Первые снежинки (СИ) - Палла Иоланта

— Лиза, открой, пожалуйста! Я вся в краске! — кричит Жанна Павловна из гостиной, и мне приходится выйти из своего укрытия. Я смотрю в глазок прежде, чем открыть дверь. На пороге стоит молодой человек в форме курьера. В его руках огромный букет роз. Нежно розовые бутоны источают невероятно приятный аромат даже на расстоянии. Я открываю рот и часто моргаю, не понимая, почему он заявился к нам.

— Вы, наверное, ошиблись… — начинаю, но парень не обращает внимания на мои слова, впихивая букет мне в руке. Сам же достает планшет и что-то сверяет.

— Жанна Кирьянова здесь живет? — смотрит на меня в упор. Киваю. — Тогда не ошибся. Нужно расписаться, — протягивает мне планшетку с бумагой и ручку.

— Жанна? Тут к тебе пришли! — голос кажется чужим, когда зову мать. Та выходит в коридор, что-то ворча под нос. Выглядит смешно. В краске на лице и одежде. Я мнусь с ноги на ногу, пока мама расписывается, и протягиваю ей букет, как только дверь за курьером закрывается. Она хмурится, рассматривая красивые цветы, а я замечаю записку среди огромных бутонов.

— Что там? Посмотри, — спокойно произносит она, а мое сердце от чего-то принимается плясать на углях.

Спасибо за ужин!

Виктор

У меня кровь в жилах холодеет, стоит глазам пробежаться по словам. Зрение резко идет на спад, а давление наоборот резко подскакивает вверх.

— Что там? — Жанна Павловна пытается заглянуть в записку, и я аккуратно кладу ее на лепестки, чтобы она смогла прочитать. — О-о-о…

— Я к себе, — сглатываю горечь во рту, — красивые цветы, — ухожу к себе в комнату, не показывая, насколько сильно меня трясет.

15

Я не знаю, где пропадает Антон следующие несколько дней, и переживаю, конечно. В классе отсутствует не только он, но и Лабуков с Кристиной. Для меня неявка на занятия всегда плохо заканчивалась, а для гимназистов такое отношение является нормой. Даже Инна об этом говорит на переменах. Она, кстати, проявляет ко мне интерес и не оставляет одну ни на секунду, будто кто-то приставил ее к моей персоне охранником. Одноклассники на меня косо поглядывают, и я четко ощущаю их неприязнь. Драка парней лишь накалила и без того напряженную обстановку. И впервые меня это удручает. Может, тому виной мамин поклонник, который каждый день присылает ей цветы… Ведь я не перестаю думать об этом… Наверное, нормально, что Жанна живет полноценно, но факт развития ее личной жизни, почему-то меня знатно коробит.

— С тобой все в порядке? — Инна подходит ко мне в коридоре, пока мы дожидаемся учителя по химии. — Мрачная с самого утра.

— В порядке, — жму плечами и смотрю в окно на ворота, ведущие в гимназию. Душевное состояние хуже некуда, но я же не могу сказать об этом Ростовой. Мои переживания — личная и никому не нужная информация.

— Я бы тоже свалила с уроков, но родители потом за хвост подвесят, — Инна печально улыбается, когда я отворачиваюсь от окна и складываю руки на груди, переключая внимание на нее. В коридоре шумно. Мимо то и дело проходят гимназисты. Жизнь кипит, а у меня все на паузе из-за неизвестности и собственной нерешительности. От желания написать Маршалу руки чешутся, но я не позволяю себе даже в переписку с ним заглянуть. Страшно, что он не ответит, или ответит не так, как мне бы хотелось. Бред, короче…

— Сильно контролируют тебя?

— Ты же сама видела, — отмахивается, — приезжает раньше, чтобы я никуда не свернула по пути. В кафе посидеть можно только, если десять раз спросить разрешения.

— О-о-о… Это ужасно…

— Мама все переписки проверяет, поэтому я чищу мессенджер постоянно. Только написала и сразу удаляю. У нее какой-то пунктик на общении у молодежи, — Ростова шумно выдыхает, — а как у тебя родители отнеслись к тому, что ты так поздно с Антоном тусила?

— Э-э-э… Нормально. Мама у меня художница, — отвожу взгляд в сторону, потому что не хочу говорить правду, — адекватно реагирует на новшества.

— А папа?

— Он умер.

— Извини…

— Все нормально, — пожимаю плечами и постукиваю ногой по полу, нервничая от того, какую тему мы подняли. Я еще ни с кем не обсуждала смерть папы. Даже с Женей. Разговоры всегда плавно перетекали в другое русло, и сейчас я испытываю странное волнение. Не хочу, чтобы Инна начала задавать вопросы о смерти папы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Завидую Маршалу, — вздыхает Инна, глядя перед собой, — его родители во всем покрывают. Отец точно. На пропуски не обращают внимания. Кристина вообще на море умотала с сестрой.

— В смысле на море?

— Сейчас, — Ростова достает телефон и показывает мне фотографии Крис с отдыха, — вот так. Потом вернется и наплюет на тестирование. Я так не умею наверстывать, — Инна крутит пальцем у виска, — мозги не под то заточены.

Улыбаюсь тому, как одноклассница кривится, и шагаю к кабинету под звонок. В кармане брюк вибрирует телефон.

— Я сейчас, — машу Инне рукой и читаю сообщение.

Маршал: Спустись ко мне.

К СМС прилагается фото. Двор гимназии. У меня во рту резко пересыхает, и я оглядываюсь по сторонам, словно кто-то мог подсмотреть в содержимое сообщения. Такое ощущение, что счет идет на секунды, и от моего решения зависит чья-то жизнь.

Маршал: Ты мне нужна, Лиз. Спустись.

Несколько слов, а мое сердце болезненно сжимается. Ноги сами несут меня к выходу, и страх быть замеченной вынуждает постоянно оглядываться. В итоге во двор я вылетаю, часто дыша. Дую вверх, чтобы убрать невесомую прядь волос, и рассматриваю двор со всех сторон. Антона нигде нет. Я шагаю вперед, прижимая к себе рюкзак, словно шапку-невидимку. Работа сердца оглушает, особенно когда возле ворот меня нагло хватают за талию и утаскивают с территории гимназии.

— Привет! — радостно шепчет на ухо Антон, прижимая меня к себе спиной. — Снова краду тебя, Милые ушки.

— Куда и зачем?

— Еще не придумал, но есть идеи, — Маршал ловко перемещается и сплетает наши пальцы, — ты не против вкусного чая или…

— Какао, — улыбаюсь под оглушающий стук мотора за ребрами, а Антон кивает. Только сейчас замечаю, что на нем не форма, а спортивный костюм. Капюшон закрывает чуть ли не половину лица.

— Конспирация, — читает мысли одноклассник. Приходится увести взгляд под ноги, чтобы хоть как-то замаскировать свой интерес к нему. Если честно, то я бы его часами разглядывала. От такого открытия по телу пробегает дрожь, и я кусаю нижнюю губу, маскируя ощущения, которыми меня накрывает.

— А где ты был?

— Хм, — Маршал не спешит отвечать, ограничиваясь странным мычанием, — скучала?

Теперь наступает моя очередь прикрыть рот на замок. Мы проходим по тротуару на другую сторону, и мне становится легче от того, что гимназия остается позади. Антон ведет меня дальше, забирает рюкзак и перекидывает себе за плечо. Я хочу спросить его про пост и отсутствие на занятиях, но почему-то оставляю слова при себе, позволяя увести себя на набережную. Там Маршал покупает нам по стаканчику какао и становится очень серьезным, как в тот момент, когда разгромил комнату в своей квартире.

— Мама в больнице, — Антон прищуривается и смотрит вдаль, — я был с ней.

— Что-то серьезное?

— И да, и нет, — странно усмехается, — она подавлена из-за развода с отцом, а он…

— Что?

— Он другую себе нашел, — Маршал делает глоток горячего напитка и пронзает меня взглядом, — на мать ему плевать. Давно…

— Мне жаль, — хочу прижаться к однокласснику, но сдерживаю этот порыв. Не знаю, уместно ли сейчас проявлять свои чувства, когда у него в жизни все на куски разлетается.

— Я не знаю, как матери помочь. Она с ума сходит из-за его измены, — Антон криво улыбается, — в буквальном смысле.

— А ты как?

— Хочешь узнать, не двинулся ли я умом?

— Нет! Я про твое отношение к их… разводу… И новой женщине отца…

— Я… — Маршал глубоко вдыхает, откидывая голову назад, смотрит на небо и облизывает губы. — Я его ненавижу. И ее ненавижу. Пока моя мать поддерживала отца во всем, та… женщина ложилась под него. Извини, — Антон ставит стаканчик с какао на бордюр и начинает ходить туда-сюда, — я не могу адекватно реагировать на его предательство. Для меня это перебор.