Пока ты рядом - Даяна Тейт

Если она надеялась, что он милостиво примет ее извинения и с этим будет покончено, она жестоко ошибалась. Его глаза превратились в узкие щелочки, а рот сжался в тонкую линию.

— Что озадачивает меня, так это то, каким образом вы пришли к такому… непониманию, — медленно проговорил он, взвешивая каждое слово, заставив Линнет испугаться силы его неудовольствия. Можно было подумать, что он испытывает к ней неприязнь. — Интересно, где вы почерпнули сведения, что я провожу свою жизнь, транжиря деньги на… увеселения?

В какой-то момент она подумала, что снова слово «удовольствия» встанет между ними. Он употребил слово «увеселения», но оно смущало не меньше, к тому же он угрожающе приближался к причинам такого ее мнения о себе.

— Я не знаю… Я предполагала… Я просто допускала… потому что вы богаты… — отчаянно лгала она.

Он слегка откинулся на стуле, но его более расслабленная поза никак не отразилась в его глазах, которые оставались жесткими и внимательными.

— Вопреки утверждению писателя Фрэнсиса Скотта Фитцджеральда, богатые бывают разные, — сухо сказал он. — Есть такие, которые сидят в своих поместьях, перемещаясь на лето в Канны. Но ди Анджели — потомки князей, занимавшихся торговлей. Как Медичи, мы нажили состояние, занимаясь мореплаванием и торговлей в дни, когда Венеция была республикой, около пяти столетий тому назад. Не в наших правилах сидеть и проедать состояние, мы стараемся его увеличить. Вы понимаете?

— Теперь, да, — ответила она, хотя в уголках ее сознания все время звучал припев: «Но Джоанна сказала…» В ней вспыхнул короткий бунт и она спросила: — Вы что же, утверждаете, что не катаетесь на лыжах, не ездите в Кап-Ферра и не бываете приглашены на приемы?

— Нет, я не утверждаю этого. Я действительно все это делаю. И многое другое тоже, как вы справедливо подозреваете. — Он прямо посмотрел на нее. — Я мужчина, в конце концов. Я много работаю и имею право хорошо отдохнуть.

Линнет слегка покраснела и смотрела себе под ноги, но ровный, без эмоций голос продолжал:

— Для меня единственное спокойное время утром, и вот вместо того, чтобы читать газеты и пить кофе, я вынужден объяснять вам вещи, которые очевидны всякому, у кого есть мозги и кто умеет пользоваться ими.

Она вздрогнула от этих слов, как будто ее ударили.

— Я не думала…

— Это видно, что не думали.

Он перевернул газету и показал ей на первой странице заметку с фотографией разрушенного здания.

— Это был наш нефтехимический завод, недалеко от Рима, где произошел взрыв. Как вы понимаете, там есть жертвы — что неприятно. Нужно навещать людей в больнице, выплачивать компенсации. Должно быть проведено расследование. Лишь час или два короткого сна. — Его палец указал на статью, а затем обвинительно на нее. — Можете себе представить, как приятно, вернувшись домой, выслушать дурацкую и неуместную лекцию от какой-то девчонки?

Линнет готова была провалиться от стыда, но это было уже слишком. Она вскинула голову и посмотрела на него грозно сверкающими, широко открытыми глазами.

— Вы не правы! — яростно запротестовала она.

— Нет? Тогда докажите это. Думайте сами, Линнет, а не полагайтесь на слухи, которыми вы пользуетесь.

Он встал, сложил газету и бросил ее на стол. Затем покинул комнату, но, прежде чем закрыть за собой дверь, полуобернувшись, посмотрел на нее суровым взглядом.

— И не выходите на солнце! — приказал он.

Пока он не вышел, в комнате ощущались раскаты его холодной злости. Линнет налила себе чашку кофе и постаралась выпить, но ощутила лишь горечь во рту. Она нервно катала хлебный шарик между пальцами, не в силах заставить себя есть.

Невозможно было забыть его гнев. Ей пришлось признать, что для этого есть основания. Ее оправдывало только то, что она ничего не знала о его жизни и узнала лишь теперь — но почему? Потому, что она безоговорочно доверяла тому, что ей рассказывала Джоанна. А Джоанна, ее подруга, которой она верила без всяких сомнений, видимо, не всегда была честна, когда рассказывала о своем муже.

Линнет вздохнула, пытаясь смириться с мыслью, что не все бывает черным и белым, мир полон сложных оттенков. Нет сомнения, что у Джоанны был нервный срыв; Макс, должно быть, обидел ее. Может быть, с ее стороны это было неосознанное желание мести — изобразить его распутником. В таком состоянии она вряд ли думала, что говорит.

Моя вина, думала Линнет, что я поверила ей на слово. Если бы я полагалась на свои глаза и уши, на свой мозг, что и предложил сделать Макс, я, возможно, многое поняла бы здесь, в «Кафаворите», и не оказалась бы в столь глупом положении.

Ее щеки вспыхнули, когда она вспомнила уставшего, небритого человека, только что вернувшегося с места ужасных событий, который хотел принять ванну и лечь спать, а вместо этого полуистеричная самонадеянная девчонка стала упрекать его в разврате. Неудивительно, что он разозлился. Это, конечно, не оправдывало его, но теперь она понимала его поведение.

Линнет не видела его до обеда, но в течение целого дня вынужденного безделья у нее было время подумать, и она думала. Есть ли что-нибудь, о чем она с ним может говорить спокойно, какой-нибудь предмет для разговора, который не приведет в ею же расставленную ловушку. Линнет боялась вновь вызвать его неодобрение. Она не знала, с чего начать.

— Тетя Дина задерживается? — спросил он. Нетерпение в его голосе указывало, что ему тоже не слишком хочется оставаться с Линнет наедине.

— Она, наверное, у Кэсси, девочка попросила ее почитать, — предположила Линнет, выдавив из себя короткий смешок. — Кэсси в восторге от этой книги.

— Литературой трудно не увлечься, — сказал он беспристрастно. — А как вы, поправились, чтобы продолжить знакомство с Венецией?

— Я чувствую себя чудесно, спасибо, теперь я непременно буду надевать шляпу от солнца, — сказала она нарочито чопорно.

— Не будьте смешной, Линнет, вы ни в коем случае не пленница, — язвительно сказал он. — Напротив, я одобряю вашу любовь к городу. Ради вас и местных жителей я все утро провел в дебатах о том, что делать: уровень воды поднимается, и кирпичные здания четырнадцатого века остро нуждаются в реставрации.

Она с любопытством приподняла брови, но ничего не сказала, боясь опять сделать неверный вывод, а он ответил ей лучезарнейшей улыбкой, как будто понимал причины ее осторожности.

— Венеция в опасности, — объяснил он. — Мы пытаемся найти способы спасения этих замечательных зданий, для этого нужны большие средства. Я полагаю, вы слышали об американском журналисте, который, приехав сюда, отправил редактору телеграмму: «Улицы полны воды. Пожалуйста, напечатайте». Это уже не шутка. Очень часто лагуну затопляет, и вода появляется там, где она нежелательна, разрушая старинные здания. Венеция тонет — правда, очень медленно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});