Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Единственное, что роднит между собой всех этих лиц духовного звания, – сильное и плохо скрываемое раздражение, которое вызывают у них туристы. Службы текут бесконечно, но паствы для них нет, и любопытство явно не поощряется: стоит вам замешкаться, как на вас тут же зашипят, а то и пихнут в спину. Заурядные христиане умеренного толка считаются досадной помехой, а то и кощунством, вроде мухи в церковном вине. Я заметил паломника из Америки, обмотавшегося полотенцем: он посмел приехать сюда из своего заокеанского далека, не зная, что вид человека в шортах под крышей православного храма может оскорбить чувства верующих.
В конце только что замощенной Норвежской улицы, поодаль от основных туристических маршрутов, находится Молочная пещера. Должен сознаться, что раньше я никогда о ней не слышал. Однако в нашей конфессии Дева Мария не играет центральной роли. По преданию, здесь она кормила грудью младенца Иисуса перед побегом в Египет. Это грот в меловой породе. Что было раньше – мел или молоко? Спросите католика. Внутри, в окружении роз и китайских фонариков, – застекленный и подсвеченный образ Мамочки, предлагающей Сыну божественную титьку. Это китч запредельного уровня, побивающий все шедевры этого рода, какие только встречались мне в жизни. Мягкие белые стены закопчены свечами и лампадами. Там и сям в них зияют дыры – их проковыряли отчаявшиеся женщины в надежде на то, что священное крошево, будучи съеденным, наполнит их груди долгожданным молоком. Монах, присматривающий за пещерой, решительно осуждает эту практику. Конечно, подобные анимистические суеверия едва ли совместимы с идеологией современной церкви. Ах, какой же я бестолковый! Ничего не понял. В тылу пещеры у него припасен запас мела на продажу тем самым страдалицам, а они норовят налопаться даром. Стайка ирландских леди преклонила колени неподалеку, и я слышу их речитатив: «Святая Мария, Матерь Божья… молись за нас, грешных, ныне и в час смерти нашей», повторяющийся снова и снова, точно Богородица туговата на ухо. Я сбегаю опять – в этот раз под жаркое солнце, обратно к строительному грохоту. Не в моих правилах писать на чужие свечки, тем более что тут и без меня хватает раздоров на религиозной почве, но, честное слово, торговля благословенным мелом как стимулятором лактации превосходит мое разумение.
Вифлеем притягивает к себе чудаков и фанатиков. Правительство только что избавилось от некоторого количества самых оголтелых религиозных маргиналов, считающих, что конец света должен совпасть с концом тысячелетия, однако в пустыне за окраиной города и сейчас попадаются бородатые американские фундаменталисты в набедренных повязках, выпрашивающие толику меда в придачу к своим акридам и уверенные, что им осталось проволынить всего недельку-другую. Местный психиатр загружен работой – он специализируется на вернувшихся с небес Иисусах. Говорят, в больнице даже открыли для них особую палату. «Аз есмь второе пришествие». – «Нет, лапочка, в этом месяце ты уже тринадцатый». А в амбулаторном отделении стоят в очереди на процедуры Иоанны Предтечи: «Думаете, я псих? Дождитесь того, кто придет после».
И вновь в Иерусалим – в храм Гроба Господня. От рождения до смерти за один день. Старый город в Иерусалиме весьма живописен – он втиснут за крепостную стену, возведенную османским султаном по имени Сулейман для защиты от неверных. В ней восемь врат, от тех, что носят красноречивое название Навозных[18], до Золоченых (последние замурованы и откроются лишь перед истинным мессией). Дамасские ворота – место свирепых пикировок между палестинцами и израильтянами. За стенами прячется скрученный в плотный клубок лабиринт узких улочек, высоких стен, темных потайных двориков. Город поделен на четыре квартала – еврейский, христианский, арабский и армянский. В еврейский квартал вбуханы большие деньги. Он опрятен и невыразителен. Какой-то мальчонка останавливает меня на улице и говорит: «Добро пожаловать в Израиль». Армянский квартал, пожалуй, печальнее всех остальных; в нем находится и самая красивая из иерусалимских церквей. Армянам вообще не везло в жизни. У армян самая старая христианская церковь в мире, и утешение религией было для них явно нелишним. Их угораздило обосноваться в самом взрывоопасном районе между Востоком и Западом; неудивительно, что на беднягах отводили душу все кому не лень. Меню в армянском ресторане представляет собой краткий перечень перенесенных ими несчастий. Оно беспросветно и отшибает у меня аппетит почти с тем же успехом, что и сами блюда. Очень хотелось прочесть в конце: «Но в июне 1370 года у нас был хороший день. Светило солнце, и мы отправились на пикник». Стены в армянском квартале оклеены жуткими фотографиями и пояснительными картами, оплакивающими их геноцид. Очередным невезением можно считать то, что они вынуждены искать сочувствия в Иерусалиме – месте, где рассказами о погромах вряд ли кого разжалобишь. «Холокост? Только не надо говорить нам о холокосте».
Самый оживленный квартал – арабский. Это большой суматошный рынок, где под рев арабской поп-музыки торгуют фруктами и мясом, одеждой и видео, пластмассовыми игрушками и сластями ядовитых цветов, где можно купить остроумные поделки из старинных монет – висюльку из лепты вдовы или тридцать сребреников в виде ожерелья. Хозяева маленьких обменных пунктов в знак уважения к Библии именуют себя менялами. Вокруг полно религиозных сувениров, причем штампующие их умельцы не обошли своим вниманием ни одну из конфессий. Амулеты «рука Фатимы» мирно висят рядом с распятиями и звездами Давида. Среди четок разных моделей лежат пухлощекие младенцы Иисусы. Штабеля ермолок подперты стопками фесок, мезузы[19] уютно устроились на клетчатых палестинских платках, вверх по стене взбираются ряды футболок – Ясир Арафат выглядывает из-за пулемета над жизнеутверждающим лозунгом «За мир!» И мне в голову приходит любопытная мысль: можно сколько угодно ругать свободный рынок за его примитивность и невежество, но нельзя отрицать, что он преуспел там, где оказались непродуктивными целые века споров и кровавых разборок. Он сглаживает все политические и идеологические противоречия. Пусть те, кому это нравится, хоть тысячу лет отстаивают мельчайшие детали своей трактовки священных догм, но здесь бизнес превратил все религии в одну большую, дружную, состоятельную семью. Я размышляю, не приобрести ли мне терновый венец – в ассортименте имеются все размеры, да и цена вполне божеская. Но кому его подарить? Боюсь, никто из моих приятелей не оценит шутки.
Как и многое другое в Израиле, Виа Долороза (скорбный путь, пройденный Христом к месту казни) не оправдывает моих ожиданий. Это узкая, извилистая дорожка, которая начинается за городской стеной близ Голгофы и тянется мимо арабских сувенирных киосков. Места, где останавливался Иисус, невнятно помечены на стене – они конкурируют с афишками парикмахерских и ларьками, набитыми пиратским видео. Сначала крестных остановок было восемь, но в Средние века они приобрели в Европе такую популярность, что по рыночным законам добавилось еще несколько. Теперь их четырнадцать. Здесь Иисус упал в первый раз, здесь во второй, а вон там – в третий. У храма Гроба Господня можно взять напрокат легкий крест, вдвое меньше оригинала, и пройти с ним по стопам Спасителя – примерно так на Скиафосе арендуют скутеры, а в Пенрите велосипеды. Такое вот новое средство передвижения – крест. Я застрял за группой растерянных католиков-филиппинцев, которые менялись ролями на каждой остановке. «Я номер восемь – жена, отершая чело». – «Нет, ты номер девять, упал в третий раз». Вдобавок они шли в обратную сторону. Я заметил, что никто не хочет быть одним из двух разбойников, казненных вместе с Иисусом. А напрасно: это была бы демонстрация истинного смирения!
На храм Гроба Господня натыкаешься почти неожиданно: спрятанный в арабском муравейнике, он виден лишь с близкого расстояния. К тому же само здание опять оказывается малосимпатичным – огромное, ноздреватое, с гигантским раздутым куполом. «В доме Отца Моего много обителей» – похоже, строители поняли эти слова Христа буквально. Приделы и алтари зияют темными дырами. Дух вздорного соперничества, царящий в церкви Рождества, присутствует и здесь, причем умноженный стократ. За приоритетное право распоряжаться главной святыней борются не то шесть, не то восемь разных конфессий. Взвод представителей древнего сообщества египетских христиан в буквальном смысле обосновался на крыше – они сидят там на корточках. Никто ни с кем ни в чем не согласен. Латунные лампады плодятся, как ракеты в эпоху холодной войны, только сгущая сумрак. Именно здесь до меня наконец доходит, что напоминают мне эти церкви, да и весь Израиль, – далекую, затерянную в глубинах Вселенной, свободную от законов планету космических флибустьеров из «Звездных войн», вольный пограничный городок, где просеивают грязь в поисках духовного золота, федерацию фантастических, не имеющих между собой ничего общего инопланетян в забавных шляпах и экзотических одеждах, городок с таинственными древними обрядами, причудливыми языками и странными обычаями. Кроме приверженцев православных церквей – греческой и русской, армянской и сербской, коптской и эфиопской – здесь есть фалаша[20], черные христиане из Занзибара и Анголы, кармелиты в капюшонах, цистерцианцы, францисканцы и бенедиктинцы в сутанах и ни к кому не присоединившиеся, но от этого не менее истово верующие аскеты. За пределами храма живут евреи-ашкенази, евреи-сефарды, хасиды, сторонники «Хезболлах» и ООП плюс эмигранты с Карпат, из Венгрии, России и Польши, из Марокко, Александрии, Словении и Словакии. Здесь есть баптисты из Алабамы и методисты из Мичигана, католики из Макао и Хайдарабада, и всех, всех тянет сюда, на этот голый, скалистый, потрескавшийся от зноя клочок земли, где не производят ничего, кроме авокадо, миниатюрных автоматических пистолетов и салатниц из древесины оливкового дерева. Но на этих седых скалах находится самое крупное в мире месторождение религии-сырца и природного газа нетерпимости. Они здесь в воздухе. В пыли. Ты чувствуешь, как они покалывают тебе кожу под жаркими лучами солнца.
- Израиль. Путешествие за впечатлением и здоровьем - Сергей Бурыгин - Гиды, путеводители
- Вольная Африка. 47 стран от Египта до ЮАР. Практический путеводитель для самостоятельных путешественников - Антон Кротов - Гиды, путеводители
- Лиссабон. Путеводитель - Робин Фроммер - Гиды, путеводители
- Московские праздные дни: Метафизический путеводитель по столице и ее календарю - Андрей Балдин - Гиды, путеводители
- Русский город Севастополь: великое мужество, великие тайны - Владимир Шигин - Гиды, путеводители
- Ярославская земля. Природа. История. Экономика. Культура. Достопримечательности. Религиозные центры - Вера Глушкова - Гиды, путеводители
- Все, что я знаю о Париже - Жанна Агалакова - Гиды, путеводители
- Пекин и его окрестности. Путеводитель - Юрген Бергманн - Гиды, путеводители
- Прага. Путеводитель - Керстин Миклица - Гиды, путеводители
- Египет. Путеводитель - Ева Амброс - Гиды, путеводители