.

ДЖОНА:

Ключевое слово – «вряд ли». А теперь уже посмотри этот чертов клип, женщина.

Эстер послушалась его. Она вставила флешку в ноутбук и, как только медиаплеер открылся, запустила видео.

Ролик был коротким – всего две минуты тридцать семь секунд, если быть точной, – но красивым. Эстер не могла взять в толк, где Джона приобрел такие навыки кинематографии: материал с экшен-камеры выглядел в точности как трейлер фильма. Фон был приглушен и размыт, а сама Эстер ярко сияла. Она светилась словно румяное масленое солнышко. Волосы напоминали сахарную вату. Глаза – голубые леденцы. Из отснятого материала он смонтировал короткую историю: как будто они были отважными исследователями, ныряющими в неизвестность навстречу своим страхам.

В основном Джона снимал Эстер, когда та не знала, что ее снимают. Пока она плыла рядом с лодкой, ее волосы в воде расходились веером как у русалки – это выглядело особенно странно, ведь на ней были одежда и обувь, а в каждой ладони находилось по лобстеру. Богиня ракообразных, владычица твердопанцирных. А вот и последний кадр: она стоит у себя на крыльце и улыбается в камеру, влажные волосы – завиток красного сорбета, на щеках – яркие веснушки.

– Кто мы, Эстер Солар? – раздался голос Джоны из-за кадра.

– Пожиратели страхов, – ответила Эстер. Вот только эти слова говорила не она – точнее, в воспоминаниях она произносила их иначе. Она помнила, как сильно удивилась, что Джона съел клочок бумаги, однако эта Эстер… Эстер на экране походила на волчицу: изо рта вырывалось горячее дыхание, широко распахнутые глаза пылали огнем. Она никогда не видела себя такой. Временами, когда она смотрелась в зеркало, ее отражение блекло по краям. Не как у мерцающего Юджина, который то появлялся, то исчезал. Нет, ее края были мягкими, цвет – тусклым, иногда маленькие частички отделялись от нее и, уплывая, растворялись в воздухе. Но только не на видео. Здесь она выглядела цельной и неделимой, а насыщенность изображения была выкручена настолько, что россыпь веснушек на коже напоминала осенний листопад.

В конце ролика появилась рамка с надписью «1/50».

– Каждое воскресенье на протяжении следующего года, – сказал ей Джона у озера. – Пятьдесят страхов. Пятьдесят недель. Пятьдесят видеороликов. Пятьдесят возможностей встретиться со Смертью лично и попросить его снять проклятие.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Эстер взяла в руки телефон и отправила ему сообщение, содержавшее всего три слова.

ЭСТЕР:

Встречаемся в воскресенье.

10

2/50: Мотыльки

Сорок девятым страхом почти полного списка наихудших кошмаров Эстер Солар числились мотыльки – благодаря неоднократному просмотру «Человека-мотылька» и «Молчания ягнят», а также одному весьма травматичному столкновению с обычной домашней молью во время учебы в средней школе. (Насекомое залетело ей в рот.)

Шел дождь; Эстер в наряде Жаклин Кеннеди Онассис[22] сидела на крыльце своего дома, уперев локти в колени. Ее почти полный список наихудших кошмаров лежал в раскрытом виде рядом с ней. Строка «49. Мотыльки-насекомые и люди-мотыльки» была обведена ручкой.

Вскоре к дому подъехал Джона. Оставив свой мопед под дождем, он побежал к крыльцу с поднятыми над головой руками. Эстер с облегчением и признательностью отметила, что тот оделся не как Человек-мотылек.

– Вот блин, Джеки О! – воскликнул Джона при виде нее. – В наше время немногие умеют стягивать белые перчатки. – Затем сел рядом с ней: не вплотную, чтобы не касаться, но достаточно близко, отчего она ощущала излучаемое его кожей тепло, когда влажная одежда высыхала. От него сильно пахло его собственным ароматом; сам Джона, как и Эстер, был одет в наряд прошлой эпохи – оранжевые вельветовые брюки и бледно-голубую шелковую рубашку с оборками; на голове красовалась густая шапка волос.

– Если память мне не изменяет, я сообщила тебе, что сегодня меняю обивку дивана, – сказала Эстер, постучав пальцем по экрану телефона. Она прислала ему сообщение утром, сразу после того как проснулась в панике, что ей придется снова с ним встречаться. Попытаться стоило. Не получив от него ответа, она все-таки смирилась с тем, что Джона Смоллвуд – это паразит, от которого не так-то просто избавиться, а потому уселась на крыльце и стала ждать его в состоянии возрастающего беспокойства.

– Вот поэтому я принес это, – заявил он, расстегнув рюкзак и покрутив в пальцах мебельный степлер.

– Ты когда-нибудь дашь мне возможность пропустить встречу со страхом?

– Нет.

– Какая отговорка подойдет на следующей неделе?

– Нарисовать граффити на объекте общественной собственности.

– Так нечестно. Ты же знаешь, что я этого не сделаю.

Джона просиял:

– Ага, на это и расчет.

Смена кадра: вот Джона и Эстер уже дома, сидят спинами к нам перед видавшим виды диваном.

Он повернулся к ней и сказал:

– Ты действительно пошла и купила диван специально для того, чтобы его перетянуть, лишь бы не встречаться со своим страхом мотыльков?

Эстер тоже повернулась к нему. Их лица разделяли всего несколько сантиметров.

– Я нашла его на улице и тащила до дома два квартала, но да.

– Отвратительно. На этом диване явно произошло преступление.

– Поэтому мы и должны поменять на нем обивку, – сказала она и дважды щелкнула пустым степлером.

Спустя три с половиной часа Джона, Юджин и Эстер сидели на перетянутом диване. На продавленном, кривобоком уродце с желтыми цветочками. Возможно, они были не самыми лучшими обивщиками мебели. Или, напротив, были великолепными обивщиками, просто этому дивану уже ничто не могло помочь.

Как бы то ни было, ситуация с диваном выглядела не слишком привлекательно. Хотя Флийонсе, похоже, ничуть не возражала. Она восседала на плече Джоны и урчала как работающая газонокосилка, пока тот с отсутствующим видом теребил ее уши. Слюна тонкой ниточкой вытекала из уголка ее пасти.

Ребята смотрели «Человека-мотылька» и передавали друг другу миску с попкорном.